Их слепленная из ничего забота, волнение. Как только они не пытаются склонить на свою сторону покинувшего их брата, что-то из себя пытаются ставить. До чего отвратительно слышать от одних и тех же уст поначалу гадкие, мерзкие слова, а после мольбу и слова прощения. Да и Лео не лучше. Он пытается уверить, что все хорошо, что произошедшее они совершенно не так трактуют, как звучит на самом деле. Что старший братик не оставил семью вот так просто, что у него была очень весомая причина. А какая, собственно? Думали ли они своими неокрепшими умами, что Леонардо внедрился в клан для сбора информации? Не-е-ет, они всецело предполагают, что малыш Лео на них обиделся. Утю-тю, какой ты, братик, нежный, так и быть, мы перед тобой по-унижаемся. В горле мутанта так и застрял этот вязкий комок желчи, что разъедал ему глотку. Так хотелось наконец избавить от него, чтобы наконец стало легче. Пускай после этого будешь выглядеть мерзко, а во рту останется этот неприятный привкус горечи, юноша по крайне мере был бы свободен от маски, которую, наверное, всю жизнь носил. Играть то, что хотят окружающие - не особо приятная часть игры. Честный, правильный, справедливый - это не его черты. Не черты Леонардо. Он сделал себя таким, дал окружающим образ идеала и стремился сохранить его. Ведь таких нынче больше всего любят и уважают, разве нет?
The way you made them suffer,
Your exquisite wife and mother,
Fills me with the urge to deficate! - Go on, Judge, shit on him!
Since, my friend, you have revealed your deepest fear,
I sentence you to be exposed before your peers.
Tear down the wall!

Tear down the wall! Tear down the wall! Tear down the wall!
Тогда владелец ниндзя-то очень сильно просчитался. Так бывает только на экранах телевизора, в комиксах о супергероях. В жизни никому ты такой правильный не нужен и соответствовать утопии, построенной в верящей во всякую чепуху голове, не можешь. Провалы сделают тебя мгновенно неудачником, спишут все отходы производства прямо на тебя. Запах этой мерзости не раз спровоцирует желудок избавиться от содержимого, но комок желчи в горле так и останется. Потому что ты продолжишь терпеть, пока, наконец, этот комок не будет давать тебе дышать. В итоге сам же Лео и разрушит выстроенную стену, схватив первое, что попадется под руки. И это "что-то" как раз стало оружие клана Фут, что скинули вместе с мусором, как надежду на спасение. Вырвавшись на свободу, от этой гадкой вони сточных отходов, ты убежишь как можно дальше, прижимая к сердцу предмет своего спасения. Свобода, чистый и свежий воздух, как же давно мутант не ощущал чего-то подобного. Да и ощущал ли?
При появлении братьев, Леонардо ощущал этот чертов мусор, который они вновь хотят на него скинуть. Но сейчас стены нет, которая бы скрыла их нечистоплотность. Мастер меча показывает лишь ее иллюзию, муляж их ненаглядного героя. Которому они верят. Какая мерзость. На секунду, вновь загоревшийся экран черепахофона отразил эти мысли, таящиеся в голове блудной черепахи. Заметили ли?
- Иное объяснение? - слова удивили и, кажется, расстроили экс-лидера черепах. - Я... даже не знаю что и думать... после этого, - еще сильнее устыдить гения? Ну почему бы и нет, пока есть такая возможность. - Это вшивое предательство только хорошее прикрытие. Мне нужно было, чтобы они поверили, чтобы получилось правдоподобно, весомо. Так просто я бы не смог попасть к Футам, если бы только вешал лапшу на уши Шреддеру и его приспешникам.
Юноша опустил взгляд и сделал шаг назад от младших, сильнее погружаясь во тьму. Словно чувствовал боль, которую необдуманно нанесли ему братья. Боль... отходы... мусор. Желчь давила, вынуждала бросать попытки игры со своими спасителями. Но нет, так просто, так просто они не отделаются!
- Я не хочу, чтобы вы из-за меня еще страдали, Майки, - он поднимает взгляд, но он в темноте практически не виден. - Все в порядке, когда придет время, я вернусь, обязательно вернусь. Но чем дольше вы здесь остаетесь, тем труднее мне будет оправдаться перед Шреддером.
Если они уйдут, подкрепленные верой в хорошего брата, это был бы лучший вариант событий. А предложенное Донателло средство связи с семьей позволило бы продвинуться плану для полного разрушения их всех дальше. Они расслабятся, будут ждать звонка от ненаглядного хорошего брата, совершенно не ожидая, что приведет он их в ловушку. И тогда все бы закончилось, Лео бы наконец-то избавился от своего прошлого. Ото всех, которыми, как он когда-то считал, очень дорожил. Но это был изначальный план, какой же у него сейчас, оставалось только догадываться.
- Уже столько времени прошло. Справлюсь, бро, - вновь этот усталый голос, уже забывая накатившую в какой-то момент обиду. - Вы сейчас должны вернуться и не привлекать внимания клана. Если Донни одолжит мне черепахофон, я смогу связываться с вами и предупреждать о каких-то не было стычках. Опасно это, но попробовать стоит. Правда, доверие ко мне после этого происшествия пошатнется, но что-нибудь придумаю, - в эти слова была вложена уверенность. Та самая, которая когда-то помогала в затруднительных ситуациях. Внушала чувство защищенности и верности того пути, по которому идет экс-лидер. Взгляд Леонардо был обращен на дверь. Он отчего-то сверлил ее взглядом, будто чувствовал, что за ней кто-то есть. Или просто показалось.

