Дон выразительно закатил глаза в ответ на издевку брата. За прошедшие недели изобретатель уже привык к подобного рода колкостям и научился пропускать их мимо ушей, не заостряя внимания. Из всех братьев, Рафаэль всегда был наиболее саркастичен, да и откровенно груб, что уж тут попишешь. Было бы странно, если бы Донателло в конце концов не научился игнорировать его насмешливые фырки, за пятнадцать-то лет. И пускай необычные чувства к Моне поначалу смущали шестоносца, настолько, что он не решался заговорить о них вслух, то теперь он вел себя куда более спокойно и раскованно. Вот и сейчас, он не стал веселить брата зрелищем своей отчаянно запунцовевшей физиономии — пускай себе смеется сколько влезет, в конце концов ему это просто-напросто надоест.
— Технически, — Донателло сделал особое ударение на этом слове, в свою очередь, держа оружие наготове и с легким внутренним напряжением ожидая атаки, — ни у кого в этом доме нет девушки, — едва ли Раф расслышал тонкую иронию в голосе противника, он был слишком увлечен тем, что с легким недоумением рассматривал нагинату в руках брата. Дон лишь плечами пожал в ответ — какая разница, чем он собирается драться? Дождавшись, пока Рафаэль окажется на расстоянии удара, юноша позволил тому зацепить лезвие одним из сай, и тут же плавно качнулся в бок, высвобождая оружие из захвата. Послышался характерный звук соприкосновения гладкой поверхности металла, а затем Раф подпрыгнул в воздух, выбросив ногу параллельно полу. Поздно — Дон уже начал клониться в противоположную сторону, так что ему не стоило труда избежать этого удара. Как правило, Раф нападал стихийно, его действия было очень сложно предугадать. Обычно Донателло ждал от него конкретных приемов, но брат всегда действовал иначе, как будто читал мысли противника. Эта непредсказуемость вкупе с необузданной звериной яростью и подлинным наслаждением дракой помогали ему раз за разом побеждать чересчур логичного изобретателя. По этой причине, Дон старался атаковать первым, вынуждая Рафаэля беспрестанно уклоняться и уходить в глухую оборону. Но сегодня все было иначе. Сегодня Дон намеренно предложил брату взять фору, и тот незамедлительно воспользовался столь аппетитной возможностью. Теперь Донателло стоило хорошенько постараться, чтобы не рухнуть на пол с первых трех ударов... На лице Рафа светилась довольная усмешка — он знал, что преимущество на его стороне. Вновь оказавшись на безопасном расстоянии, Дон спокойно встретил его насмешливый взгляд и тут же сорвался с места, в свою очередь, делая стремительный выпад нагинатой. Приглашение было принято.
— Что-то ты сегодня добрый, — как бы невзначай заметил юноша уже спустя несколько минут. Несмотря на сдержанный тон, голос его звучал слегка охрипло — он старался экономить дыхание и энергию. Благодаря этому, голова его оставалась холодной, а сам он с относительным успехом отражал удары Рафаэля, при этом умудряясь наносить ответные удары... которые, впрочем, не так уж часто достигали тела противника. Саеносец предпочел никак не отреагировать на эту реплику: вместо этого он проворно пригнулся, уворачиваясь от лезвия нагинаты, и Дон с удивлением обнаружил его ухмыляющуюся физиономию в паре сантиметров от своей собственной. Резкий, но не грубый толчок — и Донателло вынужден отступить на пару шагов, сохраняя утерянное равновесие. Быть может, ему показалось, но... Раф не просто так коснулся его плеча?
— Кстати о шрамах, — ах, вот оно что, — не хочешь рассказать где именно ты обзавелся этими? — да, он ждал этого вопроса. Ждал очень давно, поначалу нервничая, затем просто тревожась. Разумеется, ответ на него был сформулирован уже заранее. Донателло не стал останавливаться — размахнувшись, он вновь опустил нагинату на Рафаэля, но тот без особого труда вильнул в сторону, и острие почти впилось в старую соломенную циновку... но прежде, чем это случилось, древко оружия оказалось цепко перехвачена лезвиями сай.
— Так что на счет этого Донни? Откроешь мне тайну, или спросить Мону? — Дон едва заметно нахмурился, уловив явную провокацию в свой адрес, и рывком высвободил нагинату, отскочив на пару шагов от Рафаэля, ехидно щурящего свои яркие глаза с извечно сужеными зрачками. Голос подростка оставался ровным и даже капельку бесстрастным.
— Ты сам знаешь ответ на свой вопрос, Раф, — он открыто посмотрел брату в лицо. В его словах не было никакого обмана. — Такие шрамы могло оставить только одно существо из всех, и ты прекрасно с ним знаком, — он медленно и плавно двинулся вбок, обходя брата по невидимой окружности и мысленно прикидывая последующие атаки. Было довольно-таки непросто вновь сосредоточиться на тренировке, особенно, пока Рафаэль пристально смотрел ему в лицо, ожидая ответа. — Я ведь уже рассказывал о той ночи. Лизард загнал Мону на вершину высотного здания, так что мне пришлось лезть следом, — теперь подростки кружили друг против друга, держа оружие наизготовку. Несмотря на спокойный тон, изобретателю чувствовал себя очень напряженно. Было не очень-то приятно вспоминать о том, как Рене чуть было не порвал ему глотку своими страшными когтями... Узнай Раф о таком — и его в очередной раз охватит неконтролируемое пламя ненависти. А ведь Донни поклялся, что не допустит новой схватки между Лизардом и черепашками. — Мне удалось отвлечь его внимание на себя, и какое-то время я вполне успешно держал оборону, но... он все-таки достал меня, — сухо закончил умник свой и без того скупой рассказ. Нет уж... он не будет раскрывать всех деталей этой истории. Пускай Раф хоть клещами из него тянет, Донателло в жизни не станет говорить с ним о том, как чуть было трижды не умер там, под проливным дождем — сначала в когтях Рене, на высоте двадцати этажей над землей, затем прыгнув в пропасть вслед за сброшенной ящером Моной, и, наконец, лежа на коленях саламандры посреди грязной, вонючей подворотни. Это как минимум унизительно, а как максимум — опрометчиво. Зная мстительный и горячий темперамент Рафаэля... Не желая терпеть на себе его молчаливый, подозрительный взгляд, Донателло порывисто метнулся вперед, не продумав толком, что именно он собирается делать дальше. Было намного проще отвлечь Рафа спаррингом, чем и дальше выдумывать какие-то отговорки и держать морду кирпичом, так что Дон просто в очередной раз сделал выпад нагинатой, целясь ею в бок противника. Достаточно предсказуемый удар — зная Донателло, можно было предположить, что это всего лишь обманный маневр. Так оно и было. Наклонившись, гений размашисто ударил деревянным концом оружия по щиколоткам Рафаэля, вынуждая того подпрыгнуть. Едва брат оказался в воздухе, гений снова выпрямился и стремительно выбросил ногу вперед и вверх, целясь в пластрон Рафа. По его расчетам, только-только приземлившийся саеносец успевал лишь скрестить руки перед собой, блокируя удар и защищая таким образом грудь... Как обычно, чересчур правильный Донателло не учел, что его старший брат может поступить вопреки всем законам логики и отказаться от блока, выбрав какую-то иную стратегию.

