TMNT: ShellShock |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » TMNT: ShellShock » II игровой период » [С2] We are and not we are
5 мая 2013 года: Mona Lisa & Donatello
Now don't you be afraid
We can always talk about
No need to medicate
Cause I know you're strong without it
You got me through the days
When I thought I couldn't face it
Let me count the ways
The love we have you can't replace it
Just hold on, I'm not that strong
Есть улыбка любви
И улыбка обмана и лести.
А есть улыбка улыбок,
Где обе встречаются вместе.(У.Блэйк)
Логово неприятеля.
Большая, неприступная крепость, с бесконечными коридорами, пыточными камерами справа и слева, узкие проходные двери и тяжелые двери в камеры бедных узников, с маленьким, зарешеченным окошком, через которые то и дело кто-то осторожно просовывал самые кончики истертых в кровь пальцев, прося смилостивиться и подать воды... О, фантазия может разыграться не на шутку, особенно учитывать, что тебя схватила и насильно приволокла... куда-то... целая куча мутантов, которые даже людьми никогда не были. По рассказам своего наставника, это должны были быть животные в самом прямом смысле этого слова... животные с человеческим умом, и своими, потрясающе хитрыми мыслями, коварные и безжалостные к пленникам. В любую секунду Мона была готова к неожиданностям со стороны своих похитителей, но стало очень быстро очевидно, что хватать и расчленять ученую-мутантку, они сразу не собирались. Может ждали какого-то удобного момента? По крайней мере единственное, что ей действительно не понравилось за все это время неволи в убежище черепашек, так это то, что у нее взяли кровь на анализы, ли что-то типа того . В любом случае, когда берут кровь, это подразумевает собой неприятные ощущения, та еще процедура, и Мона Лиза к тому же не собиралась допускать, чтобы ее смогли как-либо изучить, чтобы у этих существ было что-то, что принадлежащее только ей, ее телу. Она бы и чешуйку с локтя забрать не позволила, будь ее воля... однако ничего, кроме нескольких капель крови с нее больше и не требовали. Просто, оставили в покое. И это было подозрительно для нее даже больше, чем если бы в саламандру продолжительно то и дело тыкали шприцем, накачанным снотворным, просто чтобы ей мол, лучше спалось. Чувствуя подвох, она требовательно смотрела в панцири хозяев жилища, молчаливо спрашивая их: "и что дальше?" Что дальше? Чего вы от меня хотите? И кстати, сказочка о том, что на самом деле они просто само добро в разноцветных масках, и на самом деле они ее "спасли" от лап ужасного доктора-мучителя, она не верила и она казалась ей донельзя глупой и наивной. Вернее, конечно она была в курсе о садистских наклонностях своего наставника, но он никогда бы ей не причинил тяжкого вреда! Она его знала не один год! А все, что касалось этих зеленых ребят, было аккуратно вырезано, начисто стерто из ее памяти, оставив на месте пустоты сплошную боль. И это гадкое болезненное ощущение пустого пространства, наверняка образовалось не просто так.
Саламандра ждала... но ничего так и не смогла дождаться от мутантов, что могло бы ей навредить, или причинить дискомфорт, кроме уже постоянно гудящей головы.
Да, ей разрешалось делать все, что душа пожелает: слоняться по всему убежищу, спрашивать кого угодно и когда угодно о чем угодно, он могла бы наверное даже истерично поверещать, размахивая диванными подушками, прыгая на старом, пружинистом сиденье, и это возможно даже бы всех порадовало, такое оживление со стороны тихой пленницы. Однако Мона ограничилась всего несколькими простыми вещами - ей с удовольствием предоставили плеер, наушники, и многоэтажную стопку самой разнообразной литературы, предпочтительно научно-фантастического жанра. Какими бы не были эти подростки на самом деле, девушка все-же удовлетворенно призналась сама себе, что у них замечательная библиотека. Но чтение книжек, было к тому же и неплохим прикрытием ее настоящих задумок - она все еще не оставляла надежды сбежать. Стараясь вести себя как можно тише и незаметнее, Мона очень надеялась, что про нее попросту все забудут, и тогда дорога на волю, обратно, будет для нее открыта. Да не так то все просто... Может ее и допекали не слишком часто, но следили на самом деле очень бдительно, фактически за каждым ее движением. Она то и дело ощущала на себе тяжелый взгляд, стоило ей только спустить ногу с дивана, чтобы сделать шаг в сторону.
Усталые, чужие глаза... В которые она предпочитала не смотреть.
Темно-серые, как влажный асфальт после сильного ливня, или как пасмурное небо Нью Йорка совсем недавно, с редкими проблесками молний - его собственных мыслей, отражающихся в черном зрачке чуть прищуренных, скрытых под потрепанной лиловой тканью утомленно приопущенных век. И хотя каждый из этой странной компании, считал своим долгом нет-нет да подойти к Моне, скрючившейся за тяжелым томом Генри Уэльса, который казалось вот-вот выпадет из рук и просто-напросто придавит свои весом девчонку, но этот юный мутант, чаще всех решался приблизится к недружелюбно настроенной особе, с вечной мигренью и упрямо поджатыми губами. Их диалоги всегда были сдержанными, и довольно короткими. Он старательно улыбался угрюмо разглядывающей его ящерице, демонстрируя с широкой улыбкой небольшой пустой промежуток, между верхними резцами. Саламандра хотя и не отвечала ему тем же, но молча слушая и наблюдая за Донателло, внезапно стала замечать за собой то, что в итоге ей совсем не понравилось.
Она нетерпеливо ждала, когда юноша улыбнется, и ей однозначно была симпатична, как бы это смешно не звучало, та самая забавная маленькая щербинка. И кроме того эти добрые, внимательные серебристо-стальные глаза черепашки. Поняв это, Лиза прекратила смотреть парню в лицо, при каждой встрече упрямо отводя взор, или незаметно косила куда-то в потолок, словно ища своего собеседника там. Она не собиралась становиться последней дурой на Земле, чтобы поддаться на ненавязчивое обаяние того, кто на само деле является кем-то поистине опасным. Она прекрасно помнила огни безумной ярости в этом мягком взгляде, когда мутанты объявились в лаборатории Бакстера Стокмана. Не пытайся быть добрым, когда ты им не являешься. Как например та черепашка, в красной повязке - совершенно не скрывает , что он на самом деле горлопан, мужлан, и грубиян. Почему бы и тебе не открыть свое истинное лицо?
Сейчас она как обычно восседала в позе лотоса с самого края полуразваленного дивана, уложив вокруг ступней толстый, поблескивающий в отблеске лампы хвост, чей кончик несколько нервно раскачивался из стороны в сторону. Наушники приспущены на плечи, совсем спрятались под россыпью крупных, кажущихся в таком освещении медного цвета, локонов, а в цепких коготках небольшой сборник простых и легких стихотворений Уильям Блейка, в бежевом переплете с широкой полоски кожаной закладки, которая язычком показывалась между раскрытыми страницами на середине тома. Рассеянно пробегаясь глазами по красиво, плавно состроенным строкам на бумаге, она то и дело бросала поверхностные взгляды в сторону выхода, прислушиваясь к ритму жизни в убежище. В тренировочном зле эхом слышались приглушенный стук крепких кулаков о набивную цель - один из братьев оттачивал свой и без этого казалось бы идеальный, удар. Сверху доносились гитарные басы, периодически перекрывающие звук ударов - этим увлекался младший член черепашьей команды. А вот что делали остальные? Девушка осторожно пошевелилась, собирая волосы обратно в привычный ей тугой хвост, на несколько минут сосредоточившись на этом деле, и убрав с глаз растрепанную, успевшую прилично отрасти за прошедший месяц, после этого, отложив в сторону книгу, плеер и гарнитуру, осторожно, тихо, совершенно бесшумный(завидуйте все ниндзя) опустила ступню на прикрытый старым ковром холодный пол, воздушными шажками на цыпочках обошла стойку с телевизором, и замерла в центре комнаты, подобно газели, собирающейся выступить на открытый участок лужайки, зная, что там ее может настигнуть карающая рука охотника. Змеевидный хвост плавно покачивался, сохраняя хрупкому, несколько исхудалому и "побитому" после всех злоключений телу, идеальный баланс. Ящериц задумалась, над своим смелы шагом к побегу - бегает она очень быстро, двигается гибко, и пролезает в такие щели, в какие нет доступа черепахе с ее грузным панцирем за плечами и внушительной мускулатурой.
Но оставалась еще Ниньяра, лиса, не менее гибкая и быстрая, чем Мона. Однако он уступала ящерице в размерах... В любом случае, мельче, чем Мона Лиза, здесь пожалуй не было никого. Ладно, малявка зеленая то ты может и млявка, а вот как насчет того, что эти ребята знают тоннели канализации как свои три пальца, а мутантка в курсе лишь примерного направления до ближайшего люка? Ящерица обхватила себя за локти, сердито насупившись, все больше и больше понимая, что эта попытка на свободу будет глупым и необдуманным поступком с ее стороны - она только больше растревожит жильцов, и тогда рядом с ней точно выставят караул... если не обмотают цепями и засадят в самый темный чулан. который только здесь был...
Это было больно. Чертовски больно.
И не только из-за Моны. Точнее, конечно же, в первую очередь, из-за нее. Или, вернее сказать, за нее. Донателло все никак не мог поверить, что даже такой мерзавец, как Лизард, мог позволить себе залезть кому-то в голову. Человеческий мозг всегда был для юноши чем-то вроде святыни, запретной и недосягаемой. Никто не имел права вскрывать его, подобно консервной банке, или как-либо воздействовать на него — что уж говорить о том, чтобы полностью перешивать чье-то сознание... То, сотворил доктор Рене, было далеко за гранью понимания. Он не просто посмел вторгнуться в чужую память, о, нет, он самолично стер из нее весьма и весьма внушительный кусок воспоминаний, да еще и заполнил пустующий промежуток своим враньем, что было вдвойне аморально. Дона шокировала та легкость, с какой Рене решился на подобный шаг, шокировала настолько, что бедный изобретатель попросту терял дар речи, а вместе с ним — и все свое хваленное хладнокровие. Низко, подло, гнусно, омерзительно, тошнотворно... Ладони сами собой сжимались в кулаки, а зубы напряженно скрежетали друг о друга, лишь стоило только об этом подумать, и по груди разливалось гадкое ощущение подступающей к горлу дурноты.
Ублюдок. Иногда Дону казалось даже, что он мог бы убить доктора голыми руками, если бы только у него была такая возможность... и если бы он сам был на него похож. Что ж, в этом плане Лизарду, несомненно, повезло: к счастью для него, мастер Сплинтер сумел воспитать в своих сыновьях такие качества, как честь и благородство. Донателло не смог бы пойти на убийство, даже если бы захотел, и не потому, что был милосерден или незлобив по своей натуре. Просто в тех случаях, когда Рене спокойно переступал черту и действовал в угоду самому себе, Дон и его братья останавливались и думали об ответственности, которую им непременно придется нести в дальнейшем. В такие моменты гений утешал себя мыслью, что в мире есть вещи, намного худшие, чем смерть.
К примеру, неспособность вернуть память той, к которой успел привязаться всем сердцем. Или хотя бы просто вновь расположить ее к себе. Всю свою жизнь Дон был вынужден мириться с тем, что ему не суждено найти друга там, на поверхности, и от того было вдвойне тяжело сознавать, что Мона его больше не помнит. Они ведь столько всего сделали вместе, прошли рука об руку через столько испытаний — а что в итоге? Холод и забвение. В этом ракурсе, поступок Рене казался еще ужаснее, еще отвратительнее, еще подлее и безжалостнее. И не только Дону приходилось туго: его братья, мастер, Эйприл, — да даже Ниньяра! — казалось, что все они были до глубины души потрясены случившимся. Донни с внутренним содроганием смотрел на забинтованную руку Майка, на свежие швы, красующиеся на лице Лео, на временную повязку, прикрывающую раненный глаз Рафа... Все это тоже сотворил Рене, однако груз вины целиком и полностью лежал на плечах гения. Он, именно он, и никто другой, был виноват в том, что из ребят едва не сделали четыре черепашьих чучела и одно меховое манто. Сколько раз братья говорили ему, чтобы он прекращал заниматься самотерзаниями и как следует продумал свои дальнейшие действия, а он что? Правильно, Донни просто в очередной раз сглупил и бросился в омут с головой, не подумав о том, что тащит за собой своих родных. И вот что вышло в итоге... А самое смешное — сам-то Донателло остался цел-целёхонек. Да лучше бы Лизард нанес ему парочку новых шрамов, он вполне этого заслуживал! С этим, наверно, были согласны все. Дон помнил горькие, злые слова Майка, и угрюмое рычание Рафаэля, и разочарованный, равнодушный взгляд Лео... а в особенности юноше врезался в память небольшой монолог Сплинтера, прозвучавший после того, как закончивший перевязку Дон пришел к нему в комнату, полностью опустошенный и морально раздавленный. Сэнсэй говорил ему о многих вещах, сухо, сжато, без давления, но с проскальзывающим упреком в голосе — и это было много хуже, чем если бы он просто накричал на своего недалекого сына и посадил под домашний арест.
Они все были правы, чертовски правы.
Но Донателло не был бы Донателло, если бы окончательно потерял надежду и побито сложил руки на коленях, признав собственное поражение.