А потом на него наехал самосвал - прямо посреди такой важной беседы!  – иначе, чем объяснить эту адскую боль в грудине и стремительный  полет с головокружительным столкновением с  чем-то твердым и подозрительно знакомым? Запоздало Майк осознает последние услышанные слова, распластавшись на несчастном Донателло, но трудно как-то соответственно реагировать на них, когда тебя уже сбили с ног и все что доступно – ошалело сучить конечностями, силясь сделать вдох после внушительного удара. В голове очаровательно пустело, столь резкая атака изрядно ошарашила Майка, хотя в глубине души он ожидал чего-то подобного. А когда смог приподняться хотя бы на четвереньки, невидимый в абсолютной темноте, но такой ощутимый ботинок с острым мыском незамедлительно от всей души снова пнул его, в этот раз впечатавшись прямо по солнечному сплетению, вновь сбивая и так с трудом восстановленное дыхание. Сумбурный короткий полет и…Майк дико распахивает глаза, потому что следующий удар приходится с той стороны, с которой он точно не ждал. Физиономия мутанта искажается от боли, он сдавленно кашляет, рефлекторно прижав ладонь к ушибленному месту, и тут же снова не может удержаться от вскрика. Микеланджело всегда ненавидел боль и болевые приемы были наиболее действенны именно против него, так что неудивительно, что Леонардо хладнокровно использовал это знание, заломав ему руку в обещающем страдания способе.  Со всхлипом втянув воздух, Майк согнулся, пытаясь уменьшить растягивающее давление на связки собственной руки, непрощенные слезы выступили на глазах – как же он ненавидел боль, особенно такую, вытягивающую из него, казалось, все сухожилия, натягивая нервы до болезненных стонов.

Очевидно, идея пробраться к Лео была с самого начала провальной, так как же так вышло, что ее поддержал даже Донателло? Хотя, на что он рассчитывал, ведь это Донателло самая рисковая черепашка в семье.

− ..Черт, Лео, - напряженно прошептал он, борясь с отчаянием, которое закружило его в этой темноте. Он слышал тяжелую возню Дона, скрип его карапакса по стене и злые слова того громилы, кто расшвырял их так страшно. А еще он слышал тихое дыхание пленившего его брата, и эта агрессия Лео постоянно сбивала его с мыслей о том, как же ему вырваться. Несмотря ни на что, ему все так же было сложно поверить, что это действительно Леонардо так  с ним поступает. Что это старший брат допускает, чтобы Донни впечатывали в стену, душили огромными ладонями и избивали в полной темноте. Что это их лидер слушает полные яда и настоящей злобы слова этого мерзавца. От боли хотелось вопить и шипеть, он только чуть качнулся на коленях, когда Хан призвал Лео убить его, как брат мгновенно усилил давление на заломленную руку, вынуждая Майка проглотить все возражения, закусывая губу до крови. В глазах поплыло алое марево, и тяжелое, с сипом дыхание, в котором он с трудом узнал свое, на этом фоне он с трудом расслышал ответ Лео и будь ему чуть лучше, он бы вздохнул с облечением. Кажется, Лео все же не станет его убивать, как какую-то свинью. Может, не все еще потеряно? Мутант сквозь боль улыбнулся, приподнимая голову, с его искусанных губ сорвалась густая капля крови, падая на колено. Определенно, будь в этой комнате свет, никому бы из нападавших эта наглая гримаса не понравилась.