Наверно, из него никудышный лжец. Сложно врать в лицо тому, кто знает тебя не хуже, чем ты сам... а в чем-то даже и лучше. Донателло мог обмануть Мону, но едва ли он мог обмануть кого-то из своих братьев. Вот и сейчас, взгляд Рафаэля оставался предельно скептичен, настолько, что Дон волей-неволей ощутил себя эдаким неразумным малышом, неуклюже пытающимся спрятать сломанную игрушку за своей спиной. Это было... странно? Учитывая то, что, по сути, Донни не лгал саеносцу. Он просто не договаривал всей правды... ну ладно, он скрывал значительную ее часть, причем довольно-таки топорно. Наверно, следовало проявить большую артистичность и добавить в свой рассказ ярких несуществующих деталей, по типу того, как это обычно делал Майки... Но едва ли Раф клюнул бы на всю эту чепуху. Вот Дону и приходилось держать глухую оборону — попробуй-ка, вытяни из него больше подробностей, чем он сам захочет дать! Гений надеялся, что Рафаэлю очень скоро надоест атаковать его провокационными вопросами, и он просто махнет рукой на не в меру упрямого братца... ну, или на худой конец отвлечется на что-нибудь, к примеру, на их спарринг. В какой-то момент Донателло показалось, что прием удался: Раф и вправду замолк, уклоняясь от стремительного удара ногой в грудь. Ох, не стоило ему выполнять такие сложные пируэты, со сломанной-то ключицей... Трещина еще не успела срастись, и Дон с внутренним замиранием проследил взглядом за тем, как его противник совершает обыкновенное сальто назад. Как и следовало ожидать, недавно полученное увечье не дало ему завершить начатого маневра, и в итоге Рафаэль как-то неловко приземлился на потертую циновку, смягчив удар коротким перекатом. Дон инстинктивно шагнул вперед, вскинув одну руку в эдаком тревожном жесте — но прежде, чем он успел коснуться панциря Рафа, тот совершенно неожиданно швырнул в его сторону целую горсть хорошо знакомых ему капсул с ядреной начинкой. Донателло немедленно отшатнулся, прикрывая лицо: едкий порошок страшно жег глаза и носоглотку, и ему совсем не хотелось лишний раз испытать все эти неприятные ощущения... Прищурясь, изобретатель настороженно замер посреди окутанного дымом помещения. Пожалуй, Рафаэль слегка переборщил с количеством бомб... Хватило бы и половины, а то и меньше, чтобы на пару мгновений дезориентировать противника. Этого времени должно было хватить с лихвой, и Дон уже внутренне приготовился к тому, чтобы оказаться распростертым на полу доджо, обрушенный одним точным ударом крепкого зеленого кулака или ноги. Но, как ни странно, ничего подобного не произошло. Отняв руку от лица, Донателло растерянно огляделся по сторонам, но плотная завеса дыма не позволяла ему увидеть дальше собственного носа. Что-то темное стремительно промелькнуло чуть сбоку от замершего ниндзя, и тот немедленно развернулся лицом к предполагаемой опасности — однако даже тогда Раф не стал атаковать. Он что, задумал в прятки сыграть? Дон недоуменно приподнял одну бровь: подобных фокусов в бою, как правило, следовало ожидать от фантазера-Майки, но уж никак не от прямолинейного Рафаэля.
— Где подвох Дон? — юноша моментально выбросил кулак вправо, но его рука ожидаемо замерла в пустоте, так и не найдя точки соприкосновения. Донателло торопливо выпрямился и развернулся вслед за промелькнувшим в тумане силуэтом. — Как вы слезли с того здания? Вряд ли на лифте, — Донателло лишь нахмурился в ответ и вновь сделал короткий выпад в сторону предполагаемой "мишени" — на сей раз уже ногой. Все бестолку... Позади слышится едва различимый шелест, затем — хорошо знакомый ему голос, и теперь в нем отчетливо различимы недовольные нотки: — Какого черта, ты вечно стремишься прыгнуть выше головы? — он еще не успевает закончить вопрос, а Дон уже оборачивается на звук, вслепую ударив нагинатой. И снова промах, Рафаэль надежно скрыт за дымовой завесой и находится вне досягаемости.
— Хватит, Раф, — Донателло уже порядком надоел этот опрос. Если его брат таким образом пытался вывести гения из себя — то он просто зря тратил время. Игра в прятки раздражала, но не настолько, чтобы юноша тотчас потерял контроль над своими эмоциями и начал выкладывать все подчистую — а, видимо, именно на это рассчитывал Рафаэль, иначе с чего бы еще ему устраивать весь этот спектакль с дорогими спецэффектами? Лучше поберег бы свои бомбы, сделать их не так-то просто... По-прежнему хмурясь, Дон принял боевую стойку, удерживая вертикально выпрямленную ладонь прямо перед пластроном, и еще раз пристально всмотрелся в облака черного дыма, которые, к слову, уже начинали потихоньку светлеть. Быть может, то был обман зрения, но...