Ребята могли злиться на него сколько душе угодно, и на то было их право. В глубине души Донни знал, что их братские узы много сильнее любой обиды или разочарования, и что рано или поздно они бы все равно простили его. По крайней мере, он не собирался оставлять это просто так. Что же касается Моны... с ней все было немного сложнее. Немного. Чуть успокоившись и как следует проанализировав создавшуюся ситуацию, Донателло заключил, что без поддерживающей терапии — то бишь, ежедневных уколов нейтрализующего память препарата — саламандра уже очень скоро начнет что-то вспоминать. Как много времени займет реабилитация, Донни пока что сказать не мог, но он был уверен, что при соответствующей настойчивости ему удастся пробудить в девушке отдельные воспоминания о тех днях, что та провела в убежище черепах и, в частности, в обществе изобретателя. Эта мысль, безусловно, обнадеживала. Чуть взбодрившись, Донателло продолжил размышлять о способах возвращения памяти, и в конце концов сделал вывод, что было бы неплохо опробовать на Моне эффект дежа вю. То бишь, воссоздать какую-нибудь запоминающуюся ситуацию из их совместного прошлого. Теперь оставалось решить, какие конкретные ситуации могли бы отпечататься в ее сознании. В первую очередь, в голову лезла та романтическая сцена на мосту, когда отчаявшийся гений пошел на самый рискованный поступок — а именно, поцеловал Мону под проливным дождем. Уже одно только воспоминание о тех необычных мгновениях вызывало неконтролируемый румянец на щеках, и Дон практически сразу же решил отказаться от подобной затеи. Нет, он ни за что не стал бы повторять тот поцелуй, даже несмотря на то, что он был достаточно приятен. Да Мона просто залепит ему в глаз сразу же, как только почует неладное и увидит томно причмокивающие губы в сантиметре от своих собственных... Пожалуй, ему следовало сосредоточиться на более мелких деталях, вроде подаренного черепахофона или совместной работы над антидотом. Хотя, конечно, едва ли стоило напоминать ящерице о том, как он случайно оторвал ей хвост. И вообще Мона не любила находится в его лаборатории, считая, что настойчивому юноше вздумается привязать ее к металлическому столу и провести какие-нибудь запретные опыты. Ну и глупость, конечно... Рене здорово постарался, создавая образ безумного маньяка-ученого в сознании бедной девушки: теперь Мона видела в нем не только урода-мутанта, как следует избившего и унизившего ее по версии учителя, но и какого-то беспринципного садиста и живодера в белом докторском халате и резиновых перчатках. Это было бы даже смешно, не будь это так печально.
"Ну, по крайней мере, она не отвечает агрессией," — со вздохом думал Донателло в те моменты, когда решался подойти с насупившейся саламандре и завести беседу. Мона Лиза не доверяла никому вокруг, и ее вполне можно было понять... Ответы девушки, как правило, были холодны и сдержанны, она зачастую ограничивалась элементарными "да" или "нет", а то и вовсе отмалчивалась, не желая идти на контакт с "похитителями". Неудивительно, что ребята очень быстро перестали к ней приставать... но только не Дон. Правда, он все же старался не сильно досаждать Моне своим обществом, чувствуя страх и недоверие в каждом жесте, каждом взгляде подруги. К слову, та все чаще смотрела куда-то в сторону или мимо него, как будто не желая даже просто заглядывать в лицо подростка. Чем это было вызвано — Донателло не знал, но допускал, что Моне попросту противно поднимать на него взгляд. Он молча терпел это немое отвращение, стараясь не подавать вида. что его задевало подобное отношение. Неизменная улыбка, спокойный и дружелюбный тон, сдержанные телодвижения... Черт подери, как он устал от всего этого. Иногда хотелось просто схватить Мону за плечи и как следует потрясти, но пока что Дон ограничивался тем, что неслышно вздыхал и покорно отходил прочь — затем, чтобы спустя час или два совершить новую попытку наладить контакт с саламандрой.
И так изо дня в день...
Сегодня она почти не выходила из своего крохотного закутка, предпочтя закрыться от всего внешнего мира и с головой окунуться в чтение. Лишь ближе к вечеру девушка все-таки выбралась в гостиную, но только после того, как убедилась, что все ее "домочадцы" разбрелись по разным помещениям. Донателло какое-то время просто наблюдал за ней из-за дверей мастерской, не спеша подходить ближе; саламандра едва ли подозревала о его присутствии — как обычно, ее внимание было полностью сосредоточено на книге, а тихо игравшая в наушниках музыка настраивала на спокойный и умиротворенный лад. Юноше было любопытно узнать, о чем она сейчас думала. Быть может, она в очередной раз обмозговывала планы побега из убежища — Дон знал, что если бы они хотя бы ненадолго оставили ее без присмотра, то Мона непременно сбежала бы обратно к доктору Рене. Эта мысль заставляла его мрачно хмуриться: жаль, он все никак не мог донести до девушки, что ее наставник совсем не тот, за кого он себя выдает. К сожалению, Мона помнила совсем другого Рене, и не желала даже на секунду допускать, что этот "умный и интеллигентный" человек... мутант способен причинить ей реальный вред. Дона серьезно коробило от подобной наивности, но уже очень скоро он понял, что все разговоры о лживой натуре Лизарда лишь еще больше настраивают саламандру против него самого. Так что, волей-неволей, а изобретателю приходилось держать свои нехорошие мысли при себе, чтобы не дай бог не потерять тех драгоценных крупиц доверия, что он с горем-пополам успел вернуть. Хотя, вернули ли? Что-то не похоже, чтобы Мона ему верила... и вообще воспринимала его как союзника. Дон прикрыл глаза, глубоко вздохнув: иногда ему казалось, что он просто сломается, если продолжит рассуждать в подобном ключе. Нужно было держать себя в руках. Нужно было продумывать свои дальнейшие ходы. Нужно было просто оставаться сильным.
Хотя бы ради того, чтобы не потерять Мону навсегда.
— Хей, — голос мутанта прозвучал неожиданно громко даже для него самого. Он видел, что ящерица отложила книгу и на цыпочках покралась в сторону выхода из убежища, а это означало, что ему пора выйти из тени... точнее, из мастерской и намекнуть о своем присутствии. Подняв обе ладони вверх, он слегка виновато улыбнулся, показывая, что не хотел пугать гостью. — Извини, я не должен был подкрадываться со спины, — короткий, рассерженный взгляд в его сторону — и Мона молча возвращается к дивану, по всей видимости, намереваясь возобновить прерванное чтение. Хорошая попытка. — Погоди, — он делает шаг в ее сторону и, наклонившись, аккуратно ловит запястье девушки: та уже готова водрузить наушники обратно на голову. Впрочем, он сразу же убирает руку, понимая, что иначе Мона просто вырвется из его осторожной хватки. — Ты сидишь так уже с самого утра... — он отчаянно пытается сохранить доброжелательное выражение лица и не допустить, чтобы его голос дрогнул от волнения. — Может, ты захочешь немного размяться? Я собирался немного потренироваться, но все мои братья заняты. Составишь компанию? — он говорит это легким и непринужденным тоном, но видит тень подозрения в глубине медовых глаз. Ну, разумеется, она ни капли ему не доверяет. Вполне... ожидаемо. Но он не намерен оставлять ее в покое этим вечером. Сколько можно, в конце-то концов. Выпрямившись, гений приближается к раздвижным панелям и отодвигает одну расписную створку, после чего вопросительно оглядывается на Мону через плечо, как бы приглашая ее зайти в доджо. Естественно, девушка не спешит этого сделать, но Донателло не теряет надежды. Отвернувшись, юноша проходит в зал и приближается к противоположной стене, решая, стоит ли на этот раз использовать какое-либо оружие. Гм, пожалуй, все же нет... Во-первых, Мона может неправильно его понять, а во-вторых, девушка почти наверняка использует бо против его владельца, лишь только ей представится удобная возможность. А жаль — он бы с удовольствием воссоздал в реальности ту забавную тренировку, во время которой Мона дала ему пяткой по лбу и опрокинула на обе лопатки... Кто знает, быть может, у него все-таки получится это сделать, даже без оружия.
За спиной юноши раздался тихий шорох, и, обернувшись, юноша с внутренним удовлетворением устремил взгляд на зашедшую в доджо саламандру. Отлично... просто замечательно. Широко улыбнувшись Моне, — та упрямо смотрела куда-то в сторонку, делая вид, что жутко интересует старое обшарпанное дерево, растущее посреди помещения, — Дон сложил ладони на уровне груди и низко поклонился, подобно тому, как это обычно делают борцы перед спаррингом, так, что концы его фиолетовой повязки едва не доставали колен, а затем снова выпрямился и встал в боевую позицию, по-прежнему сохраняя миролюбивую усмешку.
— Готова? — негромко произнес он, словно бы спрашивая разрешения на атаку. Дождавшись короткого кивка, Донателло совершил нехитрый выпад правой рукой, не особо спеша и осознанно позволяя Моне выставить защитный блок. Ребро его ладони ударилось о подставленное запястье, и Дон слегка прогнулся в пояснице, уворачиваясь от резкого и стремительного взмаха хвостом — в отличие от него, Мона била всерьез, не смягчая силу ударов, так что ему приходилось быть настороже, если он не хотел получить фингал раньше времени. В принципе, в этом не было ничего сложного, и какое-то время их спарринг проходил без каких-либо эксцессов: Дон по большей части уклонялся и блокировал удары, медленно пятясь назад, по мере того, как Мона все более агрессивно наступала на своего противника, словно бы злясь на то, что он совсем не пытался атаковать ее всерьез. Чувствуя это, Донателло покорно выбросил ногу вперед, некрепко, но все-таки ощутимо оттолкнув Мону прочь от себя, как раз в тот момент, когда та в очередной раз взмахнула хвостом у него над головой. Взгляд изобретателя лучился озорством, в то время как саламандра явно досадовала на свою нерасторопность: никому не понравится пропустить удар. Отняв ладонь от ушибленного места, Мона Лиза вновь бросилась в атаку, и Дон в который уже раз поразился быстроте и плавности ее движений. Наученный горьким опытом, юный ниндзя какое-то время успешно уклонялся от ее стремительных и во многом непредсказуемых атак, положившись на свою быструю реакцию и идеально чувство равновесия — так было проще, и со стороны казалось, что битва идет всерьез... ну, то есть, настолько, насколько это вообще было возможно для обычной тренировки без оружия. Интересно, Мона на самом деле пыталась его вырубить? Вполне возможность, учитывая, что ей так сильно хотелось сбежать от черепашек... Задумавшись, Дон теперь уже по-настоящему пропустил несколько ударов — к счастью, сквозных, — и вновь сосредоточился на боя. Быстрый и неуловимый взмах... который неожиданно оказывается обманным маневром, и вот уже отвлекшаяся Мона вынуждена наблюдать, как ее прыткий соперник совершает головокружительный прыжок у нее над головой, сальтом перемещаясь за спину ящерицы. Приземлившись на обе ноги, Дон молниеносно скрещивает руки перед собой, защищая лицо от нового удара, после чего пригибается и совершает стремительную подножку. Мона успевает подпрыгнуть и снова атакует, на сей раз целясь пяткой точно ему в челюсть. Дон пропускает и этот удар, чуть попятившись и быстрым движением руки утерев нижнюю губу. Взгляд его становится серьезен.
— Ты поддаешься! — Мона даже не пыталась скрыть досады. И вправду, он мог бы с легкостью блокировать ее атаку, но тогда ящерица непременно оказалась бы на циновке, а он сверху — и это кардинально расходилось с его начальными планами. Покосившись на саламандру, Донателло выдавил из себя очередную извиняющуюся улыбку.
— Я просто не хочу тебя поранить, — спокойно ответил он и, кажется, попал в самое яблочко: глаза Моны вспыхнули злостью и раздражением. Едва ли не шипя подобно разгневанной кошке, саламандра вновь ломанулась в атаку, и их непредсказуемый "вальс" продолжился. Оба противника кружили вокруг старого дерева, то отскакивая друг от друга, то сходясь вновь, беспрестанно взмахивая конечностями и хвостом, приседая, подпрыгивая, выгибаясь — совсем как два сумасшедших танцора. Дон все это время оставался на защитной позиции, передвигаясь не спиной вперед и вынуждая Мону следовать за ним, атакуя вновь и вновь, до тех пор, пока он не счел клоунаду достаточной, а момент — идеальным для претворения своих замыслов в жизни. Резко ударив по тормозам, Донателло наконец-то прекратил отступление и бросился вперед, изображая, что готов закончить этот бой и отправить Мону если не в глубокий нокаут, так как минимум в ровное горизонтальное положение. Взмах, еще один... саламандра успевает уклониться от его кулаков, а точнее, сам Дон позволяет ей это сделать, и в итоге как будто случайно открывает крохотную брешь в собственной защите. Давай же, малышка, не зевай — используй свой шанс и уложи его на обе лопатки, как тебе уже давно хочется это сделать.
И она все-таки успевает. Удар получается по-настоящему болезненным, и Донни даже коротко охает, чувствуя, как воздух стремительно вышибает из грудной клетки. Но это мелочи, он готов выдержать и не такое, лишь бы его план удался. Потеряв равновесие, гений тяжело завалился на спину, ударившись панцирем о жесткую соломенную циновку... да так и остался лежать на полу, с внутренним торжеством взирая на рассевшуюся сверху мутантку. Дааа, почти совсем как в тот раз, когда они в первый раз устроили совместную тренировку в доджо. Такой мощный эффект дежа вю так или иначе должен был подействовать на притихшую саламандру, ведь даже готовый к чему-то подобному Дон чувствовал себя так, как если бы неожиданно переместился в прошлое на пару недель назад. Расслабившись, юноша с терпеливым ожиданием уставился в лицо нависающей над ним Моны. Та все еще тяжело дышала и казалась жутко растрепанной, но ей это только шло. Раскрасневшиеся щеки и лихорадочный блеск глаз — все этот делало ее еще красивее, и Донателло поневоле поймал себя на мысли, что был бы не против поцеловать ее вновь, прямо сейчас, пока ее лицо находилась в такой манящей близости от его собственного. Затаив дыхание, мутант медленно, осторожно поднял руку, едва-едва касаясь Моны кончиками пальцем, и во взгляде его в который уже раз отразилась вся та отчаянная боль вперемешку с нездоровой надеждой, которая владела им на протяжении долгих нескольких дней.
