"На что только не пойдешь ради драгоценного времени, проведенного со своим лучшим другом".

Ирма помнила начало дня очень смутно, будто оно потонуло в пучине необъятных мыслей, которые то и дело посещали ее сейчас, незадачливо теребя за струны тоскующей по прежним годам души, но очень уж быстро продолжая свой ток, равномерный и четкий, не задерживаясь слишком надолго в голове скучающей девушки, которая сидела, неловко подпирая подбородок тыльной стороной ладони и упершись локтями в бедро, отчего спина невольно ссутулилась, плечи опустились, а грудь нависла над уже начинающими побаливать из-за скверных раскладных стульев ногами. Она отчетливо слышала гул на трибунах, окружавший ее со всех сторон, повизгивание своих сверстников и людей чуть старше, отбивающих кулаками по находившимся перед ними спинкам сидений здешнего хоккейного клуба с азартом одним им известные ритмы так, что школьница невольно немного подлетала над собственным местом, испуская тихое, полное негодования мычание, но тотчас же забывая о неугомонных болельщиках, пришедших поддержать своих друзей или, быть может, просто попытаться почувствовать удовлетворение от происходящего перед ними зрелища. Некоторые из них походили на поклонников активных, спортивных игр, другим по всему хотелось сказать - "что же, больше заняться нечем?", а третьи пришли сюда лишь потому, что друзья их относились либо к первому, либо ко второму сорту болельщиков, как их определила для себя Ирма, без особого интереса иногда поглядывая на то, как скользят по льду крепкие фигуры в формах, нередко пихая друг друга в попытке выхватить шайбу. Однако от этого мельтешения девушка противоречиво всякой логике прихода на матч отводила свой взор, будто питала недоверчивое непонимание к тому, чем занимают себя эти молодые люди. Лангинштайн, как и все личности, далекие от спорта и знающие о нем лишь теоретические данные, сопоставляющиеся иногда с попыткой посмотреть спортивный канал или нечаянно попасть на прямую трансляцию, щелкая кнопками пульта от телевизора, искренне не понимала происходящего, но и не намеревалась приобщиться к незнакомой ей физической культуре, которая казалась ей землей в сравнении с небом, сотканным книгами, музыкой и разного рода науками. Конечно, пользы спорта Ирма не отрицала, но и поддерживать и без того не пробуждающийся в ней интерес к игре не смела, так как не видела в том обязательства.
Вновь погружаясь ни то в себя, ни то в газетную вырезку, которую чудом выудила из самых закромов своего небольшого рюкзака, что всегда носила с собой, Ирма изредка косо поглядывала сквозь стекла очков на сидевшую рядом с ней Эйприл, чьи рыжие волосы растрепались и были больше похожи на флаг, нежели любой из тех незадачливо склеенных болельщиками листов с косыми эмблемами, которые они изредка поднимали в воздух, дабы ощутить себя еще более значимыми или попытаться продемонстрировать искреннее желание быть частью происходящего на льду, помочь своей команде, в конце концов. Впрочем, об этом Ирма могла лишь догадываться, утыкаясь носом в вырванный некогда лист старенькой газетенки, который привлекал ее сейчас не столько размытым шрифтом или той когда-то даже интересной информацией, что была в него вложена, а лишь своим наличием - ибо, как не посмотри, но даже скудные газетные вырезки казались сейчас Лангинштайн интереснее хоккейного матча. Можно долго удивляться тому, как это человека, вовсе не заинтересованного в наблюдении ни за игрой, ни за мальчишками, можно было вообще видеть среди воодушевленной толпы, которая все больше разгоралась с током времени. На деле все было просто. Ирма относилась как раз к тем людям, что и не подумали бы попасть на спортивную игру, но пришли сюда через силу лишь из-за крайне сентиментальной, может, даже глупой причины - "в который раз попытаться подтвердить свою дружбу", а, как оно было верно для школьницы, пойти следом за О'Нил. Почему? Просто Лангинштайн догадывалась, что для Эйприл это оставалось важным или, кто знает, сама ощущала необходимость хоть просто посидеть рядом с лучшей подругой, которая и без того в последнее время становилась все дальше от нее...
- "Однако как же они все не унимаются", - подумала было Ирма со свойственным ее нраву холодком. Шум ей откровенно мешал, впрочем, стоило ли ожидать иного от хоккейного матча? Девушка едва заметно поморщилась, в очередной раз ощутив, как по спинке ее сиденья стукнули ни то коленом, ни то и вовсе ботинком. Ощутив новый прилив раздражение, Лангинштайн тяжело выдохнула, в минутном порыве скомкав лист, лежащий на колене, но тут же опомнившись и с печальной миной вернув уже помятый обрывок в один из отделов своего рюкзака.
- "Долго еще обязана я терпеть этот ужас?" - спросила она себя и попыталась найти хоть табло или другое упоминание продолжительности тайма. Правда, ничего не увидев за грузным телом приподнявшегося прямо перед ней болельщика, лишь фыркнула, покачав своей головой, отчего один из фиолетовых локонов скатился ей прямо на очки.