— Хейя!... — едва заприметив что-то отдаленно напоминающее рослый черепаший силуэт, Донателло молниеносно выбросил нагинату вперед себя. Рафаэль, естественно, не стал ждать, пока остро заточенное лезвие вонзиться ему в грудь, и уверенно качнулся в сторону, уклоняясь от атаки — не зря же Дон предупредил его об этом выпаде. Однако вместо того, чтобы снова нырнуть в туман или хотя бы ответить брату на его удар, саеносец предпочел перехватить древко нагинаты, крепко зажав ее под мышкой. На физиономии Донателло при этом промелькнуло нечто отдаленно похожее на типичную гримасу Майка, в те моменты, когда тому угрожала сокрушительная оплеуха авторства взбешенного Рафаэля: смесь детского испуга вкупе с бурным негодованием и ничтожным смирением перед стремительно надвигающейся карой. Но ты было лишь на долю секунды, после чего лицо изобретателя вновь приняло до предела напряженное и сосредоточенное выражение: ну уж нет, Рафи, ты не одолеешь своего противника так легко и быстро... или все-таки одолеешь? Было глупо вырывать нагинуту из хватки старшего брата, тот все равно был сильнее, но Донателло все-таки спешно сжал выскальзывающую из ладони рукоять — да черта с два он позволит себя обезоружить! Покрепче упершись ногами в циновку, Дон адресовал Рафу короткий, но яростный оскал; ответом ему был непривычно серьезный и пристальный взгляд. Растерявшись (действительно, не так уж часто случалось, чтобы Рафаэль смотрел на него с таким выражением), Донателло как-то даже ослабил хватку... о чем, разумеется, сразу же пожалел, ведь Рафаэль не терял бдительности. В воздухе раздался сухой треск, а затем шестоносца отбросил назад чувствительный пинок в пластрон. Рафаэль бил не в полную силу, но все равно этого удара оказалось достаточно, чтобы древко нагинаты разломилось пополам, а сам Донателло с размаху шлепнулся на панцирь, глухо стукнувшись пластинами о каменный пол подземелья. На какое-то время в доджо повисла гулкая, напряженная тишина: оба брата просто молча пялились друг на друга, не спеша возобновлять поединок. Не отводя взора от хмурой физиономии Рафаэля, Дон медленно приподнялся на локте и приложил свободную ладонь к месту удара; его рука чуть дрогнула, сместившись выше, к глубоким, памятным царапинам на пластроне. Дымовая завеса медленно рассеивалась...
"Ты так хочешь знать правду?" — Донателло опустил взгляд на лежащий рядом обломок нагинаты. Его брала досада за столь глупый проигрыш... да и обидно, что оружие сломалось. Мастер Сплинтер будет недоволен... но это все ерунда. Главное, что он вновь позволил себя одолеть. Черт подери, а ведь это был всего лишь Рафаэль... Что, если бы на его месте вновь оказался Лизард? Неожиданно для самого себя Дон ощутил, что он с удовольствием разломал бы эту проклятую нагинату до состояния мелкой деревянной трухи. Скрипнув челюстями, юноша крепко стиснул свое изуродованное плечо, уже привычно проведя кончиками пальцев по острому сколу на ребре панциря. Будь его воля — и он унес бы этот секрет за собой в могилу. Но... разве это спасло бы его братьев от новой встречи с доктором Рене? Так или иначе, Раф найдет причину сойтись в поединке с этим хвостатыми ублюдком. Вопрос лишь в том, насколько он будет предупрежден о гнилой натуре своего противника. К некоторым личностям просто нельзя было поворачиваться спиной... Дон еще немного помолчал, взвешивая все "за" и "против". Взбучки он не боялся. Он боялся гнева Рафа по отношению к Лизарду... и того, к чему этот гнев мог бы привести.
— ...я получил эти шрамы, когда Рене начал падать с крыши, — наконец, нехотя произнес Донателло, и его голос прозвучал необычайно тихо даже для самого изобретателя. Поднявшись, он как-то сердито уставился себе под ноги, по-прежнему ощущая, что ему не стоило рассказывать Рафу о подобных вещах. — Мы сражались на раскачивающемся экране, ну, ты знаешь, такой большой рекламный щит, какой обычно ставят на вершинах небоскребов. Естественно, крепления не выдержали. Лизард начал соскальзывать и потащил меня следом. Мона смогла меня вытянуть, но прежде Рене несколько раз протаранил моим панцирем экран и попытался ударить меня когтями, — Донни поморщился, с отвращением вспоминая те страшные мгновения под проливным дождем, когда его шею сжимали тугие кольца змеиного хвоста противника, а сам он, задыхаясь, всматривался в грохочущие небеса, подставляя горло под удар. — У Моны остался мой посох, так что она врезала им по руке Лизарда, и удар прошелся левее. Она спасла мне жизнь, — Донателло неожиданно приподнял голову, посмотрев прямо в лицо Рафаэлю. Лицо его казалось хмурым и усталым, а серые глаза потемнели от бушевавшего глубоко внутри гнева. — А затем Лизард схватил ее и швырнул в пропасть. Понимаешь? Эта тварь просто взяла и сбросила ее с высоты двадцатого этажа, у меня на глазах. У меня... у меня просто не было другого выхода, Раф, — уже едва слышно пробормотал юноша, вновь отводя взгляд. Оправдывался? Да, пожалуй. Развернувшись к брату боком, Донателло завел руку за голову и убрал в сторону потрепанные концы длинной пурпурной ленты, так, чтобы Рафаэль мог получше рассмотреть ровный треугольный скол на костяных пластинах за его плечом. — Нас спасла пожарная лестница несколькими ярусами ниже. Я принял удар на себя, так что мой панцирь смягчил падение. Но даже после этого Рене не оставил нас в покое. Он тоже рухнул вниз... а затем его подмял сорвавшийся рекламный щит. Мы с Моной не стали смотреть, что с ним стало дальше. Мы просто спустились вниз и покинули то место, пока нас не засекла полиция. Дальше ты сам знаешь, — опустив руку, Дон сдержанно вздохнул. Даже сейчас, он по-прежнему не открыл Рафаэлю всей правды. Вполне хватало того, что он уже осмелился ему поведать. Забавно, но... ему как будто бы стало чуточку легче после этого короткого рассказа. Было не так-то просто держать подобные вещи глубоко в себе, не решаясь поделиться ими даже с самыми близкими людьми, так что Дон в какой-то степени испытывал вполне логичное облегчение. Только вот, реакция Рафа была до крайности непредсказуемой. Вполне возможно, что тот сейчас наградит самоубийцу-брата внушительной затрещиной, или начнет рычать на все убежище, или вообще пошлет его к чертям черепашьим, сочтя конченым эгоистом, после чего немедленно отправится начищать рыло доктору Рене. Хех, а ведь на самом деле Донателло с удовольствием составил бы ему компанию. Одно только воспоминание об их с Моной падении вызывало едва контролируемый приступ ненависти по отношению к Лизарду... как жаль, что его не убила та проклятая рекламная вывеска. Злобный доктор оказался слишком живучим даже для мутанта, так что даже миролюбивый Донателло чувствовал явную несправедливость в создавшейся ситуации и, черт его дери, искренне желал Лизарду подохнуть при первой же удачной возможности.

