[AVA]http://s020.radikal.ru/i721/1602/26/c9c00455beb1.jpg[/AVA]
I know nobody knows.
Where it comes and where it goes.
I know it's everybody's sin.
You got to lose to know how to win.

Город контрастов, город лжи и город молчаливых героев – вот что такое Нью-Йорк. Высотные деловые здания, маленькие кафе, где кофе покупают, чтобы выпить его на ходу, бездарные парикмахеры и крикливые газетчики. Стаи курсирующих такси с едва говорящими на английском водителями, с трудом ориентирующихся на сколько-то мало удаленных от основных проспектов улицах. Город безумных карьер и разбитых надежд. Город трудоголиков и пособий по безработице. Город лицемерной лжи и чистых, невинных сердец. Жестокий город с молодым, но изможденным лицом

Микеланджело любил Нью-Йорк. Днем город кажется приветливым и шумливым, как всегда немного пьяный приятель, любящий вечеринки и людей вокруг. Приятель, который с утра после очередной пьянки проснется, погладит рубашку, нацепит торопливо галстук, костюм, и с топотом спустится вниз по лестнице, чтобы, распахнув старые деревянные двери многоквартирного старого дома, под дождем пробежаться прикрываясь пиджаком и нырнуть в такси. Проработать до самого вечера, а потом снова устремиться в бар, вызванивая очередных приятелей. Ни плохой, и ни хороший, просто работяга, любящий повеселится после трудного дня, таким был этот город. Частенько перебравший и творящий глупости. Порой совершенно непростительные глупости.

…В той части города, где сейчас четверка братьев обитала, глупостей совершалось гораздо больше. И их масштабы, к сожалению, варьировались в значительной степени, вот только основной хаос создавался далеко не местными жителями города. Сколько раз Майк читал газетные статьи с очередными происшествиями, где были замечены люди, одетые по восточным традициям? И сколько жестокости творилось именно их руками? Чужеродные войска вели свою самоубийственную войну в этом городе, их почерк настолько уродлив, что калечит не только сознание обычных жителей, но и облик самого города.

Зачем мы вернулись?

Майк задается этим вопросом регулярно. Примерно на каждом своем дежурстве возле их нового логова, кутаясь в какие-то старые ткани от промозглого влажного ветра. Война в городе призвала их сюда,  играя на чувствах каждого из братьев. На чувствах ответственности,  вины, справедливости и сопереживания. Нужно ответить за собственные ошибки, за то, что не предположили подобное развитие событий. Но, на самом деле, так ли уж они виноваты? Стоит ли вмешиваться в то, что неизбежно? В конце концов, группировки должны прийти к чему-то. Разделить сферы влияния или поднять кого-то из своих предводителей на место Шреддера. Что сделает их вмешательство? Будет ли это благо для города, или же они лишь распалят занятых междоусобицей ниндзя, заставив переключиться на себя? Микеланджело совсем не улыбалось попасть под перекрёстный огонь двух делящих власть псов.

…Но от действий Фут страдают невинные люди. Если бы они, черепахи, могли предвидеть, что будет, если они свершат месть Мастера, можно ли было бы этого избежать?

