Губы, искусанные, потрескавшиеся на солнце приоткрылись, и только по наитию можно было узнать в этом свистящем шепоте некогда воинственный клич «Аллах Акбар». 
Он не знал когда все закончилось, просто последние пару минут стоял и смотрел в глаза боевика, который так трепетно и почти нежно прижался к Рафу. Молодые глаза, карие, без капли испуга и уже поддернутые туманной пеленой. Сколько же ему было лет? Борода, грязь на лице мешали дать точную оценку, но… черт возьми глаза выдавали его с потрохами… к слову о них. Раф неловко дернул нож, вошедший по самую рукоять в живот мусульманина, и расширил и без того глубокую рану. С тихим чавканьем на форменные берцы выпал скользкий, мокрый комок кишок чужих внутренностей, и оба парня выдохнули – Фармхайм с отвращением и брезгливостью, его противник болезненно и в последний раз в своей жизни.
И тут в мир ворвались звуки, которые все это время словно кто-то держал в позиции «mute» - прицельные выстрелы с апачей выкашивали вражеских солдат словно траву, рядом раздавались крики, и Раф наконец резко выдернул нож из тела боевика, позволив тому рухнуть в пыль на свои же кишки. Шатающейся походкой солдат сделал пару шагов в бок, потом спохватился, и принял было более удобную позу к атаке, как понял, что драться то по сути больше не с кем. Вокруг были свои и трупы. Трупы своих? Кровь застилал глаза, не давая рассмотреть точнее тела тех кто валялся рядом – он встряхнул головой, ощущая как из желудка поднимается тошнота.
Как бы не блевануть на потеху отряду?
Проскользнула угрюмая мысль, но тут его резко развернули, усадили на камень и отерли морду от сворачивающейся крови. Док молча принялся штопать бойца, а рядом примостился Фаер – Фармхайм дернулся посмотреть живой ли командир, что-то пробубнил кажется. Но язык пересох, а горло схватил болезненный спазм, и членораздельной речи не вышло. Он честно пытался держать морду кирпичом, даже во время речи медика, пытаясь воспринимать ее как должное. Не получалось.
Подняться с камня получилось только со второго раза, ноги предательски подрагивали, но Раф нашел в себе силы ухмыльнуться. Кто-то хлопнул его по плечу, и часть напряжения отпустило – он еще раз огляделся, запоминая место боя, и хрипло, совершенно не похоже на Джона Леннона пропел:
- Make love, not war…

ФОБ. Два часа дня.

Блевал он долго и с наслаждением. Неизвестно, что послужило катализатором для сего чудесного скачка в организме – пару четких ударов в живот при столкновении, алкоголь в вертолете, или сам вертолет, но сам Раф все еще грешил на крекеры. И вывалившись из гальюна, как был в еще грязной форме рухнул на свою постель подняв кучу пыли, и болезненно зашипев перевернулся на спину. Дежуривший здесь же Док насмешливо приподнял бровь, но комментировать поведение новичка не стал. Из душевой доносился шум воды, за окном солдаты спорили на жизненно важные вопросы, а Фармхайм поверить не мог, что вернулся из своей первой миссии. Была ли она вообще? Он вытянул руки к потолку, рассматривая их, и замечая под ногтями красный ободок чужой запекшейся крови – похоже у него будет пара ночных кошмаров теперь.
Дверь душевой открылась и в комнату вошел Рагнар – Фармхайм тут же принял сидячее положение, оправляя форму, и с досадой замечая, что она порядком истрепалась, хотя выдавали ему новый комплект.
- Норма…, - голос предательски скрипнул, и пришлось откашляться, - Я в норме! – черта с два он покажет свою слабость перед снайпером к которому проникся уважением. Но последующее приглашение к костру выбило из него весь боевой настрой, заставив расплыться в довольной ухмылке, - так точно, сэр…
На этот раз фраза звучала совсем не в уставном фоне. Кряхтя Фармхайм поднялся с постели и на ходу расстёгивая верхние пуговицы рубахи двинулся смывать с себя грязь и песок Афгана. 

ФОБ. Место отдыха спецназа, закат.

- Huuuya!!!
Раф отпил из банки порядочный глоток пива и с удовольствием зажмурился. Впрочем тут же пожалел о столь резких мимических движениях, кожа на лице только стала отходить от анестезии и теперь заметно болела. Линия будущего шрама неровными линиями пересекала надбровную дугу, миновала каким то чудом глаз и заканчивалась не доходя до скулы, и непонятно отчего но Фармхайм уже любил эту свою первую боевую отметину.
Парень встал с насиженного места и в два широких шага оказался рядом с пришедшем недавно Хелметом. Офицер выглядел усталым, но довольным. Раф шлепнулся рядом с ним и отсалютовал полупустой банкой.
- Я про конвой узнал, там двух парней ранило. Убитых нет, ну, машина правда одна еще больше не поедет никуда... У меня друг на их базе, так что это было не сложно.
- Спасибо…, - он порывисто прижал руку к груди, чуть подумал и закончил, - … Фаер. Другу моему помирать сейчас никак нельзя, у него большие планы на жизнь, - парень хмыкнул, проводя ладонью по нагрудному карману, где так трепетно хранил фотографию, - как и у всех нас, полагаю, - задумчиво пожевал губу, пытаясь донести до Хелмета, что вообще-то он еще и признателен за то, что под его командованием остался в живых на миссии. Но, вот сделать он этого не успел, так как с ужасом обнаружил что на колено ему приземлился какой-то жуткий местный жук, и деловито повел усиками. У Гесса Фармхайма в этой жизни был лишь один страх – и это насекомые, и поэтому почти неосознанно он с рыком отбросил от себя крылатую тварь, и рука уже дернулась к кобуре, которой на счастье не оказалось на поясе, иначе уже бы вся обойма пистолета пустовала разряженная в жучка. Раф выдохнул, смущенно и неловко потер шею, - ненавижу жуков. Гребанные твари с усиками длиною в жизнь. Хуже только мой младший брат…