Да, пожалуй, Рафаэль был прав — было весьма необычно видеть его таким... притихшим? Донателло ожидал какой угодно реакции, но, похоже, его брату требовалось немного времени, чтобы как следует переварить услышанное. Гений не сводил с него настороженного взгляда, готовый в любой момент отразить возможный удар и сразу же отскочить на безопасное расстояние... Однако Раф отчего-то не спешил набрасываться на собеседника с кулаками. Видок у него был заметно приторможенный и какой-то даже отрешенный. Странно...
— В гараже, — мягко поправил мутанта Донателло, впрочем, не спеша ослаблять бдительности. Кажущееся спокойствие саеносца могло быть обманчивым. — Вы нашли нас в гараже, — едва ли Рафи обратил внимание на тамошнюю обстановку — в тот момент его мысли были заняты гораздо более важными вещами, так что он не тратил времени на рассматривание скромного убежища саламандры. Донни прекрасно его понимал, а потому не стал возмущаться явной неточности, как он обычно это делал. Вместо этого, гений предпочел не раздувать и без того зловещего огонька, теплящегося в глубине ярких глаз Рафаэля. Взгляд подростка сместился на обломок нагинаты, по-прежнему сжимаемый в мощной руке Рафаэля, и Дон согласно кивнул в ответ на реплику брата, гадая, как скоро того настигнет озарение. Очевидно, загрузка новой информации в мозг саеносца еще не завершилась... Это был довольно-таки опасный и щекотливый момент, так что умник старался не терять бдительности. Рванет, не рванет? Раф отвернулся от изобретателя, по всей видимости, желая отложить сломанное оружие прочь... да так и застыл, как будто о чем-то глубоко задумавшись. Неужто осознал? Донателло слегка нервозно проследил за тем, как Рафаэль вновь разворачивается к нему лицом, а затем делает медленно приближается на расстояние двух-трех шагов. Как ни странно, он по-прежнему не спешил давать умнику в глаз. Голос его также звучал непривычно тихо и миролюбиво.
— Я понимаю Дон, — тут уж гений, не удержавшись, ошарашенно уставился на Рафа в ответ. Что... серьезно? И ты даже не попытаешься мне треснуть? — Ты не мог поступить иначе… — продолжал саеносец, разводя руками в стороны, и на лице Донателло отразилось совсем уж отчаянное недоумение. Сказать, что он был сбит с толку — значит, ничего не сказать. Такое поведение было совершенно нетипичным для Рафаэля. Чтобы этот здоровяк, да сразу все понял и, более того, не стал тратиться на воспитательный подзатыльник? Да быть того не может. Изумленный и обрадованный одновременно, Дон адресовал брат свой донельзя благодарный взгляд, сопроводив его неуверенной, но искренней улыбкой. Похоже, он знал Рафаэля гораздо хуже, чем он сам мог предполо...
— УХ!... — ан-нет, все-таки показалось. Удар ногой по ягодицам оказался до того силен, что Донателло подскочил чуть ли не до самого потолка и тут же неловко затанцевал на месте, схватившись обеими руками за нижнюю часть панциря. Впрочем, далеко утанцевать он не успел — широченная ладонь Рафа с пугающей уверенностью сгребла мутанта за плечо, притягивая того обратно. Ох, нет, ты не посмеешь...! Почуяв опасность, гений с неожиданным проворством вывернулся из медвежьей хватки старшего брата и спешно отскочил прочь. Рафаэля это нисколечки не смутило: едва его жертва оказалась на свободе, как он тут же двинулся следом, выпуская чернущие клубы из ушных отверстий — что дымовые бомбы по сравнению с этим клокочущим вулканом!...
— Ты не мог поступить иначе, кроме того, чтобы дождаться нас с Лео, а не бросаться с горящим задом в ночь, — пророкотал Раф низко и угрожающе, и голос его, кажется, можно было услышать даже на поверхности. — Три раза!! Три гребанных раза, ты едва не сдох... — Дон торопливо попятился прочь, да что там "попятился" — живо ускакал задом наперед, спасая собственный панцирь от еще более серьезных пинков, — ...и еще смеешь заявлять, что у меня нет повода и прав попытаться убить Лизарда!! — рука брата решительно загребла пустоту в считанных сантиметрах от плеча Донателло, и последнему пришлось еще немного отпрянуть в сторонку. Жаль, что дерево погибло — так бы он смог забраться на самую его верхушку и таким образом с относительным успехом держать оборону против плюющегося дымом и искрами дракона-Рафаэля, вплоть до прихода Лео с Майком на подмогу... ну, или до тех пор, пока Рафу не надоело бы ломать ветки и грызть толстый шершавый ствол, подобно огромному взбесившемуся маузеру. Резво обежав куцый пенек, Дон вновь метнулся в противоположную сторону, так как теперь Раф начал заходить с противоположного бока. Взгляд посветлевших от испуга серебристо-серых глаз был прикован к искаженной в яростном оскале физиономии противника — ну почти как разозленный Рене, только еще более упрямый и проворный. Хорошо, что Раф в такие моменты совершенно не контролировал собственных телодвижений... Будь на его месте Лео, дело приняло бы куда более печальный оборот. А так, Дону только и оставалось, что носиться и петлять по всему подземелью, уворачиваясь от хаотичных захватов да взбешенных ударов. Не то, чтобы он планировал заканчивать разговор подобным образом... но что поделать.