Ну же, пожалуйста. Просто вспомни меня...
Несколько мгновений слышно только их тяжелое дыхание — а затем расширившиеся зрачки Моны неожиданно резко сужаются, а сама она порывисто вскидывает обе руки и с мученическим выражением стискивает виски. Дон немедленно принял сидячее положение, с беспокойством глядя в ее искаженное болью лицо. Что, опять эта проклятая мигрень?...
— Подожди меня здесь, — шепнул он, змеей выскальзывая из-под мутантки и оставляя ее сиротливо сидеть посреди пустого доджо, все также крепко держась руками за раскалывающийся череп. Где же эти чертовы таблетки... он специально оставил их на столике у входа в зал для тренировок. Схватив лекарство, Донни спешно вернулся в доджо и опустился на колени рядом со сгорбившейся саламандрой, заботливо подав ей стакан воды и аспирин.
— Выпей... скоро пройдет, я обещаю, — его голос прозвучал на удивление спокойно и даже ласково, хотя внутри все рвалось от тоски. Она ведь... она ведь почти вспомнила, Дон был готов поклясться в этом. Но, как обычно, его мечтам не суждено было сбыться так просто... Тяжело вздохнув, юноша забрал у девушки опустевший стакан и отставил его в сторонку. Пару минут они сидели в совершеннейшем молчании, пока, наконец, гений не рискнул задать новый вопрос: — Ну, как ты? Сможешь подняться? Я могу принести еще лекарство, если хочешь, — Мона отрицательно покачала головой, прикрыв глаза с таким видом, будто внутри ее черепа монотонно ударял тяжелый колокол. Донателло еще немного помолчав, сумрачно размышляя, стоит ли ему продолжать этот бесполезный "эксперимент". Создавалось впечатление, что любые его попытки вернуть Моне утерянную память лишь еще больше ей вредили. Хотя, вполне возможно, на нее просто действовали спертый воздух подземелья и давящая серость тяжелых каменных стен...
— Мне кажется, — осторожно продолжил Дон, тщательно подбирая слова и стараясь не вызвать у Моны новый приступ головной боли, — что тебе нужно подняться на поверхность. Ненадолго. Приток кислорода облегчит твое состояние, — он перехватил ее изумленный взгляд и невольно приподнял уголки губ. — Я могу сводить тебя туда. Только ты и я... Съедим по мороженому и домой. Что скажешь?
And tried to forget
The light in your eyes keeps fading out
The night’s falling deeper in the heart
Hiding the truth and crashing down
My baby is a dancer in the dark
Мона нервно, зябко вздрогнула, едва до ее слуха долетел тихий, тревожный голос гения - а он не дремлет. Порой ей казалось, что эта черепаха является неким бесплотным духом, имеющим привычку возникать из неоткуда и растворятся в никуда, постоянно находясь где-то поблизости в стелз-режиме. Она могла его не видеть, но постоянно ощущала присутствие умника рядом. Это пугало. И жутко раздражало одновременно. Но уже не раз и не два, на прямую постановку вопроса "чего тебе от меня надо?", Донателло отвечал невнятным бормотанием, не раскрывая своих истинных намерений, как казалось саламандре. А если что-то и лепетал по поводу потерянной памяти, девушка просто оставалась к этому неприступна и глуха. Конечно она ему не верила. Она никому здесь не верила. Не могла. Он не знала этих мутантов и не стремилась влезть в их душу и как следует покопаться там. Она просто чувствовала себя пленницей, которой очень много врут. Причем стоило признать, очень грамотно и красиво. И если бы она имела чуть менее твердый характер, ящерица почти наверняка бы поддалась на столь теплые, успокаивающие речи - этот юный мутант изо всех сил старался завоевать ее расположение. Вот и сейчас - стоило только саламандре снова возжелать занять насиженное место в уголке дивана, как долговязый черепашка ловко перехватывает ее тонкую кисть и слегка тянет на себя... порывистое и отчаянное движение. Мутантка уже сжимает ладонь в кулак, намереваясь отнять конечность из цепкой хватки, как он мягко выпускает ее сам. Золотистые глаза из-под пушистых, глянцево-черных ресниц, на секунду устремляются вверх, перехватывая печальную улыбку юноши обращенную к ней, и тут-же "отбегают" в соседний угол. Собственно, Дон наверное уже привык порой общаться с Моной "жестами" - несловоохотливая барышня достаточно просто показывала свое отношение и состояние простыми движениями и мимикой. Данный же жест значил примерно - "ну и? Я тебя слушаю".
Предложение юного владельца шеста бо, оказалось слишком странным, чтобы мутантка с ходу поверила, что он это говорит на полном серьезе.
Плотно сжатые губы разомкнулись, породив протяжный, тихий вздох, - Что, прости? - Едва слышно, приподняв тонкие брови, поинтересовалась Лиза, еще больше поражаясь... то ли наглости, то ли совсем уж отчаянному положению юноши, когда он не знает что уж предпринять бы такого, дабы эта зеленая, длиннохвостая крепость пала. Даже не смотря на то, что этот тинейджер по-прежнему оставался врагом саламандры, Мона не могла просто не восхищаться его упертостью и настырностью. И пожалуй исключительно из чувства некоторого уважения к своему неприятелю, она пошла за ним по направлению к доджо. Парень не внушал ей никогда отвращения, и не пробуждал вроде-бы, обязательно присутствующую в таких случаях ненависть, или гнев. Да, было некоторое раздражение за постоянным слежением, контролем каждого ее шага... но иначе никак, и на месте черепашки, девушка, в принципе, вела себя так же - не упускала интересующий ее объект из виду, зная, что он постоянно жаждет удрать. Но это было единственное, что мутантка четко понимала в действиях Донателло. В остальном - Мона Лиза лишь недоуменно пожимала плечами.
- " Он что ли правда думает, что я буду с ним драться?" - Взгляд саламандры скользит по тренировочному залу, тщательно избегая смотреть на узор крепкого панциря, который маячит где-то ровно по-середине доджо, прямо по курсу. "Пенек" в центре пустой тренировочной, выглядел как-то странно и не к месту. Толстый, широкий, он криво возвышался этаким монументом среди пустоты, неприятно демонстрируя некогда белую, теперь посеревшую и подгнившую местами древесину. Выглядит достаточно "свежо", неделя. может полторы - как и оставшиеся мелкие следы разрушений по всему убежищу черепашек.
Бедное дерево... Должно быть совсем недавно, это был красивый, раскидистый э... дуб? Да нет, не похоже на парковый дубок... Может что-то японское? Нет, ну а почему бы и нет... То, что касается древнего искусства ниндзя, стало быть: оружие, окружение, атмосфера - все было тщательно подобрано и казалось идеально сбалансированным(а мутанты хорошо разбираются в феншуе), почему бы здесь не найти место и бонсаю-переростку?....
Еще один вопрос.
Почему она сейчас стоит, как последняя дура, и рассуждает о деревьях?
Очевидно то, что ящерица вот уже минуту не двигалась с места, было расценено юношей, как согласие к занятию. На почтительный поклон Мона зачем-то потерянно оглянулась через плечо, словно бы ища пути к отступлению... но вместо того, чтобы ответить резким отказом, взяла, и сделала вялый шаг вперед.
Ладно, можно и поддаться на уговоры, можно попробовать. В конце концов, как она узнает настоящие мотивы изобретателя, если не будет играть по его правилам, а всегда уходить от них в сторону?
— Готова?
Что же, если она не вырубит юношу(была такая небольшая надежда), то во всяком случае узнает для себя что-то... новое. Конечно со стороны Донателло это выглядело вроде приглашения к своеобразной веселой возне, судя по его задорной ухмылке, но Мона то прекрасно понимала, что подобное предложение очень даже неспроста. И, как оказалось, действительно...
Донателло атаковал ее только в самом начале боя, слабо и без азарта, словно его приневолили сделать несколько ударов по саламандре! Мутантка почти не ощущала его прикосновений к себе, хотя ожидала заработать пару-тройку синяков, как минимум, если взглянуть на внушительные ручищи черепахи и на его, пускай и худое, но крепко сбитое, мускулистое тело. Он словно дразнился, вынуждая вспыльчивую Мону следовать за собой... Девушке не нравилось, когда ею управляли, руководили, играли словно марионеткой, а умный, внимательный и прозорливый Дон, будто на десяток ходов вперед предвидел все ее движения - очень огорчает и злит, когда твой следующий выпад оказывается для противника слишком предсказуемым и легко отбивается. Может во время их сражения в последний раз, до того, как ящерица заработала себе амнезию, Донателло успел хорошо изучить ее стиль боя? Хотя как такового она и не имела - весь ее так называемый "стиль", был чистой воды импровизацией. Но очень скоро бывшей студентке надоело обрушивать град ударов, которые казались ей к тому-же, совершенно бесполезными, на удачно блокирующего ее головокружительные "комбо" партнера. Когда и он начнет проявлять ну хоть какую-то инициативу? Ждет пока у нее лопнет терпение и она просто с диким воплем врежет ему ногой по зубам?! О, да, именно... Ей неожиданно до дрожи захотелось стереть с его лица эту задорную, даже чуть ехидную улыбочку!
И тут распаленную гневом и закипающим азартом Мону, пихнули мозолистой пяткой под дых!
Вопреки ожиданиям, что вот она, живая, реальная боль, сейчас в глазх потемнеет - она получила лишь сильный толчок, от которого девушку слегка пошатнуло и она была вынуждена сделать несколько шагов назад, но и только.
Они оба сильно ошибались насчет друг друга - если юноша считал, что его бывшей подруге противно даже смотреть на него, то саламандре казалось, что вся эта игра-спарринг, была лишь подчеркнутым указанием ее слабости по сравнению с таким противником, как опытный ниндзя. Что соответственно, должно было ее унизить.
Напор становится сильнее, яростнее, теперь уже сламандра активно использует не только длинный, гибкий хвост со свистом рассекающий воздух, но и не менее сильные ноги - руки по прежнему согнуты в локтях, чтобы прикрыть собственное тело в случае атаки... которой больше не последовало. Теперь парень во всю пытается увернуться от не прерываемого потока ударов от соперницы, и Мона с победоносным злорадством отмечает, что она его пару раз все-таки задела. Правда тут же ее маленький триумф омрачается финтом юноши, с прыжком через мутантку назад... Блок, удар... и Донателло на секунду, всего на секунду отпускает защиту, и ожидаемо получает от ящерицы в челюсть...
Девушка ошарашенно застыла на месте на долю мгновения, глядя как несколько капель крови падают на пластрон с уголка рта ее противника.
— Ты опять поставила мне шишку, — Ящерица зло стиснула зубы, тряхнув головой, разбросав собранные тугой хвост каштановые кудри по плечам. Откуда эта фраза сейчас так некстати всплыла в ее подпорченной памяти? Сосредоточься Мона, вы еще не закончили - " Если уж берешься, так по всем правилам давай! Не зевай Мона!"
- Ты... - шумно выдохнула девушка, дерганным жестом ладони кое-как заправив выбивающиеся на лицо тугие пряди, -... поддаешься. - Она бегло окинула взглядом мутанта, отметив все повреждения, что она ему успела нанести.. А затем на свое тело, фактически лишенное даже царапин. Коготки больно впились в собственную плоть - ящерица с силой сжала чуть дрожащие от напряжения кулаки, чувствуя не просто раздражение - бешенство.
Ответ юноши просто разбудил тихо, чутко дремавшего в груди саламандры дикого зверя, давно уже готового к пробуждению - в эту секунду она захотела разорвать наглого мальчишку на тысячу мелких черепашат! Не удивительно, что она, не дожидаясь, пока соперник уйдет в глухую оборону, рванула с места с такой скоростью, словно у нее за спиной выросли крылья! - " Гадство!" - теперь играм настал конец, и все, к чему Мона стремилась - это вбить нахала в пол по самую маковку. Но прыткий Донни так энергично перебирал ножками, бегая на манер рака - хвостом вперед, - что почти все старания Моны шли насмарку! Ящерица просто не успевала вовремя ударить по наглой черепушке черепахи, как ее нога, или хвост, с шумным хлопком опускались на пол, взбивая вековую пыль, а сама девчонка едва успевала сохранять равновесие, чтобы в следующую секунду снова прыгнуть, как кошка, вперед. - " Стой и дерись уже со мной!" - Спертый, душный воздух, а также напрочь сбитое в пылу драки дыхание, не позволяли Моне рявкнуть это в лицо мутанту - а так хотелось! Она молча, пыхтя, хмурясь, шипя, словно загнанная в угол гремучка, всячески изворачивалась, как могла, лишь бы достать, дотянуться до, словно насмехающегося над нею, шестоносца! Нарезав несколько кругов вокруг изуродованного древесного обрубка, подростки нагнали пылищи, прыгая как пара взбесившихся кенгуру, так что в последствии, зрение потихоньку начало подводить ящерицу... Но так, или иначе...
Словно в замедленной съемке Мона видит, как из размытого облака песчинок, на нее буквально "вылетает" черепаха, с кулаками вперед, в позе "парящего Супермена" - подставляй челюсть детка! С легким оскалом на и без того жутко недовольной физиономии, с взъерошенными кудрями, заслоняющими весь обзор, "детка" плавно прогибается назад, и со всей дури дает Донателло коленом в широкие костяные пластины на торсе, мысленно надеясь, что удар был достаточно сильным, чтобы парень еще долго, пару дней желательно, жаловался своим братьям на то, что ему всю печень отбили... Юноша тяжело опрокидывается на спину, покачиваясь неваляшкой на собственном панцире ровно до тех пор, пока ящерица не совершает свой последний скачок на него, прижимая весом своего хрупкого тела противника к полу. Наивно, ведь при всем желании, Донателло может просто одним движением руки скинуть с себя восседающую верхом саламандру. И Мона это понимает, как никто другой, чувствуя себя невесомым перышком на мощной, каменной, скажем так, пояснице юноши.