Ты порешь такую чушь, Лео, - мысли Майка горячечно скакали в голове, разрывающейся болью и отчаяньем, трансформирующихся в безнадежную отвагу под влиянием коктейля из стресс-гормонов. Ему кажется, что среди всего, что высказал Хану его старший брат, он уловил детали его плана. От того простого факта, что брат все же решил не убивать его по одному лишь призыву этого бешеного качка, мутант вообразил, будто понимает, чего Лео хочет на самом деле. Спасти их, как бы это не выглядело в глазах Фут. Упрямство или глупость, но это помогло Микеланджело собраться с духом, оттеснить в своем сознании боль и постараться мыслить здраво.

..Ты даже назвал сенсея крысой, - отчего-то это засело в его мыслях, как пойманная клейкой лентой муха, - понравилось бы это ему? – Он даже хихикнул себе под нос, и почти сразу же вскрикнул, когда его руку дернули вверх еще сильнее. Со свистом выдыхая, Майк снова послушно замер, продолжая странно ухмыляться, глядя в пол. Будь здесь хотя бы малюсенький источник света, его глаза бы уже давно привыкли и он смог бы увидеть истинное местоположение всех присутствующих, но вокруг была лишь непролазная тьма, наполненная специфическими звуками, что искажались в этом тесном помещении, не давая с точностью определить, кто на каком расстоянии от него. Он постарался прикинуть, сможет ли ударить Лео, стоящего совсем рядом с ним, и стоит ли делать это сейчас, когда тот вроде как продвигает идею отложенного убийства. Майк решил, что не стоит, да и боль пульсировала в его руке, сконцентрировавшись в плечевом суставе.

Ответом Хана на столь глупые слова Леонардо был полный презрения смешок. Ситуация все же сложилась довольно щекотливая, но шлем записывал все происходящие разговоры и в любом случае, Мастер Шреддер получит полное представление о том, что же тут произошло. Для Хана было очевидно, что этот мерзкий мутант просто не желает выполнять приказ и сейчас хитрит, пытаясь представить заранее проигрышную стратегию как самую полезную для клана. Как бы не так. Если Хан этому позволит случится, он пленников потеряет, это понятно любому кретину, ну, может, кроме самого Лео. Спороть такую ерунду, он на самом деле рассчитывает обвести Правую руку мастера вшивыми обещаниями приманить остальных членов этой мерзкой семейки? Как самонадеянно. Но его как-то нужно вывести на чистую воду. Если он отказывается убивать одного из своих «ненавидимых» братьев, то в случае усиления давления это грозит тем, что Лео может сбросить свою маскировку. В таком случае, он останется против троих (пардон, двоих, уж о своем пленнике он позаботится) черепах один, в темноте. Да, с преимуществом в виде прибора ночного зрения, но что, если с него его попросту собьют в первую же очередь? Полагаться на свои реакции конечно, привычное для него дело, но хотелось бы собрать компромат для Шреддера поинтереснее. Скажем, позволить Леонардо совершить роковую ошибку и помочь сбежать его уродливым сородичам. Он ведь так этого хочет, почему бы не дать предателю самому забить первый гвоздь в собственный гроб? Приятные мысли развеселили его, и Хан сдержанно хохотнул, дернув рукой так, что прижатый к стене Донателло снова по ней со скрипом проехался.

− Твои обещания и выеденного яйца не стоят, уродец, - с довольной ухмылкой медленно ответил он, поворачивая голову в сторону своего невольного соучастника. – Тебе не удастся убедить меня  в том, что живые пленники ценнее мертвых. И знаешь почему? – Хан почти нежно похлопал свободной ладонью Дона по щекам. – Мертвые не могут сбежать, в отличие от тех, кого ты все никак не можешь решиться прикончить, - если бы Хан был котом, он бы явно щурился, как обожравшийся сметаны. – Единственная причина, почему я еще не свернул шею этому «бедоносцу», заключается только в том, что их жизни тебе обещал Мастер. Так что любая оплошность сейчас будет на твоей совести, урод, - эдак незамысловато Хан намекнул, что согласен делать так, как предложил Леонардо, − Но даже не сомневайся, Мастер Шреддер узнает все подробности твоего неповиновения.