— Я ведь уже сто раз тебе объяснял — у меня не было времени вас ждать! — крикнул Донни, перепрыгивая через исцарапанный остов дерева. — Мона не продержалась бы в одиночку, а вас с Лео как назло не было в убежище! Вы ведь оба знали, что мне может понадобиться ваша помощь, черт возьми!... — в отчаянии выпалил изобретатель, уклоняясь от уже бог весть какого по счету замаха. Резко скрестив руки перед лицом, Донателло с горем пополам заблокировал выпад ногой и снова отскочил назад, уходя от следующей атаки. — Да послушай же меня, я едва успел встать между Моной и Лизардом! Если бы я остался в убежище — она бы уже давным-давно была мертва!... — короткий, едва слышный щелчок — и физиономию Рафаэля искажает судорога боли. Пользуясь возможностью, Дон торопливо отходит на несколько метров, уже издали наблюдая за тем, как его брат сгибается в три погибели, крепко ухватившись за ноющее плечо. Что ж, вполне предсказуемо... На лице Донателло проступило явное беспокойство, но он все-таки не сдвинулся с места, понимая, что сейчас не время играть в доктора.
— Черт с тобой, — прорычал Раф, несколько раз яростно ткнув пальцев в направлении притихшего изобретателя. — С Моной. С Лизардом...  Я все равно тебя потом достану и отвешу пару пинков, — выплюнув эту угрозу, саеносец с утробным ворчанием облокотился о стену и обессилено сполз на пол, закрыв лицо руками. Дон виновато глядел на брата издали, по-прежнему не решаясь приблизиться и осмотреть его ключицу. В данный момент, это грозило не столько разбитым панцирем Донателло, сколько тем, что Рафаэль окончательно повредит самому себе... Хватило уже и того, что он потревожил место перелома. Вот вам еще одна причина, по которой Донателло отказывался посвящать брата во все детали поединка с Рене. Несколько долгих минут черепашки просто молча и неподвижно торчали в противоположных углах доджо: Раф по-прежнему закрывал лицо ладонями, но теперь уже без тени прежней злобной ухмылки; Донни же с явным состраданием наблюдал за братом с безопасного расстояния, дожидаясь, пока тот окончательно успокоится... ну, или хотя бы откажется от дальнейших попыток догнать братца и как следует отпинать его провинившуюся задницу. Наконец, Донателло медленно, бесшумно двинулся вперед, с превеликой осторожностью сокращая расстояние между собой и Рафаэлем — тот вроде бы больше не обращал внимания на умника, погрузившись в какие-то свои мрачные мысли. Тихонечко, шаг за шагом, но Дон приблизился к рассевшемуся у стены мутанту и опустился на циновку рядом с ним, храня виноватое молчание. Он и вправду был виноват перед Рафом, виноват во многих вещах, которые было очень непросто понять, принять и простить. Честно говоря, Дон не знал, как он сам бы отреагировал на то, что кто-то из его братьев без малейших раздумий рискует своей жизнью ради едва знакомой девушки. Наверно, он бы тоже жутко разозлился. Но даже если бы Мона не была ему дорога... видеть, как кого-то убивают на твоих глазах, и ничего при этом не предпринимать — разве это правильно? Смог бы он просто... смотреть на чужую смерть? Как бы он жил с таким пятном на душе? Как бы смог оправдать самого себя? Дон сдержанно вздохнул, придвигаясь поближе к затихшему Рафаэлю и украдкой поглядывая в его сторону.
"А как бы ты поступил на моем месте, Рафи?"
В самом деле, что, если бы на той крыше оказалась Ниньяра — дерзкая, своенравная, острая на язык и никоим образом, в принципе, не связанная с их семьей? Что, если бы на месте Дона оказался сам Рафаэль — этот суровый и черствый Мистер-Мне-Плевать-На-Чужие-Проблемы? Стал бы он бросаться на помощь незнакомой лисице, спасая ту из когтей разъяренного Лизарда? Стал бы рисковать собственным панцирем, бросаясь следом за падающей в пропасть куноичи, просто потому, что не желал видеть ее смерть? Наверно, это было не совсем корректно — менять местами совершенно разные фигуры, путая и без того сложную расстановку на воображаемой шахматной доске, но... Дон со вздохом прислонился панцирем к шершавой стене и запрокинул голову, упершись затылком в холодную кирпичную кладку. Как бы он не стремился оправдать свои самоубийственные поступки... как бы не пытался найти подходящих слов, чтобы убедить всех вокруг в собственной правоте... он все равно чувствовал вину перед своими близкими. Чуть повернув голову, Донателло вновь посмотрел на угрюмо молчавшего Рафаэля, решая, что ему сказать, и стоит ли вообще что-то говорить. Наконец, юноша просто тихо и виновато произнес, чувствуя, что в настоящий момент это единственные верные слова, которые могли хотя бы отчасти разрушить выросшую между братьями невидимую баррикаду:
— Прости меня.