Змеевидный хвост девушки кольцом закручивается у нее над головой, вздрагивая и дергаясь, будто сам по себе - как и его хозяйка он все еще находился в "боевом режиме", готовый в случае неожиданности "случайно" упасть юному мутанту прямо промеж глаз. Небрежная, спутанная прическа на голове напоминала не больше и не меньше, а "волосы" медузы горгоны в натуральном виде. От тяжелого дыхания пары, редкие, медные пряди мерно раскачивались, так и норовя забиться одному из них в рот - насколько мутантка сильно согнулась вниз, уперев ладони в исцарапанный грудной пластрон умника.
Пока адреналин плескался поверх всех остальных чувств, а в висках неистово стучала кровь, Лиза не обращала внимания ни на что, кроме своего удушающего желания покрошить черепашку в капусту. Она не могла сполна осознать всю, довольно таки неловкую ситуацию, в которой они находились - все еще зло щуря раскосые глаза, Мона сверлила в взглядом в пластроне юноши дырку. А когда вздернула голову вверх, едва не соприкоснувшись со свои партнером по спаррингу носами, то столкнулась... с неожиданной для самой себя неловкостью, паникой и настоящим страхом... Насколько опасно близко находился от ее лица мутант, что девушке стало действительно не по себе!
Впервые за долгое время, саламандра вновь решилась посмотреть ему прямо глаза в глаза. И вновь поразилась тому безграничному океану доброты напополам с тоской, что плескались в глубине черных зрачков, почти незаметных на темно-сером фоне радужки.
-" Вставай!"- тревожный звоночек в мозгу зазвенел пронзительно и ясно взывал к мутантке, требовал собрать крупицы храбрости, подняться с пояса жалобно взирающего на нее снизу вверх юного черепашки, снова забиться в свой темный угол, не смотреть... не говорить с ним... Что-то выходит из под контроля девушки, до этого столь боевой и сердитой, а теперь совсем сдувшейся, подобно проколотому воздушному шарику, до смерти перепуганной и ошеломленной подобной близостью и щекотливым положением. Яростно раскачивающийся за ее спиной маятник хвоста опадает на землю и сворачивается клубком у ее ног, будто пугливый еж. Сигнал в голове становится еще громче - предвестник начинающейся мигрени, и Моне, которой и без того сейчас было странно тяжело и не понятно от чего больно, не хотелось бы сталкиваться еще и сжирающей ее бедный череп изнутри головной болью. Но прежде чем ящерица делает хоть какое-то движение, рука юноши, покоящаяся на циновке, чуть вздрагивает, и медленно, осторожно, словно боясь спугнуть уютно пристроившуюся на нем зеленую дикарку, прикасается одними кончиками шершавых пальцев к горячей щеке Моны. И это касание становится для оторопевшей, красной, как мак, девушки, что ударом раскаленного прута обухом по голове.
Черт, как больно то...!
Оооо... это один из тех самых костедробящих приступов, когда остается лишь одно желание - найти заряженный револьвер по близости и пафосно выстрелить себе в лоб... Лишь бы прекратить эти нестерпимые мучения! Пока саламандра скорчилась в жалкий комочек, обхватив звенящую, несчастную голову двумя руками, напрочь позабыв о присутствии гения, который зайцем обернулся с болеутоляющим лекарством и стаканом воды... и тут он был на стороже, зная, насколько часто пленница подвержена приступам мигрени - аспирин, анальгин, это всегда было в зоне ее доступа... считай таблетки были напиханы всюду, где имел привычку расположиться Мона... Но!
Но девушка никогда не говорила, что они может чуточку притупляют сверло в виске, но никак не снимают его полностью. - "Что же со мной будет, когда моих таблеток не останется..." - Мрачно хмурилась она, прикладываясь губами к прохладному краю стакана, смывая с корня языка неприятный, горький привкус. Пока она каким-то образом умудрялась держать в тайне то, что у нее с собой было свое "болеутоляющее", которое девушка украдкой хранила под подушкой собственной тахты - всего горстка белых, овальных капсул, в прозрачном пакетике, которых она успела прихватить с собой когда покидала Башню Футов вместе с доктором Рене в последний раз. Только этим она и спасалась от мучительно терзающих ее приступов. Надо как-то незаметно взять их из каморки... пока головная боль опять не усилилась. - Спасибо, - невнятно проговорила мутантка, продолжая сидеть на коленях, чуть запрокинув лицо к потолку, словно дожидаясь, когда боль "утечет" вниз, дав измученной ящерице хоть немного покоя.
— Ну, как ты? Сможешь подняться? Я могу принести еще лекарство, если хочешь, — В ответ на эти вопросы, Лиза лишь коротко покачала головой - все равно не поможет. Нужно добраться до своей лежанки и достать спасительное лекарство. Девушка уже решительно уперлась влажными ладонями в пол и выгнула спину, чтобы встать на ноги... главное не упасть случайно, потому что после подобной острой боли, в глазах двоиться, да и шатает неплохо.
— Мне кажется, что тебе нужно подняться на поверхность. Ненадолго. Приток кислорода облегчит твое состояние, — Тяжелые, налитые свинцом веки саламандры приподнимаются, и она, сохраняя на мордашке все-еще болезненное выражение, недоверчиво коситься в его сторону. Как оказалось, шутки шутить этот мутант не любит, а значит это вполне себе конкретное предложение. Впрочем, почему бы и нет? Она и вправду наверное почувствует себя лучше... на свободе. Попытаться сбежать сегодня не стоит... во-первых после столь жуткой мигрени из нее плохой спринтер, и черепашка нагонит ее в два счета, а во-вторых, лучше не терять пока его доверия, может прогулки будут немного почаще, и уж тогда она найдет подходящее время для побега. — Я могу сводить тебя туда. - Осторожный кивок Моны, - Только ты и я... Съедим по мороженому и домой. Что скажешь? - А вот тут лицо девушки прилично вытянулось - даже головная боль разом пропала, очевидно, от удивления. Если бы саламандра не чувствовала себя столь скверно, она бы непременно занялась детальным разбором этой донельзя странной фразы, начинающейся с "только мы с тобой" и заканчивающуюся совсем, как она считала, в этом случае, неуместным предложением схрумкать по мороженке.
- Скажу... - Голос звучит чуть громче и уверенней, чем обычно. Не слишком ли громко? -... что ты чудной. - Она снова повернулась к нему, отняв руку от виска, - Даже для мутанта. Или даже для того, кто меня здесь неволит, - Мона опять потирает лоб кончиками пальцев и все-же поднимается с колен, облокачиваясь плечом о стенку доджо. Мутантка говорила спокойно, серьезно, в этот раз не отводя взгляда, а смело рассматривая улыбчивую физиономию гения. - Сначала ты мне устраиваешь довольно странное испытание... или тест... не знаю, как это назвать, где зачем-то поддаешься и не атакуешь, мотивируя это тем, то не хочешь меня поранить, - тут все-таки она дает слабинку и ровный тон срывается почти на рычание, но глухо кашлянув, девушка быстренько выровняла собственную речь, -... а затем предлагаешь мне свидание... - Брови поползли вверх, изобразив две идеально ровные дуги. Впервые за столь долгое время, она произнесла больше двух слов. - Я тебя не понимаю, Донателло. - Мона замолчала, вглядываясь в наполовину прикрытые фиолетовой маской грубоватые черты лица рептилии, сидящей перед нею на коленях. - Хм... щенячий взгляд. - Неожиданно скупо усмехнулась мутантка.
- Мне нужно... - она отвела глаза в сторону "раскуроченного" дерева, придумывая причину, по которой можно было бы вернуться в свою комнату, за лекарством. Ммм... носик попудрить? Ну ладно, - ... привести себя немного в порядок. Можно я зайду к себе перед прогулкой? - Получив утвердительный ответ, Лиза немедля направилась из доджо прямиком в свою темную каморку, предусмотрительно закрыв за собой дверь и безопасности ради, хвостом придвинув стул ко входу, чтобы если что, сразу не вошли. Да, вот и они, капсулы, одной вполне достаточно....
Не забыв собрать локоны обратно в незатейливую прическу, поправить широкий поясной ремень и накинуть на плечи куртку, собственно, ей многого не нужно, девушка с тихим вздохом освободила "проход" в свою укромную пещерку , и открыв дверь, чуть не впечаталась точно в грудь, ну, чуть ниже, стоящему прямо за ней изобретателю. Наверное тот может желал постучать в "будуар" барышни, дабы мелодично поинтересоваться "готова ли ты, дорогая?" Сделав шаг вглубь комнаты, освободив немного пространства между собой и своим провожатым на поверхность, ящерица неуверенно повела плечами, сжимая в кулаках мятый ворот собственной ветровки. - Ты возьмешь с собой оружие? - настороженно поинтересовалась саламандра, с любопытством пробежавшись взглядом по длиннополому плащу, полностью скрывающему мускулистое, закованное в кость, тело черепашки. Почти ничем не отличается от человека, если не сильно приглядываться. Он имеет в мыслях предположение, что если он упустит Мону из виду, то она вполне может выхватить его шест и приложить его конец к зеленому затылку юного мутанта.
Отредактировано Mona Lisa (2014-06-05 13:15:13)
Ох уж этот хорошо знакомый ему недоверчивый взгляд исподлобья. Даже когда Мона еще не потеряла память, она достаточно часто поглядывала на черепашку подобным образом, причем повод мог быть совершенно разным. Обычно Дон неизменно отвечал на это легкой, успокаивающей улыбкой — так вышло и на этот раз, парень просто не смог удержаться. Было видно, что предложение изобретателя немало изумило бедную саламандру, до такой степени, что она даже отняла руку от наморщенного лба.
— ...скажу, что ты чудной, — вот тут-то пришла очередь Дона состроить недоуменное лицо. — Даже для мутанта. Или даже для того, кто меня здесь неволит, — поднявшись с циновки, девушка теперь уже совершенно открыто и как-то даже чересчур пристально уставилась в глаза собеседника, отчего последний немного смутился. — Сначала ты мне устраиваешь довольно странное испытание... или тест... не знаю, как это назвать, где зачем-то поддаешься и не атакуешь, мотивируя это тем, то не хочешь меня поранить...
— Но я правда не хотел тебя поранить, — сконфуженно откликнулся Донателло, но тут же смолк, перехватит откровенно возмущенный взгляд. Судя по негромкому, но угрожающему рычанию, вырывавшемуся из глубин желтой груди Моны Лизы, ей не нравились подобные оправдания. Кое-как справившись с охватившим ее раздражением, девушка сдержанно продолжила:
— ...а затем предлагаешь мне свидание... — от этих тихих слов на впалых щеках гения немедленно проступил румянец.
— Это не свидание, — спешно воскликнул он, впрочем, не столь уверенно, как ему того хотелось бы. — То есть... это может выглядеть, как свидание, но я не настаиваю ни на чем подобном... — ох, уж лучше бы молчал! Как ни старался Дон объяснить девушке свою затею, все получалось только хуже. Несколько мгновений Моны с хорошо читаемым на лице скепсисом наблюдала за невнятно бормочущим что-то мутантом, а затем негромко вздохнула:
— Я тебя не понимаю, Донателло, — между мутантами на пару секунд воцарилось неловкое молчание. Теперь Донателло просто расстроенно смотрел на ящерицу сверху вниз, размышляя, как бы ему уговорить ее подняться с ним на поверхность. Да, это было опасно, учитывая, что Мону могли разыскивать по всему городу, но... Донни чувствовал, что это действительно необходимо. Можете назвать это как угодно, интуицией, придурью — юноша уже просто не видел других способов вернуть Моне ее утраченные воспоминания. Вдобавок, он надеялся, что подобная прогулка может пойти на пользу ее здоровью и хотя бы отчасти облегчить жестокие приступы мигрени. Да и ему самому требовалось хотя бы ненадолго выйти из убежища, просто затем, чтобы немного развеяться и отвлечься от тяжелых размышлений.
— Хм... — Донателло поневоле вынырнул из омута невеселых мыслей, вопросительно вскинув бровные други. Быть может, ему показалось, но Мона слегка... улыбнулась ему. — Щенячий взгляд, — что, правда? Донни смущенно хмыкнул, потирая ладонью собственный затылок, но все ж таки не отводя взора от смягчившегося лица Моны Лизы. Что ж, еще одна маленькая победа в его копилку... — Мне нужно... привести себя немного в порядок. Можно я зайду к себе перед прогулкой? — Дон торопливо кивнул, испытывая какое-то странное, нарастающее волнение. Он не мог скрыть своей радости от того, что саламандра согласилась подняться с ним на поверхность, и проводил Мону донельзя теплым взглядом. Сказать, что он был воодушевлен — да не то слово! По-прежнему улыбаясь, Донателло вышел из доджо вслед за девушкой и, пользуясь тем, что последняя ненадолго скрылась в своей каморке, быстро заглянул в мастерскую, где взял плащ и большой фиолетовый шарф. Это была его собственная нехитрая маскировка, к которой он прибегал во время последних своих вылазок на поверхность. И плащ, и шарф неплохо скрывали его необычную внешность, хотя, конечно, в компании хвостатой зеленокожей девушки, предпочитающей ходить полураздетой, это было немного лишним. В конце концов, они все равно не собирались попадаться на глаза простым горожанам, верно? Поразмыслив, Дон все же решил прихватить еще и большие защитные очки, которые он обычно использовал при работе с некоторыми из своих изобретений, после чего привычным движением подхватил свою любимый посох-бо.
