Было страшно холодно. Воздух стоял настолько сырой, что дыхание восстанавливалось с трудом, до сих пор сбивчиво отдаваясь в чувствительной лисьей носоглотке свистящим хрипом. Тяжелые веки никак не хотели разлипаться, но Моукошан все же сделал усилие, чтобы раскрыть, наконец, глаза и увидеть... темноту?
"Неужели я ослеп?" - первая, крайне неутешительная мысль не замедлила промчаться в мохнатой голове, однако лиса она не испугала. К тому же он куда чаще полагался на спектр различных запахов окружающего мира. Потерять нюх для лиса было страшнее.

Мало-помалу глаза начали привыкать к темноте, и Моукошан с облегчением, которое впоследствии сменилось удивлением, различил в вышине над собой каменный свод потолка, усеянный длинными, конусообразными шипами-сталактитами.
"Где я? Как я здесь очутился?"
Как бы Моукошан ни напрягал память, морщась и щуря глаза в попытке восстановить события, он так и не смог вспомнить обстоятельства, при которых его занесло прямо на это место. Можно было предположить, что лиса попросту вырубили увесистым  ударом по голове или с помощью снотворного, например. Но кто? Зачем?

Раздумья воина остановили несколько маленьких, круглых камешков, внезапно осыпавшись на треугольную морду, тем самым заставив черно-бурого лиса зажмуриться. Когда Моукошан снова приоткрыл глаза и, оставив на время колыхания воспоминаний, принялся с особой тщательностью всматриваться в игольчатый потолок, печенкой чуя, что в течение последующих минут ему ничего радужного не светит. Словно в подтверждение его интуитивных способностей, острый слух лиса уловил неприятный треск ломающегося камня над головой.

"Проклятье!"

Он попытался было резко вскочить на ноги, однако внезапно обнаружил, что не может даже пошевелить конечностями, не то что подняться со студеного пола. Оценивающе проскользив взглядом по сторонам, Моукошан обнаружил свои кисти рук туго привязанными пеньковой веревкой к металлическим колышкам, вбитых в отдалении от его порезанных ладоней. Та же ситуация была и у задних лап лиса, лишь некогда пушистый хвост оставался в свободном движеним. Таким образом, кто-то умудрился надежно  приковать довольно прыткого ниндзю к полу, лишив черно-бурого всех шансов на малейшее освобождение. Моукошан почувствовал ярость к неизвестному убийце, который явно желал смерти воина, раз посмел совершить с ним такое.
Теперь лис знал точно - как только он освободится и найдет неизвестного "героя", он его убьет с особой жестокостью. Сморщив нос в мрачную гармошку, ниндзя обнажил ровные клыки в знак подтверждения своих мыслей.
Однако для начала все же необходимо было выбраться из вынужденной ловушки. К тому же с потолка посыпался новый каскад камешков, обдав пылевым дождем плечи и торс лежащего лиса, а за ними опять послышался звук ломающегося камня, готового немедленно вонзиться в пол. Оставалось лишь молиться, что лису не прилетит в голову...

