Словами не передать, как он обожал эти уютные, тихие вечера в компании Моны Лизы.

Когда его девушка не сердилась и не держала обиду, она автоматически превращалась в самое очаровательное существо на свете: милое, нежное, охотно делящееся с изобретателем своим внутренним теплом — ему даже не приходилось ее об этом просить. Она сама с готовностью окутывала Донателло любовью и заботой, старательно делая так, чтобы он как следует расслабился и прекратил ломать голову над вечно досаждающими ему проблемами. Ему и в самом деле было это необходимо... И безумно жаль, что в последнее время им так редко удавалось побыть наедине друг с другом. Просто сесть рядышком на диван, закутавшись в толстый вязанный плед, обложиться разными вкусностями и включить какой-нибудь старый, добротный фильм, или даже сериал... Это ли не рай?

Сегодняшний вечер обещал быть по-настоящему чудесным.

Донни намеренно захватил с собой побольше сладостей, памятуя о том, как сильно Мона их любит — порой у техника создавалось впечатление, что она могла есть их бесконечно, успешно заменяя ими полноценные завтрак, обед и ужин. Да, это было не слишком-то полезно, и временами юноше даже приходилось контролировать сей процесс, дабы его ненаглядная не заработала себе гастрит, но чаще всего он просто с донельзя умиленным видом сам кормил Мону с рук, аккуратно вкладывая очередное угощение в припухлые, усеянные мелкой сахарной крошкой или перемазанные шоколадом губки саламандры, с трудом удерживаясь, чтобы самому не впиться в них требовательным поцелуем. Однако, гений более-менее контролировал свои нездоровые желания и лишь украдкой любовался на жадно причмокивавшую ящерку, просто наслаждаясь ее присутствием рядом с собой. Нацеловаться они всегда успеют, но ведь это же далеко не единственный вариант доступного им времяпрепровождения, не так ли?

Заслышав требовательную реплику Лизы, гений немедленно подчинился и с видом образцового слуги поднес девушке ароматную корзиночку, которую предусмотрительно держал под рукой, зная, что рано или поздно Моне захочется ее попробовать. Весь диван был уже целиком завален мелкими хрустящими фантиками из-под конфет и печенья, и любое неосторожное шевеление панцирем грозило поднять такой шум, что наверняка перебудил бы всех местных жильцов — если еще раньше их не потревожило аппетитное чавканье саламандры. Украдкой пронаблюдав, как большая часть пирожного бесследно исчезает в острых клычках его возлюбленной, Дон благодушно усмехнулся себе под нос: вот сладкоежка... Кто бы мог подумать. А еще болтушка — всегда такая серьезная и собранная, она, тем не менее, очень любила пообщаться, причем обо всем на свете, а вовсе даже не обязательно о каких-нибудь сложных научных вещах. Менее разговорчивый по своей натуре, Донателло просто расслабленно кивал и временами сдержанно что-нибудь отвечал, давая Моне вволю наговориться и сполна озвучить свои мысли. Она ведь целыми днями торчала здесь одна и, не смотря на всю свою хваленую самостоятельность, должно быть, с ума сходила от скуки. Выслушав очередную теорию, Дон на мгновение призадумался, но ответить не успел — упомянутое полу-надкушенное лакомство вдруг замаячило точно у него перед носом, и гению волей-неволей пришлось спешно разинуть рот. Сластёной он не был от слова "совсем", но Мона с равным успехом могла запихать ему в глотку хоть тухлую скумбрию, Дон сжевал бы ее не раздумывая.