Майк качает головой, рассеяно глядя на мутноватый экран старенького телевизора. С капюшона срывается капля воды, чиркает по носу мутанта и разбивается о плотную, уже и без того промокшую ткань его самодельного плаща. Как бы он не размышлял о ситуации в городе и их роли в происходящем, ничего успокаивающего в голову не приходило. Тихие беседы с братьями так же не приносили покоя – ребята всегда делились на две группы, стоявшие на своих точках зрения. Должно быть, для Рафаэля, его лучшего друга, оказалось неприятным сюрпризом то, что Майк в кои веки не поддержал его запала. Война войной, оплата грехов…но. Черт, он не хотел продолжать. Они лишь на этом примере убедились, что зло ведет к новому злу, и этот круг можно прервать лишь устранением. Нужно перестать быть тем, кто льет воду на лопасти этой мельницы вечных битв. Но, даже рассуждая подобным образом, всегда остается противное чувство, что кому-то не помог, за кого-то не заступился. Не остановил плохого парня, не помог хорошему.
Вернее, не так. Помог, остановил, а потом этот самый хороший парень творит такое, что, будь у черепахи на голове волосы, те встали бы дыбом. В этом сошедшем с ума городе никогда не поймешь, кто стоит того, чтобы ему помочь, а кого следует по быстрее лишить жизни. Впрочем, с последним явно не к нему, и все же. Разве что, детям, да и то, он слышал, что кое-где стали мелькать банды подростков, занимающихся мелкими кражами и разбоем. Воистину, этот хаос нужно остановить, но каким образом?

...Ну, наверно, чем-то таким. Лео возвращается со своего поста, и Майку приходится бороться со своей вспышкой раздражения от поведения Рафаэля прежде, чем начать внимательно слушать то, с чем их старший брат пришел. Заинтересованно моргнул, выдвигаясь вперед, чтобы проследить за тем, что показывает брат на карте города. Как ни крути, идея выбраться из этой тесной комнатушки, звучала достаточно привлекательно даже для такой черепашки, как Микеланджело. Он, конечно, не очень-то горел желанием именно «набить морду этим ублюдкам», как очаровательно выразился Раф, но зато ему достаточно осточертело просиживать задницу на этом отсыревшем диване в компании с противно ворчащим старшим братцем, способным вывести из себя даже обычно хладнокровного Донателло, мирно ковыряющегося в старых обогревателях.

Могла бы быть здесь подпольная база Фут? Майк беззвучно спускается на покрытый белой известью и пылью пол закрытого завода и старательно озирается по сторонам, напряженно хмурясь. Лео поблизости занят совершенно тем же самым делом и его присутствие Микеланджело чувствует лишь как-то интуитивно. Черепахи постепенно расходятся в стороны друг от друга, выискивая любые следы пребывания здесь японской мафии, но минуты текли за минутой, а все было как будто бы и нетронуто. Здание тонуло во мраке, лишь в разбитые стекла окон лился свет луны, изредка перекрываемой тяжелыми осенними облаками. Увидеть что-то было сложно, но, тем не менее, мутанты продвигались все дальше и дальше, размышляя над необходимостью добыть какой-то свет и в то же время, избежать этого из соображений собственной безопасности. У Майка была с собой палочка ХИС, которой его снабдил Дон, но он пока не мог решиться воспользоваться ею. Разве что при полной уверенности в свободной от Футов местности, чем он похвастаться пока не мог относительно этого места. Впрочем, когда он зашел в помещение, где окон не было вовсе, его мнение несколько изменилось. Оглянувшись в темнеющий проход в станковый зал, Майк какие-то мгновения еще всматривался в тени, надеясь увидеть Лео и подойти посоветоваться, но так и не смог заметить ни малейшего движения в той стороне. Вздохнув, мутант шагнул внутрь выбранного помещения, нащупывая широкой ладонью за поясом свой ХИС. Под ногами сухо зашелестела бумага, придвинувшись к стене карапаксом, он сжал в ладони палку с химикатом, разбавляя тишину еще и сухим треском. Внутри палочки загорелся золотистый свет, и темнота вокруг отступила на метр вокруг. Проступили контуры стен и пола, выросли тени от столов и покрытых пылью на них станков. Поднимая ХИС выше, Майк зашагал внутрь комнаты, понимая уже, что, по всей видимости, попал в какой-то цех вторичной обработки. Мусора здесь было меньше, чем в предыдущем помещении, а сами станки выглядели менее загрязненными. Если так присмотреться, то, как будто и самой пыли на полу было меньше, а вот здесь он заметил смазанный след от ноги. Тревога ударила по нервам неожиданно. Мелькнули, вырастая до полутора метров, тени по бокам, и Майк шарахнулся прочь, с треском опуская руку со светящейся желтым цилиндром на чью-то голову. Неяркий свет успел выхватить блеснувшие белки человеческих глаз. Рефлексы мутанта взяли свое, еще не осознавая происходящее, он пнул второго нападавшего в торс, толкая на станок, и, попятился прочь из этой комнаты. Уже пройдя через дверной проем, он услышал позади себя характерный тихий шорох множества чужих шагов. Оставаться тихим больше не было никакого смысла – расставляя руки, он стремительно развернулся, рисуя ХИСом в темноте широкую дугу света, врезающуюся в сетчатку долгим цветным пятном. Светящаяся палка летит в сторону, а сам мутант уходит вбок, жалея, что успел перед этим нападением испортить себе зрение – выяснил бы он чуть раньше, что завод полон противников, ни за что не стал бы лишать себя хорошо привыкших к темноте глаз. Теперь он снова был почти слеп, и в глазах плавали синие пятна от ХИСа. Он лишь надеялся, что у всех его противников теперь та же проблема. Впрочем, на слух его ничто не повлияло – он вовремя услышал и приближение к себе и даже опускающееся в замахе оружие (спасибо отцу за многочисленные тренировки в полной темноте). Блокировав катану цепью нунчак, Майк снова пнул противника, без затей отпихивая второго ниндзя со своего пути. Надо было найти Лео, не могли же они схватить его первым? Это невозможно.