Ему повезло. Небольшой отколовшийся сталактит копьем вонзился в считанных сантиметрах от привязанной ноги лиса, невольно заставив его вздыбить бурую шерсть на загривке и почувствовать капельки ледяного пота на покатом лбе. Хоть Моукошан мало чего боялся в жизни, а здоровым инстинктом самосохранения лис все же обладал, и на возможную смерть всегда смотрел с неохотой.
Зато он получил прекрасный ключ к освобождению.
"Никогда не стоит недооценивать лисий хвост, ёкай!" - зло подумал он, приравнивая отсыревший от влаги хвост для точного удара. Он понимал, что у него есть шанс только для одного броска, и с успехом его совершил, одномоментно рассчитав силу и траекторию полета каменного конуса. Сталактит был выбит резким взмахом хвоста из небольшой трещины  каменной плиты и, перевернувшись несколько раз в воздухе, приземлился прямо в раскрытую ладонь Моукошана, острием вверх. Торжествующе растянув распухшие, потрескавшиеся губы в кривой улыбке, лис ткнул суженный конец конуса в крепко стянутое запястье, пытаясь перебить веревку и освободить руку. Словно призывая работать быстрее, с потолка упало еще несколько сталактитов, на этот раз побольше. От одного из них Моукошан, обладавший молниеносными, натренированными рефлексами, сумел отодвинуть голову, а другие же предупреждающе изрешетили пространство рядом, по везучей случайности, даже не коснувшись лиса. Бегло скользнув по медленно, но верно осыпающемуся смертоносному потолку, черно-бурый с ужасом обнаружил, как задрожали самые большие каменные сосульки над ним, от которых уже не было спасения. К счастью, веревка, сдерживающая кисть руки была, наконец, перебита. В одно мгновение перерезав остальные путы тем же сталактитом, до крови зажатым в ладони, Моукошан буквально подбросил тело на ноги, чтобы разогнувшись словно пружина, отпрыгнуть подальше от места несостоявшейся могилы. К слову, лис успел вовремя: огромный треугольный валун с грохотом рухнул в то самое место, где минуту назад валялся связанный ниндзя, и со страшным треском вонзился в плиту пола, рассыпавшись на несколько частей и образовав толстую дорожку трещины, от которой немедленно разбежались в разные стороны  угрожающие ответвления.
- Да чтоб тебя! - только и успел взрычать лис перед тем, как снова делать ноги теперь уже от осыпающегося в бездну пола.
Ему пришлось собрать все оставшиеся силы и совершить несколько широких прыжков, превозмогая тупую боль в одеревеневших мышцах, чтобы не сгинуть вместе со стремительно разрушающимися плитами в мрачную неизвестность. Уже на последних мгновениях, когда лиса вот-вот было готово поглотить ненасытное чрево подземной пропасти, ему все же удалось выскочить из опасного участка на небольшой тесный пятачок с темным тоннелем, уходящим в таинственный мрак. Вконец утомленный и обессиленный Моукошан мог только прислониться к холодной, каменистой стене и, тяжело дыша, медленно сползти по ней прямо на свой хвост. Пристроив руки на оцарапанные колени, он сделал несколько глубоких вдохов. Раз. Два. Три. Уже лучше дышится, хоть заледеневшие от сырости пещер легкие по-прежнему тяжело насыщались кислородом.  Затекшее тело страшно болело и ломило, любое малейшее движение сопровождалось адской мукой. Моукошану оставалось лишь вознести почести Чин Хану за суровую школу тренировок, благодаря которой выносливый лис стойко переносил невзгоду и боль, не издавая и стона.

Дико хотелось есть и пить. Да и желательно поскорее выбраться из этого страшного места, напоминающего огромный пещерный склеп какого-то габаритного дракона. Осталось только понять, куда Моукошану нужно двигаться, дабы попытаться найти путь к выходу. Правда, сил на движение у лиса практически не осталось, он даже не смог подняться на ноги. Несоизмеримое ни с чем бессилие притупляло жажду выжить во что бы то ни стало, заставляя Моукошана буквально срастись с каменной стеной, попирая ее застывшим позвоночником.
"Мне нужно немного передохнуть," - решил он. Нелегко лису далось освобождение после нескольких часов полного обездвиживания.
Прикрыв тяжелые веки, он вскинул голову к мрачному своду пещеры, с которого уютно свешивалась целая стайка летучих мышей, мирно дремавшая вниз головой.
Моукошан и сам не заметил, как  задремал в сидячей позе отчаявшегося спелеолога, даже не подозревая, что всего-то через три поворота от этого запутанного, насыщенного ловушками места, где лис очутился по чьей-то злой воле, уже пахло обезьянами и фруктами, да и температура воздуха была значительно комфортней. А еще чувствительный лисий нос вполне мог бы учуять запах гари и дыма с примесью тонкого аромата женских флюидов...

"Мечта… Гнев… Страдания…»

Зловещий шепот пронзил дремлющий мозг Моукошана словно ледяная игла, заставив лиса мигом вынырнуть из забытья. Вздрогнув всем телом от неожиданности, он ошалело распахнул глаза и тревожно вскинул голову, мысленно готовясь к защите. Ладонь рефлекторно ухватила остроконечный булыжник, который сиротливо валялся рядом с взъерошенным хвостом. Не бог весть, конечно, какое оружие даже против двоих, но сойдет за неимением лучшего варианта. К тому же, Чин Хан всегда учил полагаться не только исключительно на свои клинки, которых может не оказаться в руке в самый нужный момент, но и развивать в себе способность превратить даже обычный пучок салата в идеальный предмет убийства.

И все же вокруг никого не было.

Ниндзя пришлось приложить все усилия, чтобы поднять свое донельзя изнуренное тело с пола, с трудом помогая себе отсыревшим хвостом. Треугольные уши стояли торчком, вслушиваясь в каждый подозрительный шорох, однако свод пещеры продолжал хранить гробовое молчание, выдав лишь едва различимое шуршание летучих мышей. - Похоже, что всего лишь сон, - черно-бурый воин потер кулаком раскосые очи, сгоняя с себя остатки столь внезапного наваждения. - Что-то я совсем не в форме, - он повел носом, неторопливо принюхиваясь к промозглому воздуху, в надежде учуять что-нибудь более существенное, кроме пропитанных сыростью валунов и животных, вонявших псиной, которых было вдоволь среди свисавших сталактитов под окаменелым потолком. К сожалению, ничего нового лисье обоняние не чуяло, зато грозилось словить насморк от довольно продолжительного пребывания в столь промозглых условиях.
Ах, да. Еще медленная, мучительная смерть от обезвоживания и голода.