Интересно, какой реакции он ждал? Зная Рафаэля на протяжении более чем 15 лет, каждый из его братьев вывел для себя свою личную шкалу настроений саеносца, так что Донателло без особого труда определил, что сейчас уровень злости заметно опустился, миновав отметку под говорящим названием "беги, если хочешь жить", и теперь замер где-то в промежутке между "я отпинаю тебя чуть позже" и "лучше даже не трогай меня, лупоглазый г&%#юк". В таком состоянии, Рафа и вправду стоило поскорее оставить в покое, а иначе можно было без особых проблем схлопотать в нос... Но Дон не стал этого делать, упрямо подсев ближе к разъяренному брату. Он надеялся, что искреннее раскаяние поможет ему хотя бы немного снизить градус накала, но все вышло совсем наоборот. Дон не успел и глазом моргнуть, как мощный кулак Рафаэля со всего маху врезался в каменную кладку в каком-то жалком сантиметре от виска изобретателя, образовав более чем внушительную вмятину. Страшно подумать, что было бы, если бы этот удар попал в цель... Юноша даже не шелохнулся, но его потрясенный взгляд говорил сам за себя: широко распахнув глаза, Донателло немо уставился в оскаленную физиономию старшего брата, ожидая, что тот вот-вот сграбастает его за ребро панциря и запустит головой вперед в противоположную стену доджо. Все еще не в состоянии вымолвить ни единого внятного слова, Дон молча выслушивал пламенную речь Рафаэля, полную неугасимой злости и какого-то глубокого, болезненного отчаяния. Наконец-то, Раф сумел четко сформулировать столь долго мучившую его мысль — не то, чтобы для Дона это стало большим сюрпризом, но по мере того, как саеносец говорил, ошарашенное лицо мутанта принимало все более растерянное и какое-то даже жалобное выражение. Не потому, что его угнетало сказанное... точнее, оно, конечно же, вызвало в подростке живой эмоциональный отклик, но, в то же время, Донателло при всем своем желании не смог бы дать Рафаэлю обещание, что он больше не станет связываться с Лизардом в одиночку. Это было бы слишком откровенной ложью со стороны изобретателя, ведь до тех пор, пока Рене оставался жив и пытался причинить вред их семейству, каждый из братьев так или иначе рисковал вновь сойтись в поединке с обезумевшим ученым. А Донни достаточно четко поставил перед цель не допустить этого... и если уж кто-то из черепах должен был угодить под взмах смертоносных когтей Лизарда, то пускай это будет он, Донателло. Самонадеянно? Едва ли. Он просто хотел защитить своих близких, точно так же, как сам Рафаэль желал защитить своего глупого младшего братца, возомнившего себя тем Избранным, кто мог остановить творящееся вокруг них безумие. На самом деле, никакого "избранного" Донни из себя, разумеется, не мнил. И дело было вовсе не в доверии, как мог решить саеносец. Но разве это объяснишь в двух-трех словах? Тем более, что сам Раф явно не был настроен на продолжение беседы: отстранившись от притихшего механика, он с усталым и расстроенным видом поднялся с циновок и красноречиво махнул рукой — к черту Дона, к черту спарринг, к черту вообще все. Он уже сказал все, что хотел, и даже сверх того.
"Мы еще обсудим это чуть позже... если ты сам того захочешь," — мысленно подытожил изобретатель, опустив голову и молчаливо вслушиваясь в удаляющиеся шаги Рафаэля. Наверно, стоило сказать что-нибудь напоследок, но что? "Прости, Раф, но я все равно сделаю все по-своему"? После этого Рафи точно свяжет его цепями и оставит прикованным к батарее... Можно подумать, самому Донателло так сильно хотелось в одиночку драться с Лизардом! Будь его воля, он бы не встречался с ним вовсе... Да и, коли уж на то пошло, эта огромная кровожадная пародия на годзиллу уже доказала, что ее не взять большим количеством противников. Раф, конечно же, был прав, говоря о том, что братья должны действовать как единая команда, но ведь они уже это пробовали, не так ли? И вот, что из этого вышло — глубокий шрам на глазу, распоротая губа и едва не вырванная из плечевого сустава рука... Достаточно. Донателло по горло хватило чужих ран и увечий, в не меньшей степени, чем Рафаэля достало видеть, как его брат постепенно отдаляется от семьи, с поразительным даже для барана упорством взваливая все проблемы на свои худые, слабые плечи. Да, Дон тоже мог быть на редкость упрямым, когда сам этого хотел... пускай даже осознавал, что это может его убить. Сдержанно вздохнув, Дон обхватил руками согнутые колени и хмуро уткнулся в них подбородком, продолжая размышлять, но уже очень скоро отказался от этого занятия, понимая, что просто раз за разом смакует одно и то же. Наверно, ему просто стоило отвлечься на что-нибудь другое и, по возможности, больше не поднимать эту тему в разговорах с Рафаэлем... до тех пор, пока тот сам не проявит соответствующего намерения. Поднявшись, Дон в глубокой задумчивости оглядел тренировочный зал. Наклонился, поднимая разбросанные по полу обломки нагинаты — вот чем, пожалуй, следовало заняться в самую первую очередь. Хм, а было бы неплохо вставить лезвие и в свой собственный посох... Да, это смогло бы отчасти уравновесить концы Бо, решив проблему с балансировкой. Как показывала практика, электрошокер выручал отнюдь не всегда и, даже, наоборот, Донателло придавал ему слишком большое значение, что зачастую играло против него самого. Чем больше сюрпризов он сумеет преподнести своему врагу во время поединка, тем выше вероятность того, что он уйдет живым с поля боя. Покрутив в руках обломок с торчащим наружу лезвием, Дон мрачновато усмехнулся себе под нос и молча вышел из доджо, незаметно потирая при этом ладонью низ панциря.
Как ни крути, а удар у Рафаэля был очень тяжелым.

Как бы ни хотелось Дону помириться с Рафом после их не шибко удачного спарринга, события последующих двух дней волей-неволей отвлекли его от недавнего разговора с братом. Теперь, когда Мона Лиза проявила желание "начать все сначала", как она сама выразилась, все мысли Донателло были сосредоточены исключительно на создании лекарства, способного заменить ящерице ее драгоценные пилюли с наркотическим веществом. Задача была не такой уж простой, но, в принципе, выполнимой. Проведя углубленный химический анализ раздобытого им наркотика, Дон сумел вывести пару формул и даже немного поэкспериментировать с ингредиентами. На это ушло не так уж много времени, как он предполагал изначально, так что юноша пребывал в заметно приподнятом настроении. Настолько, что даже решил выделить себе небольшой перерыв на сон. Так что, когда Рафаэль неожиданно объявился на пороге мастерской, Дон как раз блаженно пускал слюну на собственные бумаги, подперев голову рукой и удерживая карандаш в расслабленных пальцах — со спины вполне могло показаться, что он напряженно обмозговывал какой-нибудь особенно замысловатый чертеж. Вздрогнув при звуке чужого чиха, Донателло сонно поморгал, приходя в себя, и, наконец, соизволил обратить на Рафа укоризненный взгляд покрасневших от недосыпа глаз, в котором, помимо легкого недовольства, также прослеживалась острая нехватка кофеина в черепашьей крови. Он не любил, когда его отрывали от его, эээ, работы.