— Мммм, — протянул он слегка невнятно, давая понять, что серьезно обдумывает высказанные девушкой соображения, в то время как сама Мона уже вполне вольготно развалилась на весь диван, с гордым видом закинув свои хорошенькие ножки и хвост поверх мускулистых коленей изобретателя. Дон, впрочем, не возражал: проглотив доставшуюся ему часть эклера, техник немедленно накрыл ладонью тонкие щиколотки подруги и принялся ненавязчиво массировать ее ступни, согревая их своим теплом. — Я пока не возьмусь утверждать наверняка, кто из персонажей является убийцей. Что-то подсказывает мне, что убийца-то не один, — добавил он многозначительно, позволив себе мимолетную усмешку. — Кто-то мог помочь служанке с транспортировкой трупа... но скорее всего это и вправду была не она. И садовник тоже не особо тянет на убийцу... — рассуждая подобным образом, Донни покладисто склонил голову набок: внимательно слушавшая его Мона уже вовсю развлекалась с растрепанными лентами его банданы, и, само собой, гений не собирался ее останавливать. Во-первых, ему самому нравилось то, что ящерка с ним творила, а во-вторых, спокойная и довольная всем Мона была гораздо лучше злой и раздраженной.

В конце концов, их разговор снова затих, и взгляды обоих мутантов вновь оказались прикованы к ярко светившемуся экрану телевизора, на котором сейчас разворачивались поистине шекспировские страсти. Взволнованная происходящими в фильме событиями, Мона инстинктивно придвинулась ближе к расслабленному черепашке, и тот не глядя обхватил ее рукой, согревая и пряча от воображаемой опасности. Вот сейчас, кажется, им наконец-то откроется лицо настоящего преступника... Донателло и сам едва ощутимо напрягся, с неподдельным интересом следя за развитием сценария, и даже не сразу обратил внимание на странную тень, неожиданно возникшую в огромном круглом окне сбоку от примолкших ребят.

А зря.

Короткий, но оглушительный девичий визг буквально слился с раздавшимся из телевизора воплем. Дернувшись, Мона буквально повисла на шее своего любимого, так резко взмахнув хвостом, что пустые фантики эдаким штормовым облаком разлетелись по всему помещению, мигом забившись в самые труднодоступные места — поди достань их потом! Дон и сам, признаться, знатно струхнул, и попытался было лихорадочно вскочить на ноги, звучно грохнув пятками по деревянным половицам, но был благополучно удержан цепкими ручонками саламандры. Да уж, повезло Микеланджело! И нашел же время без стука ворваться в чужое жилище, черт его дери!

— Майки, — грозно прорычал изобретатель, худо-бедно выпрямляясь на продавленном диванном сидении и награждая братца-дуралея поистине испепеляющим взглядом. — Я же просил тебя звонить, перед тем, как... а, ну тебя в панцирь, — поняв, что Майки вовсе его не слушает, Донни с досадой откинулся на собственный карапакс и потянулся рукой к пульту. Честно говоря, он изначально ожидал не прошенного визита со стороны шутника — последние несколько дней, Майк только и делал, что таскал брата за собой по разным брошенным стройкам и нежилым зданиям, с каким-то больным азартом выискивая новое убежище для их хвостатой знакомой. Разумеется, Ди прекрасно понимал, что дело не терпит отлагательств, и Алопекс ютится в совершенно неприспособленной для жизни бетонной конуре, он даже был готов помочь ей с поисками нового дома... Но тратить на это все свое свободное время, забывая про еду, отдых и сон? Ладно, допустим, он и сам вел себя примерным образом, когда разыскивал жилище для Моны, но все-таки не делал это в ущерб собственному здоровью! И уж тем более он не требовал от братьев, чтобы они также как и он еженощно рыскали по всему городу. Все-таки, лисицу никто не похищал, она не молила черепашек о помощи, и вообще, кажется, неплохо себя чувствовала, разве нет? Донателло, конечно, дал Майку обещание, но разве он не заслуживал короткой передышки? Раздраженно щелкнув клавишей "стоп" (ну вот, пропустили такой интересный момент в фильме!), Донни вновь строго воззрился на весельчака... а затем и вовсе нервно задергал веком: мало того, что Микеланджело ввалился на чердак без приглашения, так еще и едва не проболтался перед Моной про их ночные вылазки!

Вот трепло!

