И снова седая ночь
И только ей доверяю я
Знает седая ночь не все мои тайны...
Хоть Мондо Гекко и утратил свой человеческий облик благодаря невесть откуда взявшимися инопланетным уродцам, он быстро перестал комплексовать по этому поводу. Конечно, свыкнуться с тем, что твое прыщавое лицо заменяет теперь чешуйчатая треугольно-тупая морда с огромными красными глазищами, а во рту пианино острых зубов и языковый рулон, непросто, да и не каждый сможет. Но врожденное чувство оптимизма не давало парню свешивать нос и пузырить сопли, вспоминая как классно было жить человеком. Даже несмотря на то, что он больше не мог показаться на глаза матери и всем своим знакомым. С другой стороны, кроме отношений с матерью, Гекко едва ли жалел о потерянном прошлом. Ну а что? Настоящих друзей у него не было – мало кто мог выдержать слишком энергичный и шумный характер парня, поэтому все общение у Мондо сводилось лишь к недалекому знакомству. Девушка, которая у него была в тот момент, тоже держалась не на большой и светлой любви, а лишь потому, что ей льстило быть подружкой крутого скейтбордиста. Да и сам Мондо не сильно желал петь ей серенады под окнами и украшать розовыми лепестками лыжню, по которой она проехалась. Так что, когда они все-таки разошлись – он не очень-то и расстроился. Как говорится, флаг тебе в руки, дорогая.
Словом, Мондо жил в свое одинокое удовольствие, не обременяя себя никем и ничем. Став гекконом и погоревав для приличия какое-то время, он продолжил жить в свое удовольствие и дальше. БОльшую часть дня он отсиживался в старой квартирке в центре города, которая досталась ему от столетней двоюродной прабабки, уже давно отбросившей валенки. Обычная, ничем не примечательная хата, содержавшая только одну комнату и маленькую кухню. Нормальному человеку могла бы показаться тесноватой площадь, но зато в окнах открывался чудесный вид на Манхэттен, да и огромный холодильник, стоявший на кухне, был очень в тему, особенно когда ты мутант и не имеешь возможности постоянно ходить по магазинам. Мать Мондо, мисс Грей, не любила ни прабабку, ни квартиру, так что можно было спокойно исключить ее внезапный визит.
Поэтому Мондо Гекко было весьма комфортно жить в этой кирпичной коробке, среди разбросанных по всему периметру его личных вещей – фантиков, гитары, мятых эскизов, различных баллончиков, сломанных запчастей скейта, пестрой одежды, упаковок чипсов и пустых банок из-под шипучек. Ящер ежедневно лелеял мечту прибрать свою немудреную квартирку, но как-то руки у него все не дотягивались до веника, а профилактический поджопник словить было неоткуда. Вечно у него находились более важные дела, которые нужно решать срочно и безотлагательно. Вот, например, на днях Мондо озарила великолепная идея очень сложного каллиграфического шрифта с вычурной, похожей на жертву Чернобыля, схемой надписи и в ядреных цветах, которые с большой вероятностью выдавливают зрение из обычных людей. Сложность заключалась в том, что геккон хотел этим граффити размашисто украсить стену одного из жилых домов на окраине города рядом с проливом, чтобы его художество могли лицезреть проплывающие мимо пассажиры паромов и яхт. Он даже приметил одну такую многоэтажку, которая, по его мнению, должна была лучше всех остальных домов сослужить этаким раскрашенным маяком для кораблей. До этого он никогда не делал граффити столь наглым образом – на уровне пятого-шестого этажа дома, битком набитым людьми. Рисунки обычно творились либо на нижних стенах, либо на нежилых конструкциях (например, на водонапорной башне или строительном каркасе). Так что весь этот замысел попахивал определенным риском. Впрочем, Мондо не сильно волновался – он-то рассчитывал на свою способность тухнуть под покровом вечера и становиться обесцвеченным контуром прямоходящего эукариота. Авось никто и не заметит в ночи, что под их окнами ползает какой-то мутант, похожий на одетого динозавра.
Едва дождавшись наступления сумерек, Мондо начал собираться. Побросав в черный, потрепанный рюкзак нужные баллончики, сложенный вчетверо эскиз рисунка и пару бутербродов с банкой шипучек, парень надел его на плечи, цепанул хвостом скейт, предварительно подбросив его красиво вверх, и вылез через окно прямо на пожарную лестницу.