— Ты возьмешь с собой оружие? — этот вопрос застиг его врасплох. Еще не успев продеть шест в крепление, Дон так и замер, крепко сжимая его в трехлапой руке и лихорадочно размышляя. Сама идея вылазки была достаточно опасна, а уж выходить наружу без оружия и вовсе казалось делом рискованным. С другой стороны, Мона ожидала, что он применит этот бо против нее самой, в случае, если она вдруг решит сбежать или атаковать своего доверчивого спутника... Соблазн отвоевать хоть крупицу прежнего доверия был слишком велик, так что, помешкав, Донателло осторожно приставил шест обратно к стене.
В конце концов, мастер Сплинтер учил своих сыновей, что в руках настоящего ниндзя оружием может стать абсолютно любая вещь. А Дон был достаточно умен и натренирован, чтобы не растеряться перед врагом и быстро найти замену любимому посоху.
— Нет, — ответил гений спокойно и уверено, поворачиваясь обратно к Моне. Быстро покосившись на ее короткую ветровку, он поднял взгляд на лицо девушки и вновь тепло улыбнулся.
— Идем?
Поздний вечер встретил их привычной прохладой и сыростью. Наверно, Дон и его братья на всю жизнь запомнят этот нескончаемый моросящий дождь и тяжелое свинцово-серое небо, низко нависающее над крышами домов, а также хлюпающие лужи под ногами — как ни крути, их первые ночи на поверхности не отличались особым разнообразием. Ну, за исключением разве что загадочного клана ниндзя, армии роботов-мышеловов и одного безумного мутанта-переростка, жаждущего размазать подростков тонким слоем по всем доступным ему поверхностям... Донателло нет-нет, да украдкой поглядывал по сторонам, не спеша расслабляться. Он знал, что за ними могут наблюдать, и, несмотря на мудрые заветы мастера Сплинтера, все равно чувствовал себя неуютно без своего привычного оружия. Хорошо, что Мона не знала о висящем на его поясе самодельном электрошокере, иначе бы она сто раз подумала, прежде чем соглашаться на подобную прогулку. Впрочем, Донни искренне надеялся, что сегодня ночью ему не придется отбиваться от Рене и его прислужников. После того, как озверевший доктор изуродовал Рафаэля и Леонардо, а также едва не оторвал руку Майки и лишил Мону всех ее воспоминаний о дружбе с гением черепашьей команды, у последнего так и чесались кулаки сотворить с Лизардом что-нибудь выходящее за рамки кодекса Бусидо. Нахмурившись при воспоминании о смертельном враге, Донателло усилием воли заставил себя отвлечься от всех мрачных мыслей, связанных с личностью Рене и его грязными поступками, и сосредоточиться на прогулке. Они с Моной вот уже минут пятнадцать молча неслись по крышам города, так толком и не решив, куда, собственно, они направляются. Впрочем, кое-какие идеи на этот счет у изобретателя все-таки имелись. Быстро оглянувшись на девушку через плечо, Донни неожиданно притормозил у края карниза и оперся локтем о собственное колено, дожидаясь, пока Мона встанет рядом.
— Как насчет спуститься вниз? Тут неподалеку есть большой парк, можем прогуляться там, — предложил он как ни в чем не бывало, краем глаза наблюдая за лицом саламандры. Та по-прежнему выглядела чем-то недовольной, впрочем, как и всегда. В последнее время она почти не улыбалась, за исключением того короткого момента в доджо. Выпрямившись, Дон вскочил на каменный бордюр и протянул ладонь своей неразговорчивой спутнице. — Не бойся, я просто хочу, чтобы ты зацепилась за мой панцирь, — терпеливо пояснил мутант, видя, что Мона не спешит брать его за руку. — Так будет гораздо быстрее. И я не собираюсь сбрасывать тебя с крыши, — добавил он уже с легкой ноткой раздражения. В самом деле, ну сколько ж можно принимать его за хладнокровного маньяка, прячущего свои грязные помыслы под личиной вежливого и улыбчивого интеллигента! Это было попросту смешно. Осознав, что Мона не собирается влезать ему на плечи, Дон тихо выругался и без лишних слов подхватил девушку на руки, с пугающей легкостью приподняв ее над крышей. Ну что ж, хочешь злодея — пожалуйста, вот тебе злодей! Получи и распишись. Оттолкнувшись, Донателло молча низвергнулся с высоты пятого этажа, и на долю секунды мутантке могло показаться, что они оба вот-вот разобьются — но уже в следующее мгновение из темноты под ними вынырнула площадка старой пожарной лестницы. Дон приземлился на удивление мягко и бесшумно, согнув колени и чуть сгорбившись, но сразу же выпрямился, вновь ухнув куда-то вниз, уже на следующий пролет. В какой-то момент, одна из его рук выскользнула из-под Моны, но лишь затем, чтобы схватиться за погнутый металлический штырь и сократить расстояние для следующего прыжка. Вторая руку мутанта при этом крепче сжала плечи саламандры, совсем уж плотно прижав ее к чужому пластрону. Кажется, юноша даже не обратил на это внимания, будучи полностью сосредоточенным на спуске, а вот Моне был сложно проигнорировать столь интимную близость. К счастью, подростки очень быстро добрались до твердой земли, где, наконец-то, смогли отлипнуть друг от друга: Донни очень аккуратно поставил девушку обратно на ноги и сразу же убрал руки в карманы плаща, с каким-то даже сумрачным видом прошествовав мимо нее по направлению к выходу из переулка — да-да-да, можешь злиться и возмущаться сколько душе угодно, я уже привык. Твое право! Но зато мы очутились внизу и можем спокойно продолжить наше, кхм, "свидание", не тратя времени на долгий спуск.
— Вот этот парк, о котором я упоминал, — произнес гений, приближаясь к высоким арочным воротам на противоположной стороне улицы. Не вынимая рук из карманов, Донателло задумчиво оглядел вычурную металлическую надпись у себя над головой. Перед тем, как предложить Моне отправиться на прогулку, он внимательно изучил все городские достопримечательности и места для отдыха, где было бы не так много народу, и этот парк показался ему достаточно тихим и безлюдным. По крайней мере, по нему можно было относительно спокойно пройтись поздно вечером, не рискуя столкнуться с толпами туристов или напугать впечатлительных мамаш с колясками... — Ну что, ты идешь? — он бросил короткий взгляд через край жесткого воротника, желая убедиться, что Мона не отстает от него больше, чем на десяток шагов, а затем быстро зашел в арку, пока мутанты не привлекли внимания припозднившихся прохожих. Это место сильно отличалось от прочей части города, хотя бы тем, что здесь было очень много зелени и простора. Донателло со сдержанным любопытством озирался по сторонам, изучая непривычную для него обстановку, на какое-то время даже позабыв о присутствии Моны рядом. Неожиданно в поле зрения мутанта попал небольшой ларек с мороженым — в его окнах все еще горел свет, но, кажется, его владелец уже собирался уходить. Вспомнив о своем обещании, Донни остановил ящерицу плавным движением ладони и медленно направился вперед, немного нервничая при этом. Он еще ни разу не совершал покупок, подобно обычному жителю Нью-Йорка, и от того чувствовал себя не в своей тарелке. Хорошо, что Эйприл накануне одолжила ему немного денег... Остановившись напротив прилавка, так, чтобы свет от ламп озарял его фигуру только до середины пластрона, Дон прокашлялся и неловко протянул продавцу смятую купюру.
— Два шоколадных рожка с глазурью и ореховой крошкой, пожалуйста, — скороговоркой произнес он, молясь, чтобы его собеседнику не пришло в голову поднимать глаза на странного покупателя. К счастью, последний явно спешил домой, а потому без лишних слов принял деньги и загремел крышкой морозильной камеры, доставая парочку хрустящих пакетов. Лишь на долю секунды взгляд продавца задержался на зеленых, трехпалых ладонях изобретателя, но тот уже спешно отодвинулся от прилавка и развернулся обратно к Моне. Что ж... все оказалось не так страшно, как могло быть, да и саламандра не попыталась сбежать, пока он был занят — чем не успех?
— Вот, держи, — Донателло с легкой улыбкой вручил мутантке ее угощение, после чего и сам снял упаковку со своей порции. Не то, чтобы он хотел есть, но... это мороженое выглядело как минимум аппетитно.
Дождь настырно не желал покидать улицы мегаполиса.
Насквозь пропитавшийся озоном воздух, плотно сдавливал легкие в груди, а на вершинах крыш, куда забралась парочка, он казался еще к тому же и вязким, густым как кисель - достаточно эффекта легкого удушья добавлял густой, лондонский туман, стелющийся по полупустым улицам. Его немного рассеивали яркие, неоновые вспышки огней магазинов, вывесок и стендов, фары машин разрезали туманную завесу, словно вручную прокладывая себе путь по трассе. Правда признаться честно, сверху все-равно не было видно почти ничего. Так... смутные очертания утопающие в легкой, белесой дымке. И если бы не Дон, саламандра одна наверное сто раз бы заблудилась среди одинаковых башен, да белых квадратов окон. Кстати о ее провожатом... Его широкоплечая высокая фигура, с хлопающими по мускулистым ляжкам полами длинного плаща, следовала впереди девушки, долговязым маяком указывая ей путь. Донателло постоянно "улетал" вперед на метра два-три и тут-же притормаживал, замирал и оглядывался на свою спутницу, пристальным, внимательным взглядом провожая вроде-бы не слишком спешащую к нему барышню до тех пор, пока ящерица не оказывалась рядом, а затем снова срывался с места, словно спеша догнать кого-то. Или что-то. Держа некую дистанцию между собой и молодым мутантом, с шумом вдыхая сырую прохладу, Мона быстро пересекала сырые площадки крыш, вцепившись двумя желтыми, горящими угольками глаз, в округлые черты спрятанного под слегка мятой тканью панциря и утопала в смешанных собственных мыслях. К счастью, голова уже прекратила ныть, таблетки как всегда устранили боль полностью, но на всякий случай она захватила оставшееся лекарство с собой, мало ли, так что саламандра могла теперь спокойно обдумать ситуацию и еще раз проанализировать странное поведение черепашки. На что она согласилась? Сходить на прогулку и отведать мороженого с рук врага номер один. Чтобы тюремщик угощал своего пленника сладостями и "гулял" с ним, это звучало ну по меньшей мере ненормально. С такого и вправду можно поверить в искренность его действий и в чистоту помыслов. Он рискует упустить ее, стоит ему только замешкаться, стоит только ненадолго отвлечься - и его длиннохвостая подруга ужом нырнет в белое молоко тумана, - поминай как звали. Но он рисковал. И либо юноша просто очень отчаянный, упертый, талантливый актер, страстно желающий добиться какой-то своей неведомой цели, либо... либо все то, что он говорит - правда! Но разве может быть это правдой? Зачем Рене, ее наставнику вот уже много лет, ей врать? Конечно он никогда не был матерью Терезой, жаден и вреден до невозможности, но он никогда не обижал как либо студентку, они многое сделали вместе и даже сейчас работали напару, ну почти, в основном раздраженный ящер работал, над тем, чтобы вернуть им человеческий облик, но не в этом суть. Она знала его... или ей так казалось, что знала... А что же с этим загадочным парнем? Все, что он говорил ей, казалось девушке плотной вуалью, скрывающей что-то несомненно важное, что-то такое, что он не может высказать. Мона терзалась сомнениями, что это должно быть на самом деле - тонны лжи и затаенная правда, или все это и так являлось правдой, страшным откровением для мутантки, что ее "друг-учитель" оказался предателем, а внутри этого плотного кома откровений скрывалась еще одна, не менее ошеломляющая правда... или причина... В этой чертовой "матрешке", которую образно выражаясь, всучили Моне в руки, в самом центре, если она умудриться ее "распаковать", есть что-то, что могло бы разрешить все проблемы и даже, наверное, восстановить значительный кусок памяти. - "Крепкая, искусно разукрашенная, веселая и очень сложная матрешка," - саламандра вздрагивая от промозглой сырости приблизилась к мутанту почти вплотную, по мере приближения все выше задирая голову, пристально разглядывая угловатое телосложение Донателло, замаскированное верхней одеждой. Бой оказался для Моны достаточно эффективной вещью, чтобы если не вспомнить Дона и их отношения, то по крайней мере воспринимать присутствие рядом с собой черепашки несколько... проще. Взглянув юноше в глаза опять и увидев в них свое собственное отражение, ящерица получила мощный заряд желания как-то бороться с собой. И в конце-концов выяснить, в чем вообще собственно дело и может ли она кому-то доверять в принципе. Уставшая от столь закрученного сюжета и тыканьем пальцев друг в друга с обеих сторон - "не верь ему!", Мона уже готова была принять на душу тот факт, что обе они врут. Мутантка тоже подошла к краю, положив обе перепончатые ладони на шероховатую поверхность широкого бордюра и перегнулась через него, глянув вниз. Да уж, слезть отсюда было бы не плохо. Как же теперь ей редко удавалось пройтись по мостовой прогулочным шагом. Прячась от людских глаз, приходилось использовать под пешеходный тротуар близстоящие друг к другу многоэтажные дома, и не было особого желания встречаться с горожанами внизу.