Короче говоря, по всем пунктам складывалась не сильно соблазнительная перспектива - быть погребенным заживо неизвестно где, безо всякой надежды на спасение.
С пристальным вниманием изучив небольшой полукруглый зал пещеры, Моукошан задумчиво тряхнул косматой голово, прикидывая свои мизерные шансы и возможности. Не привык он так просто сдаваться - слишком многое пережито, чтобы просто лечь и бесславно сдохнуть, чтобы о тебе даже не вспомнили. Кто бы его ни притащил сюда, он явно шел по сквозным тоннелям и залам, а значит, выход просто обязан был существовать в той или иной форме.
Но ничего похожего не наблюдалось - ни тоннеля, ни дыры, ни какой-либо двери или открывающегося камня. Остается лишь надеяться, что ниндзя не был заброшен сюда с помощью портала...

Поковыряв когтем шероховатую, но совершенно бесполезную зигзагообразную щель, воин снова огляделся. - Мда... здесь и правда ничего нет, - прищурив ядовито-зеленые глаза, которые одинаково хорошо видели и на свету и в кромешной тьме, лис медленно прошелся к противоположной стене, в который раз всматриваясь в природный ансамбль подземелья. - Либо очень хорошо замаскировано, - наконец, зоркий глаз уловил какие-то странные знаки около небольшой трещины в дальнем углу валунов, практически невидимые изначально. - Так, а это что? - с заколотившимся от нарастающего волнения сердцем, лис быстро преодолел нужное расстояние. Оперевшись ладонью о гладкую плиту, Моукошан во все глаза уставился на причудливые корявые линии, что были высечены в пещерном известняке. Время существенно притупило четкость штрихов, да и мгла не способствовала детальному изучению наскальных рисунков, поэтому кое-где изображения выглядели бледными и практически невидимыми.

- Может, это заклинание？- без особой надежды заметил черно-бурый воин, не спеша проведя ладонью вдоль одного из высеченных рисунков. – Хотя напоминают больше каракули ребенка, чем демонические письмена. Еще бы понять, что они означают, - не то чтобы ниндзя любил досуге ковыряться в археологических загадках, просто других идей у него все равно не было. Вспомнив свой недавний сон-видение, лис на всякий случай попробовал повторить вслух те странные слова, которые явились к нему в голову: - Мечта, гнев, страдания.
Внезапно, доселе не особо заметные линии рисунков вспыхнули ядовито-зеленым светом, заставив Моукошана одернуть руку и отскочить от стены. Шерсть на холке встала дыбом, хвост превратился в колючий шар, а сам лис невольно оскалился, теряясь в догадках о природе данного явления. Странно все это. Произнесенные слова даже заклинанием с огромной натяжкой можно назвать, а тут такая реакция.
Яростно лупя хвостом себя по икрам, Моукошан напряженно всматривался в нечто, которое зажгло этот свет в пучине пещерной тьмы, и, наконец, понял, что он видит перед собой. От столь неожиданной догадки ниндзя вновь расширил раскосые глаза в охватившем его удивлении.
- Простите... Лица?
И действительно – на черно-бурого воина со стены смотрело три довольно уродливых человеческих лица с различными эмоциями и покрытые узорами из причудливых многоугольников и крючковатой росписи. Одно из них словно корчилось от боли – приоткрытый рот безмолвно кричал кому-то в душу, а белые глаза без зрачков казалось вот-вот заплачут. Другое же лицо, напротив, выглядело довольно спокойным и умиротворенным – пожалуй, оно было самым приятным среди всей жуткой троицы. Зато третье застыло в яростном оскале – сдвинув надбровные дуги к переносице и обнажив уродливые зубы, облик словно был готов разорвать первого встречного прямо на месте.
Моукошан даже не успел переварить увиденное, как стены пещеры внезапно вздрогнули, встрепыхнув мирно спящих под потолком нетопырей. Одна из страшных морд вдруг зашевелась и загудела скрипучим, стонущим голосом, от которого шерсть на загривке бедного лиса встала дыбом, а его самого насквозь прошиб холодный пот. Прижав остроконечные уши к голове и обнажив клыки, Моукошан отскочил от них еще дальше, практически к той самой дыре, откуда он не так давно вывалился, спасаясь из плена обваливающегося пола.
- УЗРИ ВСЮ МОЩЬ СТРАДАНИЯ! – раскатистым эхом взвыло на всю пещеру из той морды, что была гротескно сморщена от боли.
Моукошан обхватил голову руками, в отчаянии пытаясь приглушить этот кошмарный вопль, который по невыносимости был сродни крику баньши. Но к счастью для столь чувствительного слуха воина, все довольно быстро стихло, ограничившись лишь единственной, якобы пугающей фразой. Зато стена напротив словно стряхнула с себя многолетний слой пещерных пород, и явила ошеломленному взору черно-бурого лиса потайной лаз, доселе надежно скрытый под магическим замком.
“Наконец-то хоть какое-то разнообразие”, - с облегчением подумалось Моукошану, и он, не смея далее терять ни секунды драгоценного времени, осторожно протиснулся в небольшой тоннель. Ему было все равно, куда ведет ход, а на угрозы наскальных портретов он вообще не стал зацикливаться - хуже его нынешнего положения уже вряд ли могло быть.