Хан, наконец, начал испытывать усталость в руке, что держала Донателло на весу, и, дабы избавится от этой обузы, швырнул черепаху в темноту в место, где как он видел, была койка Лео. Схватил со стены веревку с кошкой, он быстро соорудил петлю и накинул ее на шею кое-как приходящего в себя Дона. В любую секунду он ожидал удара со стороны Лео, хотя, на самом деле, не думал всерьез, что Лео нападет на него сейчас, если желает сохранить видимость предательства  в глазах своей семьи и благоразумия и верности в Фут.

… Как в каком-то бреду. Похоже, что дни жизни двоих младших сочтены – навряд ли Леонардо удастся убедить эту белобрысую гориллу о необходимости пленения братьев вместо положенной им смерти. Хан и так не верил добровольно заявившейся под знамена Клана черепашке, а уж вялые попытки Леонардо отсрочить сочтенные дни родным панцирным и вовсе выглядели в его маленьких глазках смехотворными. Ну и черт с ним!
- Хочешь, чтоб я сломал ему руку, чтобы тебя убедить в моих намерениях?  – с вызовом бросил Лео, поморщившись от едких замечаний Хана, резко вздергивая покореженный сустав бедного Майка вверх. – Достаточно весомый будет аргумент для твоих недалеких мозгов?

Ну же, Лео, давай! Ты ведь сможешь покалечить своего родного брата, покажи, что тебе по плечу столь неприятное дело! Иначе, какого черта ты здесь делаешь?
Впрочем, Хану, походу, куда более приятно увидеть, как Шреддер расправляется с этой зеленой выскочкой, возомнившей себя Предателем с большой буквы, но так и не сумевшего никого по-настоящему «предать». А эти двое… Так их и потом можно достать, к тому же сейчас они все равно не в полном составе.
Леонардо так и видел застывшую на квадратной роже надменную усмешку блондину, взгляд которого так и кричал ему - кишка у тебя слишком тонка, щенок! Такая плохая дорожка тебе не по зубам!

Нет, он обязан хотя бы самому себе доказать, что от прошлого Лео остались одни воспоминания, и он полноправный член Клана Фут, которому можно доверить даже такие сомнительные задания.
«Лео-Лео, ты ли это?» - В сознании мечника вдруг пронеслись туманные очертания собственного образа, но не сегодняшнего, а того, прошлого Лео, с которым он так старательно намеревался покончить. «Я разочарован. Ведешь себя как тряпка – ни туда, ни сюда». – Внутренний голос упрекал Леонардо в нерешительности, осмеивая неспособность бывшего лидера окончательно определиться с нужной ему стороной. Если ты плохой, так чего ты тупишь и распинаешься тут о ценностях двух, в принципе, не нужных жизнях? Чем Донателло и Микеланджело могут быть полезны Клану? Что они такого знают, чего не знаешь ты, живший с ними бок о бок столько лет? Ведь не проще было самому выдать Шреддеру всю подноготную панцирных мутантов-ниндзя, включая план убежища, и каким шампунем моет умную лысину Донателло? По идее, столь важная информация могла бы поспособствовать существенному поднятию авторитета предавшей свою семью черепахи в глазах мастера Шреддера и всей его кодлы.
В то же время, Лео считал, что рано еще выкладывать все карты на стол – где гарантия того, что после столь нужных сведений, мечник сам не перестанет быть полезен. Ведь каждый еж помнит о простой истине: предавший однажды способен предать и второй раз. Так почему бы не избавиться от возможных проблем, пока они не превратились в снежный ком и не скатились по наклонной прямо на голову Ороку Саки?

Ну а если ты до сих пор хороший, только прикидываешься – какого черта ты держишь за больную руку Майка так, что у того аж слезы из глаз катятся от боли? И при этом никак не силишься помочь Донни – эк его разметало по лежанке от столь мощного броска Хана… Каждый мускул Леонардо готов сиюминутно дернуться, чтобы выхватить из-за спины шест Бо и наброситься с ним на Хана, дабы тот отстал от несчастного техника.

Черт! Голова просто лопается, а решение нужно принимать немедленно. Но почему-то он не может просто взять и вывернуть брату Микеланджело, даже под тяжелым, неодобрительным взглядом Хана. Он покосился украдкой на стоявшего в каких-то двух шагах поодаль здоровяка, прикидывая, сколько времени у него еще есть прежде чем тому надоест выжидать хоть каких-нибудь решительных действий со стороны Лео.
Но тот, походу нашел себе куда более веселое занятие, чем принижение предательской черепахи – привыкшие к темноте глаза сумели различить, как на шею Донателло была накинута петля, словно здоровяк собрался прямо здесь устроить эшафот для умника.