— Музыка зачастую мешает сосредоточиться, — пробормотал гений, откидываясь панцирем на спинку стула и утомленно потирая веки кончиками пальцев, после чего вновь посмотрел на брата, гадая, что тому могло понадобиться в его мастерской. Неужто он все-таки перестал дуться? Донни торопливо сгреб в сторонку часть письменных принадлежностей, давай пространство для внушительной рафаэлевской... словом, давая Рафу возможность усесться на край стола. На самом деле, Донателло был рад его приходу. Настолько, что даже не стал возражать, когда Рафаэль схватил его инструменты. Хотя, конечно, отвертки в руках владельца сай были не менее опасным оружием, чем пресловутые кинжалы... но, к счастью, не настолько смертоносным, как колба с химическим реактивом, по несчастливому стечению обстоятельств оказавшаяся во власти Микеланджело. Или тостер в руках Лео. Да, пожалуй, тостер был страшнее всего. Донателло не смог сдержать легкой улыбки, услышав небрежный вопрос Рафаэля. Брат явно пытался завязать разговор, и, надо сказать, получалось откровенно хреново, но Дон все равно оценил его попытку.
— Работаю над лекарством для Моны, — коротко пояснил Донни, показав рукой на свои "почеркушки". Он намеренно не стал разъяснять брату все тонкости своей работы, осознавая, что тот наверняка пропустит мимо ушей чересчур подробные и от того совершенно неинтересные объяснения. — Мне удалось раздобыть образец того самого вещества, что, предположительно, блокировало ее память все это время, — на этих словах Дон озадаченно поскреб висок стёркой от карандаша. Взгляд его стал немного рассеянным. — Если все пойдет хорошо, уже очень скоро к ней вернутся все ее прежние воспоминания... по крайней мере, мне очень хочется на это надеяться, — он слегка прикусил губу, чувствуя себя немного неудобно перед братом. Тот пришел сюда явно с какой-то другой целью, нежели выслушивать очередной монолог изобретателя, посвященный его возлюбленной саламандре. Решив перевести тему на более нейтральную, Донни крутанулся на стуле и махнул рукой в противоположный конец мастерской — туда, где располагалось его новое детище, вкратце прозванное механиком "Транс-осевым бронированным электромагнитным панцеробусом". Да-да-да, тот самый переделанный вагон поезда метро, который за последние несколько дней, кажется, лишь еще больше увеличился в размерах и обзавелся парочкой новых приспособлений вроде встроенных шинометов и мусорных пушек. Теперь этот монстр занимал добрую четверть помещения, но был отчасти замаскирован приглушенным освещением и большим серым полотном, накрывавшим его заднюю часть. Неудивительно, что Раф не обратил на него внимания сразу, но теперь столь огромную махину было сложно проигнорировать. — Ну, а в перерывах между химическими опытами, я занимаюсь вот этой малышкой, — скромно добавил изобретатель, едва заметно при этом усмехнувшись. Никто из братьев еще не видел этого фургона и даже не подозревал о его наличии в гараже Донателло, так что черепашка вволю насладился проступившим на физиономии Рафа изумлением. Заметив, что брат делает шаг по направлению к "панцеробусу", Дон и сам поднялся из-за стола и побрел следом, на ходу потирая затылок. — Я... еще не успел его достроить, — смущенно признался он, останавливаясь за плечом брата. — Времени было не то, чтобы много... так что, он все еще нуждается в серьезных корректировках. Если я когда-нибудь это закончу — мы сможем выходить на поверхность во всеоружии. Думаю, Рене еще пожалеет, что связался с нами, — с едва проскальзывающей ноткой самодовольства заключил Донни. Как ни крути, а это свое изобретение он считал чуть ли не самым впечатляющим и масштабным. Глянув на Рафаэля, юноша скромно предложил: — Хочешь осмотреть его изнутри?

Искреннее восхищение в голосе саеносца — вещь настолько редкая, что Дон, кажется, так и не научился правильно на это реагировать. Можно сказать, что Рафаэль открыто похвалил его, причем впервые за многие дни, и гений, не удержавшись, расплылся в широченной улыбке от уха до уха. Серые глаза обрадованно сверкнули: перед Рафом вновь стоял его неугомонный братец-изобретатель, готовый хоть все уши прожужжать о своем новом творении... чем он и занялся с большой охотой. Забравшись в Шеллрайзер, подросток с плохо скрываемым самодовольством во взгляде пронаблюдал за эмоциями на темно-зеленой физиономии Рафаэля: тот с явным интересом исследовал внутреннее убранство "танка" на колесах, по мере того, как внутри последнего вспыхивали все новые и новые лампы, освещая каждый уголок адской машины. Заметив, с каким голодным видом мутант уставился на водительское сидение, Дон поспешил развеять его радужные надежды:
— Даже не мечтай, — фыркнул он решительно, вызывающе скрестив руки на пластроне и для пущей убедительности помотав головой из стороны в сторону. — Ты не сядешь за руль этой малышки. Это место я приберег для Лео... Он единственный, кто не станет гонять по городу и сшибать все подряд на своем пути только потому, что он это может. Что касается Майки — думаю, ему понравится роль навигатора, — с этими словами Дон отнял одну руку от груди и протянул ее ладонью вверх к задней стене фургона, на которой тускло мерцал широкий экран с подробной картой мегаполиса. Не то, чтобы это была шибко интересная работёнка, но так Микеланджело, по крайней мере, был занят полезным делом и, что самое главное, не мог дотянуться до кнопок на панелях. — Сам я займу место у мониторов, чтобы контролировать все функции и показатели электроприборов. Я установил повсюду камеры, это поможет нам следить за происходящим снаружи, а также держать связь друг с другом, не отвлекаясь от управления фургоном... — как обычно, Донателло сам не заметил, как начал углубляться в подробное описание каждой детали Шеллрайзера. Рафаэль слушал его с понимающей ухмылкой на лице, продолжая разглядывать "танк" изнутри и, по всей видимости, не особо вникая во все эти важные тонкости.
— Похоже, ты учел все и даже больше, — заметил он наконец, повернув голову обратно к умнику, на что тот самодовольно прикрыл глаза и важно кивнул в ответ — ну, разумеется. Впрочем, уже следующий вопрос Рафаэля заставил его неловко почесать испачканный в чернилах нос.