Ничего не видно кроме серой дымки витающей прямо под ними. Пфф... бывшая студентка едва заметно кивнула, вцепившись в ребро ограждения коготками и собираясь уже было перекинуть ногу за его пределы, дабы сигануть в неизвестность, как парень лихо вскочил на узкий бордюрчик рядом с ней, и протянул по направлению к остолбеневшей саламандре руку. Взглянув на распахнутую ладонь мутанта, обращенную к ней, ящерица тихо хмыкнула, и отвернулась, снова желая как-то перекорячится "туда", - Сама как-нибудь. - Пробурчала он себе под нос, отчаянно примериваясь чтобы спрыгнуть. Спасибо, обнимашек ей хватило после этих глупых тренировок в доджо. — Так будет гораздо быстрее. И я не собираюсь сбрасывать тебя с крыши, — Лиза повернула к нему голову и иронично изогнула бровь - о, в самом деле? Спасибо, что предупредил. Когда мутантка уже считай, поставила обе коленки на каменный парапет и окончательно решила переместить свое тело за пределы крыши - спрыгнем и будь что будет... Сему не дано было свершиться, потому что сильные зеленые руки неожиданно пугающе легко подняли ее в воздух! - ЧТО... Ты что де... А НУ ОПУСТИ МЕНЯ... А!!! - Истерично взвизгнула девушка, дрыгнув ногами, попытавшись вывернуться в крепко прижимающих ее к жесткому пластрону лапищах, да без толку - у Дона хватка крепкая, и если он захочет - Мону зажмет как в тисках! Ни слова больше не говоря, не разбрасываясь пустой болтовней, изобретатель ухнул в кисель тумана, вместе со своей дамой на руках. Полет прошел нормально, но тихо верещащую студентку несколько раз "прокрутило", и ей стало.... как-то немножко нехорошо, скажем прямо. К концу прыжка юноши, когда навстречу к ее широко распахнутым в два бильярдных шара желтого цвета глазам, из белой пелены вдруг выныривает железка, девчонка уже перестала пищать и лишь молча ткнулась носом в жесткие костяные пластины, схватив в кулаки складки потертого плаща. Отлично, еще чуть чуть и она кажется соскользнет с сурово собравшегося Дона, вместе с его плащом в своих ладонях... Незаметно для себя он зажмурилась, спрятав лицо у него на исцарапанной груди и захлестнув кончик длинного хвоста на лодыжке мутанта. Почему-то ей казалось, что она уже проходил, через нечто подобное... близкое к этому.. но тогда к сырой свежести примешивался тяжелый запах крови... Когда же это было?
- Совсем больной!? - Отшатнулась она в сторону, едва Донателло наконец достиг блестящего асфальта и выпустил мутантку из объятий - как же смешно смотрелась ее болезненно алеющая мордашка и ошалелый взгляд, в купе с "ломанной" прической медных колечек, при которой какие-то пряди завивались знаком вопроса, а какие-то вообще торчком стояли, одни оказались зачесаны назад, а другие вперед... и она опять неизвестно где посеяла резинку. - Ты... - Начала было саламандра, сжав руки в кулаки и вытянувшись в струнку, приготовившись сочно рявкнуть на нахала, возомнившего о себе бог весть что... Она даже на цыпочки приподнялась от напряжения! Но... юный мутант сумрачно пожал плечами, сунув руки в карманы... и просто пошел вперед! Нагло и по-своему показав, что ему абсолютно все равно на вопли ящерицы. Ах так значит... Она сердито сложила руки на груди, сверля взглядом удаляющийся силуэт, и гордо взмахнула волосами, перекидывая спутавшуюся длинную челку обратно за плечи. Ну погоди...
______
По мере приближения к воротам ведущим на тихую аллею, у Моны было время поправить непослушные влажные "макароны" вместо волос, смотрясь в пробегающие мимо лужи, и поправить покосившуюся на бок куртку. Ох, мда, ее "захваты" за плечами Дона, на плаще, были довольно таки внушительными - два жутко мятых куска ткани как-то даже портили весь вид. Ну пусть это будет ее маленькой местью - нечего ее хватать. Сказала же - спущусь самостоятельно. Вечно он спорит... Вечно?
Ящерица резко дала по тормозам, статуей застыв на середине дороги, напряженно вглядываясь в кованную вывеску над колоннами. Она ее не читала - ей просто надо было на что-то пристально смотреть, чтобы собрать мысли в кучу. Зудящее сверло в виске потихоньку надавило на черепную коробку... несильно, аккуратно, словно предупреждая - успокойся, не зацикливайся на этих обрывках памяти, а то хуже будет. Кончики пальцев тихонько нащупывают целофан с капсулами в одном из карманов ее "полудубленки", и девушка задумчиво прикусывает нижнюю губу, потупив взгляд на озерцо воды, прямо между нею и ушедшим чуть вперед парнем. - ... ты идешь? - доносится до нее эхом тихий, достаточно приятный для слуха голос юного ниндзя, и словно выводит замершую посреди тротуара девушку из полусонного состояния. - А?- Мона как-то испуганно, будто услышала выстрел, резко выпрямляется... и тут-же расслабленно машет рукой юноше, мол, проходим не задерживаемся. - Да... да, иду! - Она решительно шагнула в лужу, разбив свое отражение на разбегающиеся по всему миниатюрному прудику волнами кусочки...
______
Теперь она стояла в тени раскидистого дуба, наблюдая за тем, как Донателло покупал в ларьке мороженное, достаточно близко, чтобы тот не шибко то нервничал.
Такой, милый и смешной. Вряд ли он так мнется и стесняется перед продавцом сейчас, только ради того, чтобы покрасоваться перед саламандрой и показать, какой он из себя весь милашка, скромненький и хорошенький. И это давало какую-то маленькую надежду на честность мутанта. Девушка стояла на земле, закинув руки на толстую ветку дерева - та располагалась как-раз достаточно низко, чтобы Мона могла с легкостью о нее облокотиться. Сложив на ней руки и уложив на них щеку, саламандра слегка нахмурилась, снова вспомнив свои размышления о том, как она может сама себе помочь вернуть память, если разберется... Разберется во всем, как положено. Что ей для этого нужно делать?
Почти неслышные шаги и широкая тень, заслонившая от Лизы рассеянный свет фонаря, прямо за спиной Дона, мигом вынудили ее вынырнуть из омута смешанных, растерянных мыслей. - Хм... - Она чуть улыбнулась, принимая из его рук заветное лакомство, - Забавно... а я думала, ты опять блефуешь, - Саламандра подперла одной рукой щеку, вращая между двумя пальцами рожок, разглядывая блестящую обертку. - Спасибо. Кто-то мне однажды сказал очень мудрую вещь: "мороженое решает все проблемы." - Негромко вздохнула ящерица, разворачивая угощение, и метким броском отправляя фантик в мусорную корзину. Упершись одной кистью о шершавый сук, саламандра довольно легко забралась немного выше, свесив с него ноги и хвост, в пол-оборота к Донателло - такое место вполне себе заменяло обычную лавочку. Тем более стоящую прямо между двумя фонарными столбами и прекрасно освещенную.
Теперь они были почти на одном уровне - она даже чуть повыше, так что ей прекрасно было видно "себя любимую" в отражении бледно-фиолетовых стекол очков на лбу гения.
А она то, дуреха, в лужи смотрелась - тут такое шикарное зеркало. Не задумываясь над своими действиями и методично уничтожая свою порцию, осторожно собирая сладость губами, мутантка протянула руку, и уложив указательный палец на дужку очков, слегка надавила на нее, так что те плавно съехали не ожидавшему подобного финта Дону прямо на переносицу. Ничего не объясняющий жест... Просто Моне... так захотелось. Аккуратно отложив недоеденное мороженое в сторону, Мона уселась поудобнее на раскачивающейся туда-сюда ветви, обхватив ладонями края полосатого шарфа Дона, и самым наглым образом стянув его с владельца, разгладила, сложила прямо, и аккуратно принялась наматывать шерстяной предмет гардероба Дона, обратно тому на шею, - Отлично - вылитый Гарри Поттер! - Закончив свою работу, саламандра выше приподняла ему воротник, - Почти. - Снова взяв в руки мороженное, ящерица ехидно покосилась в торону ошарашенного подобной бесцеремонностью гения. Ну теперь посмотрим на его реакцию, и уже из нее, девушка был в это уверена, можно будет понять, что перед нею за фрукт такой. Он хотел милого свидания? Отлично, будет ему милое свидание.
Отредактировано Mona Lisa (2014-06-11 03:50:20)
Проглотив несколько обидную фразу Моны насчет блефа, Дон, в свою очередь, осторожно прислонился к ветке, на которой расселась его подруга, и погрузился в молчаливое поедание мороженого. Присаживаться рядом он не стал, разумно опасаясь, что дерево не выдержит веса его массивного панциря. Не хватало только опрокинуть саламандру в лужу — веселенькое бы вышло свидание! Как будто бы мало ему было того, что Мона совсем его позабыла... Впрочем, он бы так и так чувствовал себя неловко в ее присутствии. Они ведь еще ни разу не выбирались на поверхность вместе. Все-таки, одно дело — плечом к плечу корпеть в лаборатории в окружении многочисленных книг и стеклянных пробирок, полностью сосредоточившись на восстановлении утраченной формулы мутагенного антидота, и совсем другое — гулять вечером в парке, угощаясь мороженым и просто наслаждаясь обществом друг друга. По сравнению с этим меркли даже их редкие тренировки в доджо... Донателло в который уже раз поймал на мысли, что отдал бы все, лишь бы только к Моне на минутку вернулись ее воспоминания, и она бы смогла насладиться этим тихим, беззаботным вечером в компании стесняющегося изобретателя. Пока Донни с удрученной физиономией грыз краешек вафельного рожка, размышляя над тем, стоит ли ему и дальше мучить память девушки, та совершенно неожиданно протянула руку в его сторону. Дон даже не сразу отреагировал на это странное движение, хотя Мона, по идее, могла бы попытаться ударить его по голове или еще как-нибудь навредить. Нет, юноша просто с уже выработавшимся в душе доверием позволил ей нажать когтистым пальчиком на дужку защитных очков, так, что те медленно сползли ему на нос. Окружающий мир немедленно окрасился в сдержанно-фиолетовые оттенки, равно как и усмехающаяся рожица Моны Лизы. Пока Донни с явным недоумением смотрел ей в глаза, мутантка уже проворно ухватила его шарф и потянула к себе. Плотная ткань змеей скользнула по мускулистым плечам, позволяя прохладному вечернему воздуху неприятно пощекотать обнажившуюся бледно-оливковую кожу.
— Эй, — тихо воскликнул он, не шибко убедительно изображая возмущение. Естественно, девушка даже не подумала обращать внимание на его вялое негодование — похоже, она всерьез вознамерилась проучить гения за тот злосчастный спуск с крыши... вот вредина. А еще жалуется, что он такой упрямец! — Эй! — уже чуть громче повторил он, но на сей раз его голос оказался заглушен все тем же полосатым шарфом: Мона не только повесила его обратно на плечи Дона, но еще и несколько раз заботливо обернула вокруг головы мутанта. Похоже, оказывать сопротивление было бесполезно.
— Отлично, — довольно проворковала ящерица, вдовесок ко всему дернув гения за воротник плаща, — вылитый Гарри Поттер! — ах, так? Дон чуть сощурил темно-серые глаза, пронаблюдав за тем, как девушка снова берет в руки мороженое. Выждав момент, Донателло иронично хмыкнул и внезапно накрыл ладонью макушку девушки, бесцеремонно растрепав только-только уложенные волосы.
— Отлично, — передразнил он ехидно, — вылитая Гермиона, — ему стоило больших усилий не рассмеяться над тем вороньим гнездом, что он сам же и устроил. Не дожидаясь реакции девушки, Донателло неожиданно выхватил шоколадный рожок из ее замершей в воздухе руки и приподнял у себя над головой. — А ну-ка, продемонстрируй мне свое колдовство. Как насчет "Вингардиум Левиоса"? Или, быть может, "Акцио, мороженое"? — и мутант широко ухмыльнулся, с удовольствием наблюдая за тем, как лимонные глазищи Моны медленно и неотвратимо сужаются в две тоненькие щелочки. Все-таки, было какое-то свое, особое наслаждение в том, чтобы выводить эту хвостатую заразу из себя... Дон проворно увернулся от первой попытки отобрать мороженое, приподняв руку еще выше, затем дразняще повел рожком над головой у обозленной саламандры, будто бы случайно капнув шоколадом ей на нос. Это стало последней каплей, во всех смыслах этого слова: чаша терпения переполнилась, и Мона ринулась в бой... Хотя, конечно, назвать это серьезным поединком язык не поворачивался: просто два подростка играли в хорошо известное "отдай или катись к черту". Играли увлеченно, с шумом и сосредоточенным сопением, так, что едва ли не падали в грязь.
— В чем дело? Не можешь применять магию вне Хогвартса? — весело осведомился Донателло, вот уже в который раз уводя мороженое из-под самого носа своей жертвы. Перекинув обе ноги через ветку, мутант со смехом спрыгнул на землю по другую сторону от импровизированной "скамейки" и проворно попятился за дерево, спасаясь от Моны и ее хвоста. Правда, при этом он как-то позабыл смотреть себе под ноги, и в итоге запнулся пяткой о торчащий из земли корень. Вполне возможно, что это было каким-то образом подстроено самой ящерицей... Исход был очевиден: ойкнув, мутант неловко шлепнулся панцирем в ворох прошлогодней листвы, и оба рожка вылетели из его ладоней, описав живописные кривые в воздухе. Лови — не хочу!