***

Как ни странно, но проход привел вовсе не к резиденции Сатаны и даже не в комнату сокровищ майя, напичканную по самый свод смертоносными ловушками, а в кристаллическую залу, где оказалось значительно светлее и суше. Температура воздуха явно пошла на повышение, быстро согревая отсыревший мех по всему телу продрогшего воина. Собственный хвост перестал казаться мерзким, сырым поленом, а закоченевшие мышцы помалу начали расслабляться.
И все же ослаблять бдительность, особенно тому, кто привык быть постоянно настороже.
В нос ударил терпкий запах обезьян и … селитры?

Здесь определенно кто-то был!

Опасения только подтвердились, когда мимо слившегося с самой темной тенью воина пронесся ярко-белый кружок фонарика, чудом не задев габаритный силуэт лиса. Недобро сверкнув зелеными глазами, Моукошан пригнул голову, чувствуя, как привычно взъерошилась шерсть на спине в предвкушении скорой расправы над не подозревающей жертвой. В одном смертоносном рывке ниндзя ринулся за поворот, намереваясь приоткрыть, наконец, пелену таинственности своего пленения, которая ему уже порядком поднадоела.

И все же не рассчитывал он на такую встречу.

Тяжело дыша то ли от всего пережитого, то ли от столь резкого броска, ибо слабость, простите, никуда не делась, а наоборот только усилилась, Моукошан во все глаза сверлил миниатюрную фигурку ящерицы, сжимающую в руке мачете, которым она чуть не рубанула его по шее пару секунд назад. Он даже ее имя вспомнил – Мона Лиза.
- Значит, это вы меня сюда приволокли? – хищно ощерился лис, все еще готовый наброситься на девушку в случае чего. – Ниньяра и ее панцирный дружок, я прав?
Но, как выяснилось впоследствии, Мона и сама не имела ни малейшего понятия, что случилось с их заклятым врагом и почему он оказался здесь, в плену группы южноамериканских пещер. Ее вполне мирные намерения только подкрепились, когда она достала флягу. Как лис не старался, а звук плещущейся воды произвел воистину гипнотизирующее действие на изнуренного воина, и он, позабыв обо всем на свете, одним резким движением выхватил из рук ящерицы сосуд, чтобы жадно приложиться к горлышку потрескавшимися губами. Он пил смачно, с шумом заглатывая драгоценную влагу, которая была сейчас для ниндзя дороже любого золота. Струи воды текли по узкому подбородку, орошая грязный, вытертый мех под мордой своей живительной силой. Вдоволь напившись, Моукошан вернул полупустую флягу девушке и, вытерев кулаком рот, блаженно прикрыл раскосые глаза.
- Благодарю, Мона Лиза. Не знаю, что заставило тебя пойти мне навстречу, но я вряд ли должен об этом жалеть, - помассировав свои саднившие запястья, на которые тактично указала саламандра, лис задумчиво ответил, глядя куда-то поверх ее кудрявой макушки: - Хотел бы я знать, кто посмел… - глаза немедленно вспыхнули зловещим огнем убийцы, - но живым ему осталось ходить недолго.

Вообще Лиза ему явно могла пригодиться. Ну как минимум потому, что у нее есть снаряжение для занятий спелеологией, фонарик, мачете и даже связь… Кстати о связи. Услышав предложение ящерицы, Моукошан многозначительно взглянул в желто-лимонные очи девушки, словно что-то обдумывая или просто переваривая степень той беспечности, с которой она предложила ему помощь от тех, кто готов порешать футовца. – Рация? – лениво покачивая хвостом из стороны в сторону, лис неспешно подступился к валуну, где сидела Мона Лиза, и вдруг, воспользовавшись кратковременным замешательством врага, одним махом сорвал с ее пояса аппарат. – Прости, но так надо, - вдребезги разбив корпус рации об каменистый пол, ниндзя вновь повернулся к девушке, несколько надменно растянувшись в полуулыбке: - Мы ведь не хотим внезапных недоразумений. Верно, радость моя?

Увлекшись напряженным разговором, соперники не заметили, что под их ногами приматов как ветром сдуло, а вокруг наступила зловещая, прямо-таки гробовая тишина.

Отредактировано Mokoshan (2016-10-05 03:50:25)