- Время свершений, - с наслаждением прикрыл ярко-красные глазища, похожие на овальные блюдца, парень, чувствуя, как его косматая шевелюра стягом реет на летнем ветру. – Привет, Нью-Йорк, встречай Мондо Гекко!
Ухватившись за перила двумя руками, он ловко перемахнул через половину ступенек наверх, сделав в воздухе акробатическое сальто. Другую половину железной конструкции геккон резво пробежался обычным способом, то есть, ногами, продемонстрировав неплохие олимпийские показатели бывалых бегунов. Драгоценный скейт так и висел на хвосте, изредка отзываясь гулкими ударами о металл. Перескочив еще два пролета верхних этажей, Мондо наконец-то очутился на крыше.
Если вы не боитесь высоты, то вам сказочно повезло. Потому что вы тогда сможете в полной мере ощутить, насколько великолепные виды расстилаются внизу, будь то вид города, лесных или морских ландшафтов или даже всего лишь освещенная свалка, которую обрамляют редкие древесные насаждения. Хотя, надо признать, любоваться помойками крайне затруднительно для любого человека или мутанта, если вы, конечно, не клинический идиот, восторженно блюющий радугой на все подряд.
Гекко любил лицезреть на городской мегаполис с различных высоток. Поставив ногу на парапет и облокотившись об колено, он обвел взглядом вечерний Нью-Йорк, осыпанный разноцветными огнями и неоновыми вывесками. Внизу виднелась широкая полоса автострады, по которой неслись в завтрашний день разносортные автомобили, фарами просвечивая себе путь. Люди напоминали муравьев, которые шагали ровными рядами да в разные стороны – как говорится, кто в лес, кто по дрова. А над городом кровавой нитью была прошита линия горизонта, которая с каждым часом становилась все тоньше и тоньше, освобождая право владения звездному небосклону. Райское время для романтичных особей – главное, чтобы эти сами особи были в наличии и настроены на соответствующий лад.
Налюбовавшись вдоволь, правда, далеко не в качестве романтика, Мондо широко взмахнул хвостом и снова подкинул скейтборд вверх таким образом, что доска лихо закрутилась, словно винт и, описав ровную дугу, шлепнулась колесами вниз прямо перед кедами геккона. Довольно проведя длинным языком по чешуйчатым губам, Мондо вскочил на скейт.
- А теперь смертельный номер! Не повторяйте его в домашних условиях! – гнусавым голосом прокомментировал себе ящер. – Зрители замерли в ожидании… Старт. Внимание. ГОООУ!
Оттолкнувшись правой ногой о бетон, ящер привел доску в движение. Потом толкнулся ногой еще несколько раз, чтобы ускорить доску перед прыжком через крышу прямо на соседний дом. Благо, что место для разгона присутствовало, и скейт послушно набирал скорость. Подкатившись к невысокому парапету, Мондо быстро шлепнул хвостом по бордюру и, пригнув тело чуть ли не до земли, изо всех сил оттолкнулся с помощью того же хвоста, который исполнял функцию трамплина-рычага. Ящер лихим Карлсоном взмыл вверх. Придерживая доску рукой, он перевернулся через себя в полете, описав ровный полукруг.
- ЙААААХУУУУУУУ! – диким эхом раздалось на всю улицу, значительно испугав помойных кошек, вышедших на ночную охоту за объедками.
Чуть не сев на голову мирно сидевшего на парапете другой крыши голубя, Гекко продолжил гнать скейт вперед, с ором совершая воздушные перевороты один другого причудливей над высотными проемами и прыгая с покатых крыш лыжником. Наконец, он добрался до окраины, где и располагался намеченный им дом. За домом расстилался пролив, отражающий в своих черных, спокойных водах городские огни.
- Дамы и господа, наш самолет приземлился! Попрошу собрать чемоданы и выходить по одному! – Гекко спрыгнул с доски, резко ударив по ее краю ногой, благодаря чему она подлетела прямо к нему в руки. Парень шнурками прикрепил ее на рюкзак и, подойдя к краю крыши, осторожно взглянул вниз. – Ого-о! А домик выше, чем я думал. Ну тем и лучше.
Теперь можно было приниматься за граффити. Как наметил геккон, ему необходим был уровень пятого-шестого этажа, а лучше даже и седьмого на всякий случай. Ведь ящер собрался разрисоваться на пару этажей минимум, а то и вся стенка того гляди попадет под аэрограф. Зато дом будет красивее, верно?