− Лео! – не переживая за лишний звук, сигнализирующий о его местоположении, крикнул Микеланджело, пробираясь в уже не такой густой темноте. Глаза привыкали недостаточно быстро, просто Луна очень удачно выглянула из-за густых облаков, помогая ориентироваться всем участникам эдаких пятнашек. Насколько Майк успел посчитать в темноте, его преследовало около пяти ниндзя, и один как раз залезал через окно, когда Майк посмотрел в ту сторону. Резко пригибая голову и перекатываясь вперед, мутант ушел от сюрикенов, которые в него метнул тот самый карабкающийся футовец, и замер, сгорбившись за станком со сваленным возле него мусором. Лео нигде не было видно, да и слышно тоже, так что, не дожидаясь пока его окончательно окружат, он побежал, пригибаясь вдоль стены, время от времени оглядываясь. Ниндзя шли за ним широкой дугой, с обнаженным оружием, но не нападали, и это смущало Майка. Лишь метнули в него пару кунаев и несколько сюрикенов, от которых он легко ушел. Было чувство, что его загоняли куда-то, и ему это чертовски не нравилось.

−Лео! – более требовательно гаркнул он, раздосадованный происходящим. Вот ведь именно этого он и не желал себе на всю жизнь. Быть преследуемым этими молчаливыми тенями с неясными намерениями. Он как раз вбежал в другой зал, где они с братом разделились, как удар в лицо едва не сбил его с ног. Он мог бы поклясться, что его попытались ударить чем-то вроде бо, так был похож свист прошедшего в сантиметре от его носа оружия на тот, что постоянно угрожал ему в мирных спаррингах в руках его родного брата. Изгибаясь немыслимо для своих собратьев, Майк избежал тяжелого удара, словно танцуя в лимбо. Качнувшись в обратную сторону, он схватил ладонь нападавшего и дернул к себе, врезаясь головой в хрупкий череп противника. Тихий, едва ощутимый хруст подарил ему некоторое успокоенное и тонкую нить горечи – ему вовсе не нравилось убивать. А позади уже напирали его преследователи и все, что ему оставалось, это начать свой новый танец, в которых тяжелые нунчаки находили незащищенные участки тел противников, а он сам двигался, стараясь избежать атак. Луна снова скрылась под мутно-серыми набрякшими облаками, погружая залы завода в гнетущую темноту. И ниндзя Фут, как это характерно, только прибывали.