— Ничего здесь не происходит, — мрачно откликнулся механик, проигнорировав сердитый взгляд Моны. — И я ничего не забывал... — "...а вот кое-кто, похоже, окончательно свихнулся на почве безвозмездной помощи окружающим," — мысленно проворчал он уже про себя, со скрипом поднимаясь с дивана и делая широкий шаг навстречу опасливо притихшему подростку. Ну, хватит! Микеланджело, конечно, всегда был на редкость беспардонным малым, но сегодняшняя его выходка уже переходила любые разумные границы. Гений ведь четко дал ему понять, что намерен провести этот вечер с Моной! — Просто одна наглая зеленая физиономия старательно игнорирует всякие приличия и, вдобавок, испытывает мое терпение, — уже с явным нажимом продолжил техник, не замедляя шага пройдясь мимо бестолково хлопавшего зенками Микеланджело и попутно решительно ухватив того за ярко-апельсиновый узел маски. Протащив ойкающего брата задом наперед через полкомнаты, Донателло, наконец-то, выпустил его ленты из своей железной хватки и неуловимым движением развернул Майка лицом к окну, как бы красноречиво намекая: вали-ка ты отсюда, приятель, подобру-поздорову, пока я сам не выкинул тебя на улицу. — Ты вообще в своем уме или нет, — прошипел он сквозь зубы, стараясь сделать так, чтобы Мона его не услышала, — я же предупреждал, что сегодня у нас передышка! Что мне теперь ей говорить? — Дон неуловимо кивнул в сторону нахмурившейся саламандры, после чего вновь ощутимо подтолкнул черепашку к подоконнику. — Завтра, все завтра! И не смотри на меня своими большими щенячьими глазами — я говорил тебе, что сегодня у меня выходной! Давай, на выход! — прошипел он, изо всех сил навалившись на братский панцирь, в то время как Майк мертвой хваткой вцепился руками в оконную раму, явно не желая сдаваться так просто. Ну что за...?!

К счастью, Мона и сама жаждала скорого ухода Микеланджело: заметив, что ее любимому требуется помощь, девушка немедленно присоединилась к яростным "проводам" и, в конце концов, буквально выпихнув упиравшегося паренька наружу. Пока тот с возмущенным писком балансировал на краю стены, оба — и Дон, и его хвостатая пассия, — торопливо захлопнули тяжелые оконные створки с внутренней стороны и, вдобавок, защелкнули их на все имевшиеся у них замки и запоры, после чего с облегченным вздохом привалились спинами к шероховатому дереву — фух, вроде бы, пронесло.

Или нет?...

— ДОН! ТЫ ЖЕ ОБЕЩАЛ!! ТАК, ЗНАЧИТ, ТЫ ДЕРЖИШЬ СЛОВО?! — немедленно послышалось с другой стороны от запертого окна. — МЫ ЖЕ ДОГОВАРИВАЛИСЬ!! ОБМАНЩИК!! — продолжая усиленно ныть, Майки даже пару раз возмущенно стукнул по закрытой створке. — ЭГОИСТ! ТЫ СОВСЕМ МЕНЯ НЕ ЛЮБИШЬ! ТЫ ОБЕЩАЛ НАЙТИ УБЕЖИЩЕ ДЛЯ ЛО, ОБЕЩАЛ ЖЕ!! — подскочив на месте, Дон стремительно развернулся и, в свою очередь, с грохотом врезал кулаком по несчастной деревяшке, отчего та вся опасно затряслась и едва не выскочила из рамы. Этого молчаливого, но вполне прозрачного намека хватило, чтобы Майки затих и больше уже не предпринимал попыток вломиться в чужой дом: побурчав еще немного что-то себе под нос, шутник, наконец-то, запрыгнул обратно на крышу, оставляя влюбленную парочку в покое. Прислушавшись к его удаляющемуся ворчанию, Дон, в свою очередь, опасливо перевел взгляд на стоявшую рядом Мону. Та выглядела сердитой... даже слишком сердитой! Поняв, что еще немного, и рядом с ним рванет миниатюрная копия Везувия, Донателло поспешил робко, даже отчасти заискивающе улыбнуться ей в ответ — ну, не хмурься ты так... Он ведь никуда в итоге не ушел, верно? Следовательно, и ссориться им было не о чем!