Тяжко вздохнув, Гекко принялся расшнуровывать кеды. Вот действительно досадное неудобство – хочешь ползать по стенам, изволь цепляться всеми лапами, дабы не отметиться лбом на асфальте. Обувь, ясен пень, не давала надежного сцепления со стенами, поэтому Мондо все время приходилось ее снимать. А бегать босиком парень категорически отказывался – не хотелось ему голыми пятками полировать улицы, да и несолидно это как-то выглядит: суперскейтбордист и босиком. Курам и индюкам на смех!
Для надежности Гекко связал кеды между собой шнурками – ну мало ли, один ботинок рискнет попробовать выскользнуть, пока ящер будет совершать головокружительные ползания в вертикально-горизонтальном положении, - и приконопатил обувную пару на лямку рюкзака. Ну все, теперь он точно готов. Припав всем телом к приземистому парапету, Мондо подался вперед и, скрябнув под собой стенку ладонью, будто проверяя свои мутантские прилипалки на приклеивание, наполовину свесился вниз. Он ползал по стенам уже много раз, но этакая «подготовка» к данному процессу всегда шла у него с замиранием сердца то ли от волнения, то ли от страха – Мондо все казалось, что в один прекрасный миг мутаген в его крови даст обратную реакцию и где-нибудь на особо отрывистой стене обратит его в человека. Ему, конечно, очень хотелось снова стать обычным, но не тогда, когда ты висишь вниз головой над улицей.
Впрочем, сомнения исчезли довольно быстро, и геккон, быстро перебирая ладонями и продвинувшись книзу, подсадил на кирпичи оставшуюся часть туловища. Все-таки было довольно захватывающе ощущать нечто вроде всемогущества, способностей, которые явно даются не каждому. Парень даже приоткрыл в несколько хищной ухмылке зубастый рот, вывалив длинный язык навстречу дующему ветру.
Шаг за шагом, Мондо не спеша приближался к намеченной площади для рисунка, чтобы нашаманить себе акт перерождения в уличного Энди Уорхолла. В некоторых окнах еще горел свет, несмотря на довольно позднее время, и парню оставалось надеяться на свою недомаскировку, с помощью которой его яркая кожа резко бледнела под покровом темноты, и на то, что никому из жильцов не вздумается высунуться подышать затхлым воздухом города. Что ни говори, а исчезать в тени ящер не умел, и при нехорошем раскладе его запросто можно было обнаружить. Ну да ладно. Главное – цель, которая маячила впереди. Сунув руку себе за спину в карман рюкзака, Мондо нащупал баллончик с краской, а прошарив еще глубже во внутреннее отделение – извлек и мятый эскиз.
- Ну-с, Мондо, давай. Я в тебя верю! – И он с энтузиазмом принялся распылять линии, сверяясь с эскизом, который пристроил в хвосте.
Работа закипела. Какое-то время все шло гладко, как по маслу – на фасаде дома медленно, но верно рождалось ТВОРЕНИЕ в виде вычурной надписи « Vita sene libertate nlhil» (что переводилось с латыни как «Жизнь без свободы — ничто» и вполне соответствовало кредо геккона). Мондо уже разграффитил первую часть предложения, которая вышла размером в два этажа, и градиентно переливалась с ярко-желтого в темно-синий цвет. Внутри каждой буквы имелись зигзагообразные линии всех цветов, повторяя контуры и объединяясь в изображение маленькой ящерицы. Хотя Мондо было крайне неудобно работать с такими габаритами шрифта, ибо ему приходилось пятиться филейной частью слева направо, выводя и подгоняя буквы по натренированному глазомеру, но он был доволен тем, что выходило у него из-под аэрографа.
- Боже праведный! – вдруг послышался чей-то панический выдох в области задней части парня. – Святые угодники, кто это?
Мондо Гекко замер от неожиданности. Он слишком увлекся работой, вот и упустил из виду тот момент, что дополз до ярко освещенного окна, в котором, если приглядеться, была видна читающая в кресле старушка. По-видимому, ее слуховой аппарат работал на полную мощь и различал даже подвальные шорохи, раз она услышала сквозь приоткрытый стеклопакет какое-то странное шебуршание совсем рядом.