- Эйприл, - наконец, подала голос Ирма, вновь обратив свой взор к находившейся рядом подруге. В тоне девушки в этот момент появилось нечто теплое, душевное, будто старающееся скрыть тем самым еще заметное недовольство школьницы, которое отражалось как в движениях ее, так и в словах, Ирмой произнесенных, - Сдался тебе этот хоккей, подруга. И стоило приходить сюда ради чтения книги? Могли бы сейчас сидеть в комнате и смотреть примерно то же самое по кабельному.
Как бы в подтверждении своей позиции, Лангинштайн махнула в сторону игроков, не пытаясь особо найти доказательство своему мнению, но будучи привлеченной чем-то на льду, тут же показавшимся ей странным. Ирма чуть опустила свою голову, поправив спавшие на нос очки, чтобы лучше видеть участников игры, один из которых в это же мгновение повернул голову туда, где сидели они вместе с Эйприл. За маской не было видно лица, но у Ирмы не осталось сомнений, куда именно смотрит этот мальчишка. Легонько толкнув спустя некоторое время наблюдений О'Нил в бок для привлечения внимания, девушку кивнула в сторону странного парня, с наигранным безразличием отметив:
- Этот уже минуты две, как с тебя глаз не сводит, - и тут же с некоторой долей свойственного ей ворчания добавив, - Уж лучше бы шайбы забивал, а не с таким нескрываемым интересом девчонок рассматривал. Вот грубияны пошли! Ни стыда, ни совести - на уме только одно! А другого и вовсе, должно быть, их не интересует в перерывах между игрой.

«Не смотреть на нее, она же узнает меня, точно узнает мою маску, клюшку, рожу под ней! уже узнала! А-а-а-а-а!!!»
Ну, вот как то так. Паника. Натуральная паника, хоть сейчас по консервным банкам раскладывай или продавай в сыром виде, на развес.  Примерно такая каша начала творится в голове у Кейси, стоило ему только, увидеть и узнать Эйприл на одной из трибун. Язык тут же куда-то уполз изо рта, не будем говорить в какое место, а во рту стало сухо, ладоням – влажно, голове жарко, а ногам – холодно. Он конечно, тут же отвернулся, под хихиканье Джеферсона, который в свою очередь, и сам заглядывался на девчонок, что сидели на трибунах, особенно на тех, кто из группы поддержки. Но тут же совершенно другой случай! И самое противное, что Кейси не мог вот так вот объяснить Джеферсону, в чем дело! Ну не говорить же ему напрямую, что защищая Эйприл, он сломал клюшку об одного из бугаев, а затем смылся, как всегда бывало, приправив историю о себе в глазах рыжеволосой, смачным комментарием, по поводу того, что имя ему – «Ночной мститель». Подумать только – «Ночной мститель!» Как это казалось тогда пафосно, здорово, гордо, и как это выглядело сейчас! Ужас, стыд и срам… Кейси неожиданно почувствовал, как кровь приливает к лицу и ему оставалось только радоваться, что на нем была маска. Новая маска, которую Эйприл не видела, а так бы наверно, точно узнала. То, что он сейчас в форме и выглядит совершенно по другому, Кейси не волновало – ему казалось, что рыжеволосая способна определить его только по клюшке и маске, и это грозило перерасти в настоящую паранойю! Пока он вот так тупил у бортика, глядя то на лед, то на шайбу, Джеферсон уже успел помахать рукой, повернувшись в ту сторону, где сидела Эйприл, за что Кейси хотел его убить на месте и жалел, что Эйприл а не Джеферсон тогда встретилась в бандитами из Пурпурных. Хотя… Джеферсон наверно, тупо навалил бы полные портки жидкого парфюма и тут же отдал бы все, что есть. Благо, его приятель не обладал такой же проницательностью, что и подруга Эйприл, а потому, махал немного не в том направлении, да и вообще, вскоре закончив с этим делом, изрядно спас ситуацию. Отогнав клюшкой шайбу от бортика, он снова хлопнув Кейси по плечу:
- Давай-ка девчонок на потом оставим. А сейчас надерем красным задницы, а то точно не видать нам турнира! – и слегка толкнув ее, устремился вдоль борта к центру, ожидая сигнала судьи.
«Легко сказать…» - подумал Кейси, титаническим усилием воли, заставив себя не смотреть туда, где он заметил на трибуне Эйприл. О, как же это было тяжело! Подростку казалось, что все его мысли только о ней и голова сама, не подчиняясь его воле, медленно, но верно старается повернуться туда. Свисток! Шайба летит в его сторону и вот он уже бежит к ней, высекая белые ледяные «искры» из льда, а голова словно сама старается повернуться, чтоб взглядом зацепить хоть кусочек трибуны… Нет, это уже реально какая-то паранойя!