— Да он просто пошутил, — примирительным тоном сообщил Моне изобретатель и, не дожидаясь ответа, первым вернулся к дивану, на ходу собирая разлетевшиеся фантики. — У нас еще фильм недосмотрен, — почти жалобно напомнил он саламандре, но даже это не возымело должного эффекта: Мона все еще грозной тучей клубилась позади него, недовольно скрестив руки на груди, и явно не желала так запросто менять интересующую ее тему. Дон негромко вздохнул, бросая собранный им хрустящий ком на пустое сидение кресла. — Ну, что ты от меня хочешь? Да, я согласился подыскать для Алопекс новое жилище. Майк попросил меня об этом, разве я мог ему отказать? Только вот он здорово увлекся в процессе... — на этих словах, механик смущенно шкрябнул ногтем по щеке и отвел взгляд в сторонку. — Давай не будем снова ссориться из-за ерунды, — спешно предложил он, подняв ладони распахнутыми сторонами вперед, словно бы умоляя Мону отказаться от очередного ненужного им скандала. Нет, ну правда, сколько можно! Этот вечер так хорошо начинался, да и что плохого в том, чтобы помочь их новой знакомой? Гений в задумчивости обвел взглядом помещение, пытаясь найти способ отвлечь Мону от неприятного разговора.

— Лучше... давай лучше просто во что-нибудь сыграем, раз ты не хочешь больше смотреть этот фильм. Кажется, Майки притаскивал сюда какие-то настолки... — оставив Мону гневно исходить паром посреди чердака, Дон занялся тем, что принялся обыскивать ближайший к ним книжный стеллаж. Ну же, здесь ведь определенно точно была "Монополия" и шахматы... Разве нет? Слегка нервничая (как бы у ящерки что-нибудь не рвануло, пока ее приятель где-то возится), Донни лихорадочно зашарил руками по слегка пыльным полкам... А затем с посветлевшим лицом схватил старую карточную колоду — вот оно, как раз то, что надо! Развернувшись к угрюмо севшей на диван Моне, Дон вихрем подлетел к ней и с шумом плюхнулся напротив, уже вовсю тасуя слегка потрепанные карты.

— Как насчет сыграть в "дурака"? Скажем, на желание или пирожное... Что скажешь? Составишь мне компанию?

Все-таки, не зря Донателло спас этого птенца... Лишь стоило только Моне обратить внимание на своего пернатого любимца, как большую часть ее недовольства будто рукой снимало: девушка моментально расслаблялась; тревожная черточка на ее беспокойно нахмуренном лбу разглаживалась, а выражение лица смягчалось. Малыш Архимед, видимо, прекрасно это чувствовал, потому как временами специально напрашивался ей в руки. Вот и сейчас, он сумел добиться того, чтобы насупленная ящерка вынула его из клетки и покладисто усадила кроху на свои теплые колени, поневоле отвлекшись от донельзя грозного допроса изобретателя. Ди украдкой подмигнул своему маленькому помощнику, чуть приподняв уголки губ, но затем снова напустил на себя донельзя виноватый и смиренный вид — не хватало еще, чтобы Мона заметила его улыбку и обозлилась пуще прежнего... Да и, в конце концов, он тоже очень хорошо умел давить на жалость! Поэтому, как только саламандра вновь обернулась к Дону, тот немедленно состроил щенячьи глаза и умоляюще посмотрел на нее в ответ. Мол, ну хватит тебе дуться из-за такой ерунды! Казалось, что еще немного, и умник просто начнет канючить вслух, точно ребенок, уговаривающий маму купить ему новую игрушку: ну дай, ну дааай, нудайнудайнудай! И как такому не дать, ей-богу?