Ящер резко повернул треугольную голову к источнику звука. Его гранатовые глазницы вспыхнули в темноте, разглядывая очумевшую старуху, которая, высунув кудрявую голову в ночном чепчике из окна, уставилась на него и явно пыталась переварить образ огромного геккона справа, висевшего на фасаде прямо на уровне глаз.
- Э-э-э… Здрассти! – Гекко даже запнулся, силясь сообразить, что ему сейчас нужно сделать или сказать. – Хороша погода нынче, мадам.
Вместо ответа старуха изобразила вполне ожидаемую реакцию – округлив рот в виде огромного колеса и издав оттуда душераздирающий визг:
- АААААААААААА! ГОВОРЯЩИЙ КРОКОДИЛ! СГИНЬ, НЕЧИСТАЯ СИЛА! – Она неистово перекрестилась, потом снова и снова.
- МАМА! - Гекко так испугался ее ора, что чуть не свалился вниз – в панике выронив баллончик на асфальт и заскользив всеми лапами по кирпичам, словно стенку окатили машинным маслом. С трудом почувствовав вновь контакт с фасадом, он, подобно лягушке, толкнул тело кверху, справедливо решив убраться побыстрее от этой сумасшедшей жительницы.
Но то ли ящер долго думал, то ли у бабки была прямо-таки снайперская реакция, да только парень ощутил, как ему в бок тычется что-то колючее и похожее на жесткую солому.
- А ну слезай, исчадие ада! – доносилось снизу довольно бойко. – Небесные кары должны покарать тебя, демон!
Орудием инквизиции старухе послужил видавший виды потрепанный веник, которым она с крайне сильным чувством хлопала сидевшего наверху ящера по ляжке, настойчиво собираясь смести его с дома. Руки Гекко снова начали терять цепкость и, если ничего не предпринять, он рисковал на самом деле встретиться с Небесным Отцом, предварительно смачно поцеловавшись с асфальтом.
- ПОЛУНДРА! – взвыл он не своим голосом, пытаясь уклониться от безжалостно атакующего веника и хаотично перебирая конечностями на вертикальной плоскости, изо всех сил стараясь не соскользнуть мешком с костями вниз. Он все никак не мог восстановить равновесие или хотя бы сигануть куда-нибудь вне досягаемости от настырной бабки, которая только вошла в довольно агрессивный раж. Ее импровизированное орудие убийства, казалось, доставало до всего сухопарого тела Гекко, дубася несчастного по рюкзаку, по ляжкам и рукам. Иногда даже в лиловую кепку прилетало, а один раз пострадал и треугольный нос. Не выдержав вениковского артобстрела, кроссовки парня, которые висели на лямке, печально расшнуровались и парным дождем обрушились прямо на ночной чепчик пожилой охотницы за ночными демонами. Бабка взвизгнула от неожиданности и на мгновение убрала свой обуянный праведным гневом лик из форточки. Гекко лишь оставалось с грустью взглянуть, как его кеды, слабо ударив по чепцу бабки, продолжили путь дальше вниз по направлению к асфальту. Зато столь досадный инцидент дал ящеру время, чтобы он успел выпрыгнуть из зоны поражения и переместиться наверх к пожарной лестнице. Зацепившись хвостом за ржавые трубы, служащие перилами, он снова свесился вниз, подобно Человеку-пауку и теперь переводил дух, с тяжелым дыханием высунув язык. Впрочем, ненадолго, ибо из злосчастного окна послышались новые заклинания, прогоняющие сатану.
«Надо валить отсюдова!» - справедливо решил ящер, раскачиваясь на хвосте словно маятник. И вдруг в какой-то момент этой качки его лимонные зрачки встретились с ярко-зелеными глазами в окаймлении пушистых девичьих ресниц, которые, оказывается, давно уже наблюдали за всем этим цирковым шоу, разыгравшемся по соседству. Ночь оказалась полна сюрпризов – привыкший к одиночеству геккон никак не рассчитывал за один раз повстречать сразу двух людей, причем темноволосая девушка (к слову, очень даже симпатичная) явно не выказывала признаков страха, повстречав огромного «демонического крокодила», ползающего по стенам. Подтянув себя к заветному окну с помощью хвоста, Гекко благодушно растянул чешуйчатые губы в (как ему казалось) очаровательной улыбке. Позади еще гремели бабкины проклятия, распаленные упавшими на ее голову кедами, но Мондо уже не обращал на нее внимания.
- Привет! Я Мондо Гекко. А как тебя зовут, красавица?