Саламандра едва успела прикоснуться губами к холодной, сладкой массе утопающей в вафле, как широкая, трехпалая ладонь, аккуратно накрыла ее макушку сверху, чем само собой повергла девушку в легкий ступор. Мона так и замерла, высоко подняв острые плечи и растопырив пальцы свободной ладони и крепко сжав рожок в другой, при этом широко разведя локти в стороны. Мутант деловито разлохматил плотные, каштановые кудри ящерицы одним жестом - Дон явно был доволен собой, - Ой ой... - сердито помотала головой мутантка, таким образом невольно помогая юноше устроить из ее приглаженных волос чистейший хаос. - Ладно, ладно, перестань, - она накрыла ладошкой затылок, предварительно несколько сердито пихнув кисть гения локтем. Кто бы мог подумать, что тихоня-изобретатель будет реагировать на ее маленькую проказу с очками и шарфом, именно таким образом? Ох, чуть мороженое не уронила, прямо на пластрон парню - вот посмотреть бы на тебя, подпрыгивающего на месте с влажным, холодным куском лакомства за шиворотом! — Отлично, вылитая Гермиона, — она только успела открыть рот, чтобы гордо ответить хулигану, что ролевые игры не в ее вкусе, в таком она не участвует, и вообще Эмме Уотсон до нее, как до Луны пешком... и вообще... и вообще не трогай мои волосы! Но проворный черепашка, совершенно неожиданно выхватил недоеденное мороженое из рук саламандры, пользуясь тем, что она пытается отбиться от его попыток превратить ее волосы в кошмарную прическу ведьмы, так что пальцы девушки, невольно сжались в пустоте в крепкий кулачок...
У нее просто не было слов...
Приоткрыв рот от удивления и широко распахнув золотистые глазенки, ящерица потрясенно уставилась в обмотанное полосатым, фиолетовым шарфом зеленое лицо. Ну это уже за все допустимые рамки выходит. Что за ребячество? Надув губки, Лиза протянула открытую ладонь по направлению к мутанту, с молчаливым, каждому понятным выражением на лице - " ну ка отдай обратно". Донтелло, вместо того, чтобы вернуть девчонке лакомство, еще сильнее отклонился назад, высоко задрав руку вверх, размахивая недоеденным рожком прямо над Моной, словно флагом. — А ну-ка, продемонстрируй мне свое колдовство. Как насчет "Вингардиум Левиоса"? Или, быть может, "Акцио, мороженое"? — Девушка растерянно проследила, как лакомство мелькнуло у нее перед носом и "улетело" куда-то в тень от кустистой кроны. Мутантка села на колени, поджав ноги под себя и с возмущенным видом обхватила мускулистую кисть ее приятеля двумя ладонями, пытаясь подтянуть ее к себе и отобрать свое незаконно отнятое угощение. - Я потрясена твоим знанием книги заклинаний, милый Гарри... но... ОТДАЙ! - Пропыхтела ящерица, тряся своей спутанной копной волос над лицом юноши и пытаясь изо всех сил перехватить, как-то дотянуться до заветной цели, маячившей столь высоко над ними... По ее мордашке вниз стекала тонкая шоколадная капля, заполняя собой правый уголок рта, что было не очень опрятно само по себе. Утерев пальцами шоколад с лица, в итоге просто размазав его по щеке грязной полосой, Мона с сердитым бурчанием повисла на плече юного мутанта... Пока Дон тихо хихикал, веселясь с того, что когтистые лапки саламандры бестолково размахивали в воздухе, то и дело опираясь то на его плечо, на зеленый затылок, чтобы ухватить рожок, мелькающий вроде бы в ее пределах, Лиза все больше и больше теряла связь со своими изначальными планами, холодными и расчетливыми, полностью увлекаясь подобной игрой, "а ну ка отними". Она даже не задумывалась над своими действиями, с шумом и треском подпрыгивая на толстой ветке дуба, того и гляди, грозившей просто сломаться пополам при следующем неаккуратном прыжке. Уперев ладонь в жесткое ребро панциря юноши, она закусив губу изо всех сил тянулась через него, к протянутой в другую сторону руке черепашки, с зажатым в ней мороженым Моны - то уже немного подтаяло и усердно пачкало мозолистые пальцы Донателло белыми подтеками. Впрочем, ящерица слегка злорадно отметила про себя, его собственный рожок выглядел не лучше. Когда он прекратит валять дурака, можно будет "порадоваться" двум подмокшим вафельным оберткам.
— В чем дело? Не можешь применять магию вне Хогвартса?
Вот наглец. Ох, была бы она действительно Гермионой с волшебной палочкой, он бы непременно превратила бы его в лягушку! Эй! ЭЙ! Куда ты пошел?! Донателло перескочил через ветку дерева, на которой, как на качелях, раскачивалась рядом с ним Мона, и игриво "дирижируя" мороженым, попятился от девушки прочь, снова демонстрируя, вот уже второй раз за этот день, как прекрасно умеет "рулить" задом наперед. Естественно саламандра тут же покинула свой насест, твердо вознамерившись вернуть себе лакомство, и по возможности "отомстить" хулигану. Как будто это он начал весь этот цирк, а не она сама. Но стоило только обогнуть дерево, как саламандра с ехидным смешком была свидетельницей позорного падения невнимательного гения, который неловко взмахнув руками и подбросив угощение, эпично запнулся пяткой о вздыбливающийся из-под земли корень, и рухнул спиной в "заботливо", как заранее кем-то подстеленный ворох старой листвы... как и положено после зимовки под толстым слоя снега и долгих, весенних дождей, сырой, противный - большая прелая куча... Так тебе и надо!
- Поймала! - Грациозно привстав на носочке правой ноги и вытянув левую, в позе ласточки, Мона ловко подхватила проделавшие дугу, брызжущие во все стороны молочными каплями рожки, ровнехонько за острые концы вафельного "стакана". Гордо тряхнув всклокоченной гривой, мутантка надменно прикрыв глаза, взглянула на "поверженного врага" сверху вниз, выгнув тонкие брови. - О... Гарри... мне так жаль, - Ящерица медленно опустилась рядом с опрокинутым на панцирь юношей на корточки, с притворной жалостью склонив голову на бок и состроив гримасу печального Арлекина, с силой подавляя в себе усмешку. - Ты не можешь участвовать в турнире по квиддичу. - Она сочувственно похлопала ладонью по перепачканному плечу мутанта, зажав оба рожка в одной руке, - У тебя ну очень плохая реакция, разве только на скамью запасных годишься, да и игроков без метел штрафуют, а твой шест хорошую метлу не заменит ни-ког-да! - Воодушевленно погрозила она пальчиком, а затем с коварным, задиристым хохотом, сгребла ворох жухлой листвы прямо мутанту на грудь, почти полностью "закопав" его в этой куче, насколько вообще это было возможно, при его, скажем так, относительно Моны, крупной комплекцией. - И к слову... - Нахалка прекратила бессовестно пачкать плащ парня в грязи и листьях, нависнув прямо над юношей, с игривым прищуром и наигранно сердито морща зеленый нос. В этот раз она была достаточно близко.... но по своей собственной воле, - Я тебе что скажу Гарри... - загадочно шепнула она. Поставив небольшую паузу, девушка наклонилась еще ниже, тихо, даже томно, вздохнула... и бесшумно выдохнула прямо в большие, лиловые стекла надвинутых на глаза очков гения. Естественно они сразу же запотели, а хвостатая шалунья быстренько встала на ноги, лихо жонглируя мороженным в руках, и отступая ближе к аллее, прочь от умника, похожего на огородное пугало побывавшее в чаще леса со всеми этими прилипшими к его плащу ошметками.
- Теперь твой рожок у меня в заложниках! Останови меня, если сможешь! - Попыталась изобразить злодейский смех ящерица, огибая круг света, падающий от фонарного столба и решив, очевидно, спрятаться за, теперь уже закрытую, лавку мороженого, завернув за ее угол, - Только поймай сначала! - Оказавшись в спасительной тени, с которой они оба прекрасно "дружили", мутантка тут-же выглянула из-за квадратного угла магазинчика, "посигналив" почти совсем растаявшим мороженным, - Или слабо?
Ever wonder about what he's doing
How it all turned to lies
Sometimes I think that it's better to never ask why
На краткий миг, весь окружающий мир стремительно перевернулся, промелькнув зелеными кронами деревьев и сияющими силуэтами небоскребов, после чего взгляду Донателло предстало тяжелое свинцовое небо — такое же серое и хмурое, каким он привык его видеть. Но тем ярче и живее показались ему два больших янтарных солнышка, вспыхнувшие над головой упавшего изобретателя — глаза склонившейся над ним Моны. Юноша затаил дыхание, молчаливо всматриваясь в ее ехидно усмехающееся личико: саламандра была до крайности довольна собой... Еще бы, ведь она так ловко поймала оба подтаявших рожка, и даже не запачкала при этом рук. "Красавица," — подумал Донни, просто отрешенно глядя на мутантку снизу вверх и даже на минутку позабыв о том, что он лежит на большой куче прошлогоднего мусора. Мона и впрямь казалась ему до ужаса красивой, несмотря на то, что на голове у нее был сущий бардак, а на зарумянившейся щеке четко проступал шоколадный след от мороженого. Дон с большим трудом подавил в себе желание вытереть это крохотное пятнышко рукой.
— О... Гарри... мне так жаль, — ящерица с притворным сочувствием похлопала приятеля по мускулистому плечу, затянутому в жесткую непромокаемую ткань. Хорошо, что она не могла прочесть его мысли, иначе бы ее прикосновения были бы куда менее уверенными. — Ты не можешь участвовать в турнире по квиддичу, — и в самом деле, какая ужасная новость. Дон слабо улыбнулся в ответ, даже не пытаясь остановить этот поток невинных острот. Ему куда больше нравилась такая Мона, нежели та, что целыми днями угрюмо пялилась в раскрытую перед собой книгу, нацепив наушники на голову и настойчиво игнорируя любые попытки гения завести с ней разговор. Честно говоря, он даже соскучился по этим их словесным перепалкам. Не особо вслушиваясь в то, что продолжала говорить саламандра, парень приподнялся на локтях и уже хотел было сесть, но... в этот самый момент точно ему на пластрон шлепнулся увесистый ком пожухлой листвы.
— Хей! Так нечестно! — ох, кому он об этом говорил! Мона даже не соизволила остановиться, продолжая с вредным хихиканьем закапывать барахтающегося мутанта в грязные, мокрые листья, до тех самых пор, пока из кучи не осталась торчать одна голова да две босые ноги. Только после этого саламандра соизволила прекратить издевательство и приблизила лицо к физиономии Дона, заглянув точно в фиолетовые линзы его очков. Это было... как-то уж слишком близко, и бедный изобретатель сам не заметил, как начал краснеть. Хотя, вроде бы, они уже не в первые придвигались вплотную друг к другу, но для влюбленного подростка каждый раз был как в новинку и незамедлительно вгонял его в ожесточенный ступор. Вот и сейчас, Донни весь обмер, не смея даже дышать или шевельнуть рукой, как если бы ему на нос приземлилась редкая тропическая бабочка. Лучистые глаза Моны маячили в опасной близости от его собственных, и можно было решить, что девушке пришло на ум поцеловать замершего в нерешительности изобретателя... Как бы не так! Донателло волей-неволей ощутил себя круглым дураком, когда хитрая мутантка неожиданно дохнула прямиком ему на очки, отчего последние немедленно запотели. Смех Моны Лизы раздался уже в значительном отдалении — похоже, саламандра решила возобновить прерванную ими игру... Придя в себя, Дон спешно протер линзы тыльной стороной ладони, вновь "обретая" утраченное зрение.
— Останови меня, если сможешь! — на краткий миг ухмыляющаяся мордашка ящерицы скрылась в темноте за ближайшим фонарным столбом, и сердце Донни поневоле ёкнуло от беспокойства: ему показалось, что девушка собирается от него сбежать... Но нет, вроде бы пронесло — Мона и не думала пускаться наутек, предпочтя обогнуть уже знакомый ему ларек с мороженым и шутливо выглянуть из-за противоположной его стороны, дразняще покачивая в воздухе отнятым у гения шоколадным рожком.
— Ах, так? — тревога на лице Донателло незамедлительно уступила место широченной улыбке. Вскочив на ноги и таким образом сбросив с себя большую часть прошлогодней листвы, мутант проворно метнулся следом за Моной, впустую сжав кулак на том месте, где только что маячило одно из подтаявших мороженых. Недолго думая, Дон метнулся назад и вновь заглянул за край киоска, норовя ухватить саламандру за кончик длинного хвоста. Ага, щас! Бывшая студентка легко увернулась и принялась со смехом кружить вокруг крохотного ларька, по-прежнему дразня своего преследователя и не позволяя ему приблизиться ближе, чем на пару метров. При желании, Дон мог бы в одночасье сократить эту короткую дистанцию, но он предпочел дать девушке возможность продолжить эту невинную игру.
Funny how the heart can be deceiving
More than just a couple times
Why do we fall in love so easy
Even when it's not right
— Ты бросаешь вызов могущественному ниндзя... не боишься? — он постарался придать своему голосу суровые нотки, но намертво приклеившаяся к его физиономии улыбка заметно портила впечатление от нарочито грозного тона. Мона вновь скрылась за углом прилавка, но Дон не стал ее преследовать. Вместо этого мутант еще немного отошел и, дождавшись, пока тихо посмеивающаяся саламандра спиной попятится к нему с противоположной стороны киоска, проворно захватил ее в свой плен. И мало того, что сильные руки изобретательна замком сцепились на ее талии, так он еще и высоко приподнял девушку над землей.