— Отлично, — едва добившись от девушки согласия, Донни немедленно озарил помещение своей широченной белозубой улыбкой, с поистине ребячьим энтузиазмом продемонстрировав Моне столь горячо любимую ей щербину, и тут же принялся с удвоенной энергией тасовать колоду. Старенькие потрепанные карты с характерным шорохом легли на расправленный плед, и, на какое-то время, в воздухе повисло напряженное молчание, лишь изредка прерываемое сосредоточенным шелестом карт да тихим воркованием пригревшегося Архимеда. Две умные головы низко склонились над диванным сидением, поочередно шлепая перед друг другом то крестового валета, то даму червей, то козырную шестерку... Партия лилась до крайности неторопливо, ведь оба игрока предпочитали как следует продумать каждый свой ход, и если бы в данный момент на чердаке присутствовал кто-нибудь из их общих друзей, то бедолага уже давным-давно заснул бы от скуки. В отличие от Моны, Дон был полностью сосредоточен на игре, так что не удивительно, что в конце концов в его руках оказалось максимальное количество козырей — что он в конечном итоге не постеснялся продемонстрировать своей подруге. Глядя на ее раздосадованную мину, техник просто не сумел удержаться от снисходительной усмешки. А чего ж еще ты ожидала, ввязываясь в игру с самой гениальной черепашкой в Нью-Йорке?

— Ну, не расстраивайся так, — произнес Донателло вкрадчиво, почти не скрывая охватившего его самодовольства. Серые глаза хитро сверкнули из-под рваных прорезей маски, на мгновение отразив свет настольной лампы. — У тебя впереди еще целая ночь, чтобы отыграться... А что касается желания, хмм, — подперев локоть второй рукой с зажатой в ней колодой карт, Дон состроил предельно задумчивое лицо и со скрипом подмял панцирем мятые диванные подушки. — Дай-ка подумать... — взгляд механика заинтриговано скользнул по чужой рубашке: может, избавить ее от сей лишней детали женского гардероба? Да нет же, идея, конечно же, до ужаса соблазнительная, но какая-то уж чересчур... банальная? Он же не какой-нибудь дико озабоченный юнец, чьи мысли вертятся исключительно на том, чтобы раздеть свою приятельницу догола! Ди нехотя отвел взгляд от груди саламандры, и постарался направить свои мысли в иное, более креативное русло. Нет, ну правда, что еще он мог от нее потребовать? Разве что...

— ...станцуй мне, — неожиданно попросил он, улыбнувшись. Вторая отметка сверху по шкале предсказуемости, но все лучше, чем уговаривать саламандру стянуть с себя одежду, верно? Естественно, Мона тут же показательно закатила глаза к темному потолку, не удержавшись от раздраженного комментария в ответ... Но против сделки не попрешь, они оба привыкли исполнять свои обещания, так что гению оставалось лишь с довольной ухмылкой наблюдать за тем, как его девушка неохотно поднимается с дивана, осторожно пересадив Архимеда с колен на подушку, и встает посреди комнаты, готовясь к предстоящему ей танцу. Однако, прежде, чем ящерка успела двинуться с места, или даже просто грациозно взмахнуть руками над головой, Дон поспешил вскинуть трехпалую ладонь в воздух: воу, не так быстро, красавица! — Погоди. Я ведь еще не сказал, КАК тебе придется станцевать, — перехватив раздраженный взгляд Моны, изобретатель заулыбался шире прежнего, даже не пытаясь скрыть от нее своего игривого настроя. — Что насчет... классического русского балета? — ох, ну и аукнется же ему эта маленькая шалость! Судя по слегка вытянувшемуся лицу Моны, она бы скорее предпочла станцевать перед Доном тверк, или на худой конец зажигательную самбу, но только не скакать по чердаку легконогой курицей, топорно копируя танец маленьких лебедят. Но уж коли назвался груздем... — Пожалуйста, не стесняйся. Я готов к представлению, — придвинув к себе вскрытый пакет со сладостями, Дон с видом истинного ценителя закинул ногу на ногу и отправил в рот крупную шоколадную конфету, всем своим видом говоря — ну же, приступайте, сударыня! Зрители в нетерпении! Сидящий неподалеку от техника Архимед также заинтриговано вытянул свою тонкую, едва оперенную шейку, с откровенным любопытством наблюдая за странными действиями хозяйки. Он уже немало повидал на своем коротком птичьем веку, но происходящее сейчас вызывало в крохе самое искреннее недоумение. Бедолага аж склонил взъерошенную голову набок, издав удивленный чирк и подернув маленькими крылышками: а это еще что за клоунада? Продолжая заинтриговано следить за вполголоса бурчащей ящеркой, Ди быстро дожевал свой трюфель и неожиданно резко выбросил руку вперед — вот уже второй раз за последние несколько минут, да так внезапно, что внутреннее и внешне приготовившаяся к танцу Мона едва не запнулась о свой собственный хвост.