- Поаккуратнее там, экспонат испортишь! - скрипнул зубами Лео, силясь преодолеть себя и не попасться в сомнениях Хану. - Я не хочу добивать полудохлую черепаху.

Нельзя так просто взять и стереть свое прошлое, обратить былую любовь и заботу в ненависть. Даже если Леонардо сейчас казалось очевидным лицемерие братьев и насмешки за его панцирем, гнилые помидоры в сторону его стиля руководства и нарекания из-за его исчезновения в решающем бою с Лизардом. Нет-нет, да и промелькнут нотки сожаления о былом, заставляя мечника снова терзаться в нерешительности: «А правильно ли я поступаю?» Хотел бы он с кем-нибудь поговорить по душам об этом, вывалить весь груз колебаний и попытаться разобраться, наконец, в себе и своих желаниях,  да не с Караи же. Если еще и она начнет его обвинять в трусости – это будет выше сил Леонардо, которых и так не сильно много осталось. Воин должен быть хладнокровен и спокоен, уверенным в своих решениях и поступках. Но стоило Лео увидеть своих братьев воочию и поставить их в затруднительное положение – все, он ломается как девочка, не решаясь сделать то, что должен был сделать любой член Клана Фут без промедления при виде столь ненавистных особей. Черепашки-ниндзя во главе с Хамато Йоши были заклятыми врагами сэнсэя Шреддера, именно по этой причине во взглядах, обращенных к Лео, сквозило молчаливое презрение и желание покрошить неудачника в суп. Но пока тот находится под милостью Караи, а значит – и под покровительством самого Ороку Саки, приходилось лишь скрипеть зубами в спину, без всяких резких движений по его душу.

Нет, он просто обязан доказать, что тоже чего-то стоит в этом негостеприимном мире! Хватит уже служить мальчиком для битья – сначала у Сплинтера и братьев, когда получал на орехи за все промахи команды, теперь здесь быть на побегушках, как какая-то никчемная шавка!
«Прости, Майк. Я обязан это сделать. Надеюсь, ты меня поймешь когда-нибудь». Боже, что он несет?...

Краем глаза Леонардо вдруг замечает, что Донни отчаянно сопротивляется огромной груде мышц Хана, и в какой-то момент Лео дергает мысль – умник наверняка что-то задумал, ведь у гениального Донни всегда в кармане есть парочка планов. В основном, это касалось перепрограммирования и взломов техники и компьютерных устройств, но тут ничего такого не наблюдалось. Ну по крайней мере, Лео не видел, что мог бы использовать в свою пользу Дон, да еще с петлей на шее, готовой в любую минуту определить судьбу шестоносца, превратившись в виселицу. Но на всякий случай Леонардо поспешил предупредить своего «напарника» по обезвреживанию настырных братьев:
- Берегись, Хан! Донателло наш компьютерный гений, ему придумать план побега – как два пальца об асфальт!
Если Хана и это предостережение не убедит в намерениях Леонардо твердо отстаивать свою принадлежность к Клану, то громила – самый недоверчивый идиот, которого он когда-либо встречал. В общем, если Донателло вдруг использует одну из своих изобретательских штук против мускулистого бойца – что ж, мечник предупреждал. А сам он пока займется Майком...
-  Майки! Закрой глаза!... Я серьезно, СЕЙЧАС!
Леонардо вдруг застыл с недоуменным выражением на лице и невольно ослабил хватку, с которой держал руку Микеланджело. Что за черт? Донни решил поиграть в жмурки?
Похоже, Донателло реализует свой план!
Неожиданно вспыхнул яркий свет, который залил всю комнату, заставляя экс-лидера крепко зажмурить вмиг ослепшие глаза. Напрочь позабыв о Микеланджело и выпустив больную руку страдальца, он принялся неистово тереть зенки ребром ладоней, стараясь поскорее вернуть себе зрение и ситуацию под контроль. Вот Лео опять и облажался. Что мешало предупредить о коварстве Донателло чуть пораньше?
- Дон, сволочь! – просипел Лео, когда сквозь прищуренные, слезные глаза он, наконец, начал различать очертания комнаты. Быстро оглядевшись и заметив, что обоих братьев и след простыл, а они с Ханом стоят посереди двумя ослепленными идиотами, он крикнул громиле: - Скорее, здоровяк, в погоню! Они наверняка уже на полпути к выходу!
«Какой же ты все-таки дремучий кретин, Леонардо…»