— Смотрите, кто попался! — хохотнул он, слегка покружив Мону у себя над головой и снова поставив ее на ноги, все также спиной к себе. Не дожидаясь, пока девушка обернется и влепит ему кулаком в нос, юноша спешно отпрыгнул назад: попробуй-ка, отомсти! — Ну что, кому теперь "слабо" поймать другого? — весело осведомился Донателло уже с безопасного расстояния. Он не собирался останавливаться: еще чего, позволить Моне догнать себя и повторно закопать в прошлогоднюю листву? Разве он так похож на сумасшедшего? Мутант со смехом отскочил за ближайшее дерево, уводя свою злопамятную приятельницу прочь от киоска с мороженым — в конце-то концов, у них был целый парк в распоряжении, к чему топтаться на одном месте! Дождавшись, пока Мона Лиза окажется рядом, мутант ловко пригнулся и, схватив в руки охапку старых листьев, швырнул их точно в голову преследовательницы, мстя, таким образом, за свои прошлые унижения. — Твоя очередь быть охотником! — фыркнул он, отскакивая прочь и вновь оказываясь на парковой аллее. Серые глаза за линзами очков светились искренним весельем и каким-то детским озорством — попробуй, догони, раз ты так уверена в собственных силах! Завидя, что Мона вновь сорвалась с места, мутант помчался дальше, то прячась за растущими поблизости деревьями, то просто зигзагами носясь по узкой дороге, уворачиваясь от новых и новых прыжков саламандры. Честно говоря, происходящее все больше напоминало ту ситуацию в доджо, когда Мона Лиза безуспешно пыталась настичь своего противника и от души врезать тому хвостом по лбу, с той лишь разницей, что на сей раз все было в шутку, не всерьез. Мутанты просто... развились, наслаждаясь тем, что вокруг них не было ни единой живой души. Им просто не от кого было прятаться, и благодаря этому подростки могли делать все, что только заблагорассудится. К примеру, играть в пятнашки, или швыряться листьями, или громко смеяться друг над другом — что они и делали, позабыв обо всем на свете. В какой-то момент, парковая аллея вывела их прямиком к небольшому пруду с перекинутым через его берега каменным мостиком. Только тут Дон слегка притормозил, со смехом позволив Моне ухватить его за концы шарфа и набросить их на круглую зеленую лысину мутанта, таким образом взяв реванш за устроенные им догонялки.
— Хорошо, хорошо, ты победила, — воскликнул Дон, все также давясь хохотом и тщетно пытаясь выпутаться из собственного камуфляжа. Кое-как поправив одежду, мутант с любопытством прислушался: где-то поодаль шумела музыка, доносящаяся, по всей видимости, из ближайшего кафе... Недолго думая, изобретатель вскочил на узкие перила моста и протянул Моне руку, приглашая ее залезть следом. — Позвольте мне принести свои глубочайшие извинения за доставленные мной неудобства и пригласить Вас на этот скромный танец, — молвил он все с той же теплой улыбкой, открыто заглянув в недоверчиво сощурившиеся глаза студентки. Ну же... расслабься. Никто не собирается причинять тебе вред, пойми это уже наконец... и просто дай волю охватившему тебя веселью.
В самом деле, сколько можно им обоим так страдать?
Where there is desire
There is gonna be a flame
Where there is a flame
Someone's bound to get burned
But just because it burns
Doesn't mean you're gonna die
You've gotta get up and try try try
Gotta get up and try try try
You gotta get up and try try try
Is it right or is it wrong?
I can't go on, you can't go on
If you say yes or even no
You don't know how and where to go
- О... смею предположить, что он не столь уж и могущественен... если вот уже второй раз за день валиться перед слабой девчонкой на спину! - Смеясь, почти пропела саламандра, ловко петляя в темноте, уже потихоньку чувствуя, что от мороженого ничего, считай, не осталось - оно все стекло на кисть, и теперь липкой, сладкой пленкой осело на руках, что само па себе причиняло страшный дискомфорт, - пальцы то и дело прилипали к металлическим перекладинам квадратного ларька, и Мона нервозно трясла кистями, пытаясь избавиться от прилипающих к ладоням разноцветных бумажек, коими был "украшена" со всех сторон платка. Не смотря но не прекращающуюся борьбу с облепившими руку обертками, ящерица ни на секунду не забывала, что за ней по пятам следует хвостом черепашка - его тихий смешок слышался то с одного угла, то с другого, и охотился он теперь уже не за мороженым, которое в итоге все оказалось разбрызгано по земле и асфальту, а за самой саламандрой-похитительницей. По мере исчезновения лакомства, веселая игра "ну ка отними", постепенно превратилась в салочки, или что-то вроде того. Подростки короткими перебежками нарезали круги вокруг прикрытого магазинчика, проказливо хихикая и бестолково размахивая конечностями - одна по хулигански дразнила змеевидным хвостом, второй просто нелепо баламутил руками в пустоте. Смешно... смешно и глупо все это получается, но Мона не могла перестать вот так, безмятежно валять дурака, причем с тем, кого совсем не знала. В этом было что-то такое.... на уровне инстинктов, неосознанно, ей не хотелось вновь включать свою бдительность, не было желания осторожничать, как обычно. Девушка в глубине души возмущалась на себя - все вышло из под контроля, и унесло ее саму в совершенно иное русло, а она и довольна этим. Правильно ли то, что она сейчас делает? О, очень сложно сказать... может саламандра ведется на чужую уловку, перед этим расставив сеть и так бессовестно и глупо в нее загремела сама? Он совсем перестала быть осторожной.
- Эй! Великий ниндзя! - Ее голос чуть дрогнул, от пробудившейся в сердце неуверенности в правильности своего поступка, в нужности этих бессмысленный игр, но девушка тут же отмахнулась от этих мыслей - мозг, дай отдохнуть. Всего пять минут. Ладно? - Ты где? Что? Сда... ОЙ! - Вот теперь Мона, в первый раз за все время своего "общения" с гением черепашьей команды, впервые, по-настоящему испугалась! Еще бы тут не испугаться, когда неожиданно тебя кто-то хватает в охапку, заключив в плотное кольцо объятий со спины, и мало того, еще и подкидывает в воздух! Взвизгнув от неожиданности, когда земля ушла из под ног, Мона Лиза, вытаращив в темноту огромные, круглые, размером с два круглых блюда глаза, в легком приступе страха дернулась в крепких руках черепашки, ожидая... чего-то... возможно очень нехорошего, - Смотрите, кто попался! - ... и тут же успокоилась, едва услышав его голос, словно подобный акробатический "прыжок" с раскруткой, был уже сто раз заранее запланирован. Страха не было - она лишь хотела с досады на себя и свой "поросячий" визг, от души шлепнуть балбеса в очках по зеленой тыкве... Хвостатая барышня шатко покачалась из стороны в сторону, когда ее наконец поставили на землю, пытаясь справиться с легким головокружением, и зло зыркнув на отскочившего подальше, что было весьма предусмотрительно с его стороны, черепашку, конечно же набросилась на него с шутливыми кулаками.... Но поймай тут этого проныру, особенно когда вокруг только свободного пространства, засаженного аллеями деревьев. Парк - казался бесконечным. А времени у них - предостаточно.
So when it's all not what you thought
And the friendship is not enough
When you long to feel alive
And take the chance to give it up
_
Is it right or is it wrong?
Вот ведь зараза. В какой-то миг, Мона решила, что лучшее, что она может сейчас делать против шторма из прелой листвы, прямо из той кучи, на которой валялся минут десять назад юный мутант, это закрыть обеими руками лицо. И... зачем, ну зачем он это сделала? - Я тебя достану! - Не выдержав, звонко расхохоталась девушка, со смесью ужаса и какого-то, немного безумного восхищения, разглядывая пышные "рукава" из листьев, благополучно облепившие ее кисти, на сладкий, ванильный "клей". Он попыталась стряхнуть было ненужное ей украшение одной ладонью, но опять же, теперь к ее внутренней стороне перепончатой ладошки намертво приклеился большой, дубовый лист. В общем в этом была своя особая красота - словно вырезанный ножницами, безупречно ровный, почерневший с прошлого лета, на изумрудно-зеленой, поблескивающей в слабом свете фонарей от липкого сахара, да и самой по себе, гладкой чешуе. Прямо картинка теневого представления, или "природная печать" от запястья и по всей поверхности кисти. Пару раз бестолково тряхнув руками, бывшая студентка предприняла попытку избавиться от веток и сора, хотя бы из волос, которые и так напоминали теперь стог кудрявого сена. Боже, во что он ее превратил? Безусловно в салатовое чудище облепленное черными прошлогодними древесными "ошметками" по плечам, на голове, на груди, и пышными "боа"-рукавами. И как ни странно, но мутантка не чувствовала ни капли раздражения, или злости, пытаясь нагнать петляющего между толстых стволов черепашку, следуя за его промокшим, грязным плащом, флагом развевающимся от его резких движений и гудящих порывов прохладного весеннего ветра, просачивающегося сквозь чащу и тревожащего тонкие ветви насаждений. Это игра... они просто играли. Как давно Мона не чувствовала себя столь легко, независимо от жесткого контроля, и от несправедливостей окружающего мира. От кусков утраченной памяти, затерявшихся в сознании, и от чужого давления, с какой бы то не было стороны. Сейчас все казалось предельно простым и чистым. Впереди маячил Донателло, подбадривающе зовя ее за собой, вроде бы насмешливо, но ни чуточки не обидно, на что Мона, находясь на расстоянии около трех метров от него, постоянно теряя из виду долговязого ниндзя, умело сливающегося с тенью раскидистых дубов, отзывалась на его слова тихим смехом, и в свою очередь язвила в ответ, пытаясь все-таки ухватить юношу за полы нахально хлопающего у самого ее носа плаща. О да... она ему припомнила не только все неудачные падения, за этот день, но и посмеялась над его жесткими пятками, съехидничала насчет "выбитого" зуба, что, мол, он должен уметь потрясающе свистеть, и пообещала намотать ему шарф на голову целиком, да полностью изляпать тот мороженым с собственных рук, которое, как выразилась ящерица, растаяло лишь по его вине - отличная выйдет из тебя мумия, Донни!
Надо же, как быстро кончились бесконечные ряды лесных исполинов.
Залитая, выглянувшей из-за мрачных туч робкой луной, поляна, а прямо за нею узкий рукав пруда, днем наверное, здесь полно уток, расширяющийся и постепенно уходящий куда-то вправо - в отличие от безлюдной улочки, где кружили никем не замеченные подростки-мутанты, те берега светились от гирлянд, развешенных по перилам окольцовывающих пруд, и там явно было какое-то оживление... Мир резко разделился на две половины - для тех, кто видел свое укрытие, и чувствовал себя надежно только в тени, в темноте, и на тех, кто без света просто жить не мог. Тех людей пугал полумрак, и вряд ли, кто-нибудь из посетителей ночного бара на свежем воздухе, сидящих там, за столиками, соизволил бы придти к этой аллее... И спугнуть нашу зеленую парочку.
- А ну иди сюда! - Притворно зарычала мутантка, налетев на притормозившего рядом с перекидным мостиком Дона, и с яростью бульдога принялась старательно измываться над шарфом гения - благо его кончики были как раз перекинуты ему за плечи - ну будто специально для атаки со спины! Конечно Лиза с хренушки поднимет, кхм, такую тушу и покружит ее, но хоть что-то! С другой стороны она не сильно шибко то и старалась, боясь загваздать вещь до состояния негодности. В итоге вальяжно захлестнув шарф на шее парня, Мона с довольным видом обошла мостик сбоку, спустившись к смой воде, и присела на одно колено, погрузив измазанные, липкие руки по локоть в прохладную воду. Зачерпнув ладонью из пруда, протерев раскрасневшуюся мордашку, Лиза, вновь поднялась по пригорку вверх, и обогнув бортик, зашла на широкий мост следом за юношей, попутно сосредоточенно вытаскивая из спутанных кудрей сор. Она облокотилась на перила локтями, подумывая о том, что неплохо бы присесть прямо здесь, на чуть выгнутом полуаркой мостике. Вполне себе местечко, да и вид замечательный...
Но у изобретателя были совсем другие планы.
Девушка чуть вздрогнула, когда серо-зеленая тень взвилась прямо на бордюр моста, и грациозно балансируя на нем, чуть склонилась к своей спутнице, в галантном поклоне протягивая к ошеломленной саламандре ладонь.
— Позвольте мне принести свои глубочайшие извинения за доставленные мной неудобства и пригласить Вас на этот скромный танец.
Противоречивые чувства снова сдавили грудь, пока она задумчиво глядела на раскрытую ладонь мутанта, изрисованную царапинами, с "рабочими" мозолями на подушечках пальцев... простой и добрый жест. Отвернуться и смолчать, потом резко высказать, что ее это не интересует... или же потянуться навстречу и с улыбкой принять такое необычное извинение? Что будет здесь более верным шагом? Видя, что девушка все еще колеблется, юноша еще ниже протянул свою руку, с надеждой заглянув в недоверчивые и в то же время совершенно растерянные глаза подруги. С минуту они оба молчали, глядя друг на друга, а после... Мона неуверенно улыбнулась и осторожно приподняла чуть влажную ладонь ему навстречу, уложив ее в его большой, широкой "лапе" мутанта. Он бережно обхватил самые кончики пальцев саламандры, тихонько потянув ее к себе, и бывшая студентка легко "взошла" на узкие перила моста... И тут же боязливо вцепилась в рукав плаща Донателло, косясь вниз, на безмятежную водную гладь, в которой отражались два "хулигана", - Я не хочу туда свалиться, - неловко посмеялась девушка, нащупывая носком правой ноги участок на ребре менее скользкий, чтобы действительно, не навернуться "бомбочкой" с моста. Это странно... танец на бордюрчике... Кто же "так" танцует? Только натренированные ниндзя, очевидно, вроде Донателло. Не обхватывающая ее кисть рука черепашки, плавно скользнула саламандре на талию, и она почувствовала себя уж совсем необычно... не в своей тарелке. - Если честно, - Мона повелась на плавный шаг с места, предоставив высокому юноше ее вести, но тут же едва не поскользнулась, все еще немного неуверенно и робко вторя его движениям. Куда деть этот проклятый румянец с щек и назойливую завитую прядь? - Я танцевать не умею, - полушепотом проговорила мутантка, краснея еще больше, от какого-то стыдного признания. Может все-же более правильным решением было отказаться от "танца на бордюре моста"?
Отредактировано Mona Lisa (2014-06-16 22:41:21)
Вы здесь » TMNT: ShellShock » II игровой период » [С2] We are and not we are