Ну, что еще тебе от нее надо, ты, концертмейстер недоделанный?!

— Стой! Стой-стой-стой... — отложив конфеты, Дон принялся лихорадочно обшаривать свои многочисленные карманы и подсумки, сопровождаемый поистине убийственным взглядом Моны Лизы... А затем с торжествующим видом извлек на свет божий свой покоцанный черепахофон. — Одну минутку... где же это было, — игнорируя раздраженное цоканье языком, Донателло уткнулся носом в светящийся экранчик устройства и на какое-то время погрузился в поиски нужной ему композиции, — сейчас, сейчас, я почти... ага, вот оно! — настроив громкость на максимум, гений с многообещающей улыбкой отложил аппарат на стеклянный столик, нарочно повернув черепахофон встроенной колонкой кверху. Помещение тотчас заполнили переливы хорошо узнаваемого мотива из легендарного балета Петра Ильича Чайковского — эдакий финальный штрих к донельзя экзотическому образу кучерявой изумрудокожей балерины. Эх, жаль, балетной пачки не нашлось!... — Все. Теперь можешь приступать, — вновь расслабленно откинувшись карапаксом на диванное сидение, Донателло прикрыл глаза и с довольным мурлыканьем начал водить указательными пальцами в воздухе перед собой, не то дирижируя в такт любимой мелодии, не то просто издеваясь над в конец разъярившейся саламандрой... А может, и то, и другое сразу.

You could be my unintended
Choice to live my life extended
You could be the one I'll always love
You could be the one who listens
To my deepest inquisitions
You could be the one
I'll always love

Ему определенно нравилось смотреть на то, как она танцует.

Ну, оно и не удивительно — от существа с такой феноменальной пластичностью мышц и костей сложно было ожидать чего-то иного. Донни уже очень давно обратил на это внимание, еще во время самой первой их встречи, когда вроде бы такая хрупкая с виду, но на удивление шустрая и боевая ящерка одним легким движением хвоста впечатала бедолагу в железные ворота фабрики, оставив отпечаток чужого лица на проржавелом листе металла. Хорошо запомнил он и их первую совместную тренировку в доджо: тогда Мона умудрилась не только лишить мутанта равновесия, но также влепить ему смачный фингал под глазом, который потом же сама битый час "лечила" пузырем со льдом. В ту минуту Донателло окончательно утвердился в мысли, что эту барышню опасно недооценивать. Пускай она почти не держала в руках оружия, и в принципе не отличалась большой физической силой, но это ее умение складываться едва ли не напополам, подобно бумажной фигурке-оригами, как минимум, поражало воображение. Вот и сейчас, Ди как зачарованный наблюдал за каждым движением своей подруги, изваянием застыв на своем месте и жадно следя взглядом за мягкими, незаметными переливами одного танцевального па в другое — ну точь-в-точь как струя воды в условиях полной невесомости, или тонкая шелковая лента, вьющаяся по воздуху вслед за рукой фокусника. Можно было подумать, что кто-то другой управлял ее жестами, плавно водя конечности саламандры за невидимые глазу нити, точно кукольник на представлении, так чудесно она контролировала свое тело. Вдобавок ко всему, теплое свечение настольной лампы создавало непередаваемую игру теней: силуэт его маленькой хвостатой балерины распростерся на всю стену за ее спиной, двойником повторяя за ней все ее чудесные движения, а неторопливо льющаяся из колонки музыка, пускай весьма далекая по качеству от полноценного звучания инструментального оркестра, только усиливала всеобщую атмосферу волшебства и сказки. Донателло, конечно, был весьма и весьма далек от всего этого, но он все-таки умел видеть красоту в вещах, и то, что происходило на чердаке в эти самые мгновения, казалось ему подлинным искусством. Да, Мону ни в коем случае нельзя было назвать профессиональной танцовщицей, она просто двигалась так, как ей подсказывала ее память, да и часто ли видишь балет по телевизору! Скорее всего, она воспроизводила эти движения не совсем правильно, не так, как этому должны были учить в балетных школах, но кто сказал, что она не старалась и не вкладывала в это душу?