Щелчок и шайба оказывается у его ног, ведомая его клюшкой, пусть и недавно переломанной пополам, но все такой же надежной, крепкой. Толи и правда надпись легендарного хоккеиста даровала удачу, то ли руки Эйприл придали ей везения, замотав бинтами? Теперь он об этом не думал – только стоило кружочку каучука оказаться в его владении, как исчезло все – Эйприл, трибуны, проблемы дома, на улицах, пьяный отец и пустой холодильник…
Кейси стремительно заскользил вдоль борта, мимо защитника в красной форме. Ловко обводя его и передавая пас Джеферсону, который выбрался на соседний фланг, незамеченный для двух защитников команды противника… Зря, ой как зря! Шайба летит между двумя олухами в красной форме, заставляя оставить Кейси без внимания и переключиться на Джеферсона. А он бежит, бежит наискосок, через поле, чтоб оказаться как раз в тройке метров от левой штанги ворот, куда Джеферсон даст пас. В этот момент, находясь на другом конце поля, Кейси не удержался и бросил беглый взгляд на трибуну, где сидела Эйприл, и не увидел копну рыжих волос…
Радость связанная с разочарованием. Но почему так? Забивая гол одним четким и выверенным движением, Джонс не мог понять, почему ему стало вдруг обидно от того, что она не видела его гол. Ушла, не увидев его гол! Проклятье… но не он ли хотел, чтоб она наконец-то покинула зал и ему не пришлось вздрагивать, паниковать от того, что вот сейчас она узнает его, все поймет и всем расскажет об их ночном приключении? И вот он готов швырнуть клюшку об лед, словно умудрился промахнуться мимо ворот от того, что не увидел ее на трибуне во время своего удара, во время своего триумфа! Это наверно если бы… если бы Эйприл не оказалось в переулке, когда он завалил бы обоих бандитов. Хотя, нет, это было бы не так обидно, потому что там он был всего лишь «Ночным мстителем» без лика и имени, по сути, которому должно творить добро и оставаться в тени, а тут… Тут он – Кейси Джонс, самый что ни наесть настоящий.
- Кейси! Кейси Джонс! – раздался от бортика знакомый, громкий, властный голос тренера.
- А? – довольно вяло с непониманием отозвался Джонс. «Ну и в чем дело?» - застыл в его глазах, сверлящих тренера из-под маски немой вопрос: «Забил же!»
- Молодец. Четко пробил. – улыбнулся ему тренер, добавив: - Но давай ка на замену, а то Томас у нас скоро забудет как коньки на ноги надевать. Я тебя во второй половине поставлю, если дела плохо пойдут. – с улыбкой произнес он, кивнув Кейси на противоположный конец поля, где был проход к раздевалкам и Джонс неспешно покатил туда, бросив взгляд на сидящего за оградительной сеткой Томаса – пухленького мальчишку, который и правда что-то долго возился с коньками. Клюшку Джонс при нем вообще не увидел и покачав головой, подумал что тренер прав: еще немного и маска перестанет скрывать разжиревшее и раздавшееся лицо Томаса. Тогда наверно придется сделать ему маску из половинки ведра или молочного бидона и класть его поперек ворот – как раз полностью их загородит… 
Чуть было не рассмеявшись этой задорной мысли и так же, мысленно, пожелав Томасу, не проломить лед, он подкатил к небольшой дверке что была сделана в ограждении, собираясь уже было вступить на деревянный настил. Ловко, привычным движением, тем самым, которым перехватывал клюшку в драках, перехватив ее чуть ниже бинтов, что закрывали трещину и автограф Великого, Джонс, отстегнул новую маску, держа ее в левой руке, а клюшку, соответственно, в правой.  Ну и практически приехал к Эйприл, что стояла тут же у ограждения буквально в метре от двери, чтоб не мешать проходу хоккеистов в раздевалку.
Все, кина не будет, электричество кончилось…
В тот момент, когда он ее увидел, Кейси очень сильно захотелось нажать на тормоз. Какой-нибудь внутренний тормоз, чтоб остановить движение коньков, людей в зале, а лучше – время. Просто остановить его и по возможности отмотать назад. Однако, было поздно. Он скользил вперед, прямо к ней, уже без маски, с той же самой клюшкой, красным лицом и сбитым дыханием. Да, лицо еще можно списать на бешеный спринт до ворот и быстрый, красивый гол. Но как объяснить все остальное? Глупую улыбку, слегка подрагивающие руки, ту самую клюшку в его руке. Ту самую, Карл!
«Неужели, она не узнает заплатку, поставленную собственными руками?» - мелькнула у него в голове мысль, когда его коньки уткнулись в дерево и Кейси, чуть было не полетев под ноги Эйприл, неловким движением новорожденного жеребенка, запрыгнул обоими коньками на деревянный настил, останавливаясь рядом с ней и не зная даже что сказать. Поздороваться? Представиться? Признать, таким образом, свое поражение и раскрыть тайну? В какой-то момент, ему показалось, что девушка смотрит не на него и сейчас он просто возьмет и пройдет мимо нее, но… Увы и ах!