— Ну... я ведь уже сказал, что у меня не было довести эту малышку до ума, — он коротко вздохнул, опуская руку. Саламандра и впрямь отнимала большую часть его внимания, хотя, конечно, теперь, когда Мону не приходилось в панике разыскивать по всему Нью-Йорку, гений мог сосредоточиться и на других, менее важных вещах, вроде сборки огромного бронированного фургона в собственном гараже... или спокойного разговора с Рафом. — Сам понимаешь, Майки ее в таком виде лучше не показывать. К тому же, — тут Донни едва заметно нахмурился, — Лео в последнее время постоянно пропадает где-то на поверхности. Честно говоря, я уже очень давно не видел, чтобы он оставался вечером в Убежище. Знать бы, что его так сильно беспокоит... — приблизившись к водительскому сидению, Донателло в глубокой задумчивости провел ладонью по рулю, испытывая какую-то смутную, необъяснимую тревогу за старшего брата. Скорее всего, замкнутость Лео и его тяга к одиночным прогулкам по ночным крышам отчасти объяснялись тем, что мечник чувствовал ответственность за провалы предыдущих миссий. Пускай ребятам и удалось спасти Мону из когтистых лап доктора Рене, тот факт, что она не помнила никого из старых друзей, просто не мог не удручать... Донни слегка встряхнул головой, пытаясь отвлечься от невеселых мыслей. Сейчас был не самый удачный момент, чтобы впадать в меланхолию. Рафаэль ведь пришел сюда совсем не за этим... верно? Повернувшись к саеносцу, Дон адресовал брату слабую, но теплую улыбку. Разумеется... Раф снова предлагал ему свою помощь, вот уже в который раз за прошедшую неделю, и ни в коем случае нельзя было сказать, что Донателло пропускал его слова мимо ушей. Напротив, он впитывал их точно губка и всякий раз испытывал мощный прилив благодарности... Теперь, когда Рафаэль снова был на его стороне, гений чувствовал себя гораздо спокойнее и увереннее. И ему вовсе не хотелось, чтобы его брат чувствовал себя так, будто он бестолку бьется головой о стенку, не находя никакого отклика в душе изобретателя.
Просто... обычного "спасибо" здесь было бы недостаточно.
— Я знаю, — бесхитростно откликнулся Донни. Ты уже мне помогаешь.
Улыбка все никак не желала сходить с его усталого лица, упрямо приподнимая краешек губ и распускаясь тонкой сеточкой во внешних уголках темно-серых глаз. Приблизившись к Рафаэлю, он бросил на него короткий, даже странный взгляд; в глубине зрачков изобретателя при этом вовсю плясали черти. Отвернув голову, Дон молча накрыл ладонью одну из кнопок на панели управления. Часть противоположной стены фургона немедленно с тихим шорохом отъехала в сторонку, открывая потайную нишу — Рафаэлю волей-неволей пришлось развернуться к ней лицом, чтобы увидеть то, что пряталось внутри. Донателло вновь закусил губу, но на сей раз уже от радостного предвкушения: он знал, что Рафу понравится этот неожиданный сюрприз. Хитро ухмыляясь, гений проследил за тем, как его брат медленно приближается к новенькому, блестящему тщательно отшлифованными металлическими деталями байку, закрепленному в фургоне таким образом, чтобы на него можно было вскочить прямо во время поездки и на полном ходу выскочить на дорогу.
"Ты ведь хотел именно этого, не так ли?" — гений вновь сложил руки на груди и с донельзя гордой миной облокотился панцирем на приборную панель. Он уже давно знал о страсти Рафа к мотоциклам — его брат уже давным давно грезил о собственном байке, и не раз просил умника собрать ему такой... Но у Донателло всегда находилась работенка по-важнее, вроде починки сломанного тостера или разбитого экрана телевизора. Однако после того, как Рафаэль первым сделал шаг к примирению и протянул гению свою крепкую ладонь, последний твердо решил, что одних слов будет недостаточно для того, чтобы сполна выразить свою признательность и желание поскорее наладить прежние отношения с братом. Вот почему он до сих пор не достроил Шеллрайзер и слегка притормаживал с созданием лекарства для Моны, пускай и осознавал, что ему нужно полностью сосредоточиться на химическом анализе обнаруженного в ее крови наркотика... Иногда Донателло искренне жалел, что у него нет Маховика времени, ну, или, хотя бы, дополнительной пары рук, чтобы успевать все и сразу. Одно хорошо — он умел сопротивляться сну и преодолевать собственную усталость, а иначе он вообще никогда и ничего бы не закончил. Наверно, самая пора была задуматься о сборке роботизированной установки, которая могла бы выполнять часть тяжелой рутинной работы... Если бы только у Донни было на то время.
— Что скажешь? — тихо спросил он, наконец, не выдержав затянувшегося молчания. Рафаэль явно не спешил пускаться в радостный пляс... хотя это, в основном, была прерогатива Майки. Саеносец вообще был необычайно скуп на проявление каких-либо положительных эмоций, но он и назвать его черствым валенком просто язык не поворачивался. Донателло очень хорошо знал своего брата, или думал, что знал его хорошо, и был уверен в том, что его подарок придется Рафу по душе. Однако продолжительная пауза слегка встревожила изобретателя — что, если он все-таки ошибся? Быть может, Рафаэль ожидал более крутого и навороченного "скакуна"? Да, этому байку определенно не хватало яркой огненной росписи и модного тюнинга... Донателло, конечно, вложил в него максимум страданий, постаравшись угодить брату во всем, начиная мощным двигателем и заканчивая внешним видом, однако у него не было времени на покраску, тем более, что Раф мог пожелать разукрасить этого монстра самостоятельно... Кашлянув в кулак, Дон смущенно приблизился к замершему посреди фургона саеносцу и неуверенно пробормотал: — Да, знаю, это не совсем то, что ты мог бы увидеть на страницах профильного журнала... Мне показалось, что ты захочешь внести какие-то поправки... Тебе нравится? — наконец, прямо уточнил он, не в силах больше бороться с возрастающей тревогой. Достаточно ли одного байка, чтобы Раф понял, как сильно Донни благодарен ему за поддержку? Не выглядит ли это дешевым "откупом"? И, черт подери, устраивает ли его дизайн кузова?