Как жаль, что этим больше никто не мог полюбоваться, кроме него самого.

Или... не жаль?

"Это только мое," — внезапно подумал механик, ощутив при этом какое-то странное, ничем не объяснимое удовлетворение. Улыбаясь самым уголком рта, Дон наклонился вперед и расслабленно уперся локтями в колени, по-прежнему не сводя с Моны своего пристального взгляда, буквально лучащегося гордостью и искренним восхищением. Словно бы почувствовав его настроение, девушка в очередной раз позволила себе бесстыдно изогнуться в пояснице; грива растрепанных волос шуршащим облаком соскользнула с ее плеч, приоткрыв взору юноши слегка покрасневшее, но при том хитро улыбающееся личико. Дон невольно залился краской, перехватив на себе ее коварный взгляд — неужто он так громко думал, а?

— Ты вроде как планировала отыграться, — заметил он негромко, впрочем, уже почти не скрывая своего повышенного интереса к телу замершей в причудливой позе саламандры. Взгляд изобретателя вполне очевидно задержался сперва на чужой шейке, затем перебежал на учащенно вздымающуюся от слегка сбитого дыхания грудь, а после спустился еще ниже, оценивая смелый прогиб в талии и уж совсем бесстыдно задранную к потолку стройную ножку саламандры — но прежде, чем он успел подавить шаловливую мысль о том, чтобы просто-напросто схватить Мону за хвост и легким рывком  уронить девушку себе на колени, та уже сама легко вышла из образа и как ни в чем не бывало плюхнулась на диван рядом со своим возлюбленным. Пока девушка с азартом тасовала карточную колоду, Донни с некоторым удивлением покосился на примолкнувшего Архимеда, а тот, в свою очередь, ответил ему неуловимым движением крыльев — мол, черт их разберет, этих женщин с их причудами! — Хорошо. Второй так второй, — вновь усмехнувшись чему-то себе под нос, гений немного отодвинулся в сторонку, давая Моне больше свободного места, одновременно с тем коснувшись погасшего экранчика че-фона, дабы выключить уже начавшую приедаться симфонию. Мордашка ящерки так и светилась мрачным воодушевлением: никак, уже заранее напланировала себе разных глупых и смешных заданий, которых ему, Дону, якобы придется выполнять в дальнейшем. Ох уж эта девичья злопамятность... и наивность. Предоставив Моне вволю пофантазировать на тему глобальной мсти, столь же великой и ужасной, как и ее старые, но горячо любимые труселя с собачками, умник с ироничной улыбкой откинулся панцирем на многократно продавленную им же спинку, одновременно с тем расслабленно потянувшись всем своим долговязым мускулистым телом: что ж, очевидно, его задумка удалась, и девушка полностью отвлеклась от столь неприятных ей мыслей... Это хорошо. Но кто сказал, что Ди намеревался ей подыгрывать?

"Не думай, что я так просто оставлю тебя в покое," — взяв карты в руки, Дон с прищуром оглядел выпавшие ему значения. Понадобилось всего несколько секунд на прикидку, сколько и каких карт осталось в колоде, и парочки агрессивно отбитых ящеркой семерок, чтобы догадаться, в каком направлении вести бой. Вообще-то, Моне повезло: в ее руках оказались сразу три короля, дама и два туза, чтобы, в общем-то, было совсем неплохо для самого начала игры... Стоило видеть, с какой напряженной сосредоточенностью девушка продумывала каждый свой ход, из-за всех сил стараясь сохранить выигрышные карты до конца игры. Донателло не торопился обыгрывать свою пассию, давай той возможность набрать побольше козырей, но ей стоило бы понять одну элементарную вещь — она ведь играла с гением, а не с обычным человеком. И пускай Донни не был профессиональным игроком в карты, он умел продумывать свои действия на многие ходы вперед. Особенно, когда был всерьез нацелен на победу... Или что же, ты рассчитывала, что он так просто выбросит из головы этот танец? Наивная.

— Хмм, — чисто ради приличия, Донателло предпочел состроить глубоко задумчивую физиономию на последнем круге отыгрыша — казалось, его всерьез озадачила выброшенная Моной комбинация, и теперь он гадал, как бы ему получше на нее ответить. Девушка с непроницаемым лицом ожидала его решения, лишь едва заметно нервно покусывая нижнюю губу: видно, заранее предчувствовала некий подвох со стороны чересчур мозговитого приятеля. Завидев, как тревожно поблескивают ее глаза в темноте, Донни решил смилостивиться и, почесав щеку, выложил на диван крестового вальта — даже не козырь, а самую обычную карту. Стоило видеть, с каким триумфальным выражением лица Мона приподнялась над диванным сидением! Ее предпоследняя карта уверенно легла поверх рыцаря с глянцевым пером в шлеме — надменная черноволосая дама в готическом платье полностью закрыла его собой, взирая на техника почти с тем же превосходством, что и ее обладательница. Было очевидно, что сия парочка вот-вот отправится в колоду "биты", и Мона одним эффектным жестом закончит партию козырной десяткой, которую она хранила чуть ли не с первого своего хода. Дон с трудом удержался от того, чтобы не расхохотаться над ее покрасневшим от волнения и радости личиком. Нахмурившись, гений с напускным огорчением уставился на несчастную леди в черном, словно бы говоря всем своим видом: экая незадача, и как же он упустил из виду такое развитие событий?... — Охохох, — протянул умник, для пущей убедительности покачав головой из стороны в сторону. — Это досадно... победа ведь была совсем близка, не так ли? — что-то изменилось во взгляде Лизы, когда она услышала эти слова, вроде как направленные юношей в свой собственный адрес, но, в то же время, ощутив в них некую двойную подоплеку. Подтверждая ее смутную догадку, Ди расплылся в широкой, озорной ухмылке и молча раскрыл свою последнюю карту: еще одна чинная, пышногрудая дама улеглась рядом со своей подругой, торжественно сжимая алую как кровь розу в своей полной руке. — Упс... кажется, козырной король пару ходов назад, да? Да и туза давно не видно, — теперь уже не скрывая охватившего его веселья, уточнил Дон у своей обомлевшей подруги. Пользуясь ее растерянностью, умник аккуратно подобрался чуть ближе к замершей напротив него ящерке и незаметно вытянул ставшую бесполезной десятку из ослабевших пальцев.

Тебе она больше не понадобится, родная.

— Кажется, я снова победил, — с ангельским видом обратился Дон к своей противнице, наклонившись при этом еще ниже, так, что их лица оказались примерно на одном уровне друг с другом, и теперь их разделяли считанные сантиметры. — И тебе снова придется выполнять мое задание, — продолжил он все так же невозмутимо, придвигаясь еще ближе к обиженно надувшейся саламандре. Ну же, не злись — ты ведь знала, что такое может случится. — Я хочу, — протянул Донателло совсем уж вкрадчиво, едва ли не касаясь губами погорячевшей щеки девушки, — чтобы ты... — его трехпалая ладонь легонько прошлась по чужим волосам, после чего дотронулась до ее заостренного подбородка, приподнимая тот навстречу ожидаемому романтичному поцелую, — ...мне спела, — а вот это уже что-то новенькое, не правда ли? Перехватив ошарашенный взгляд Моны, Дон все-таки не выдержал и засмеялся над ее реакцией. — Нет, серьезно... Спой. Я хочу, чтобы ты мне спела. Я хочу послушать, правда, — и, словно бы в подтверждение своей необычной просьбы, техник осторожно прижался губами ко лбу озадаченно замершей перед ним саламандры, после чего снова неторопливо отодвинулся, давая ей возможность спокойно все обдумать. Мона казалась смущенной, и откровенно непонимающей, но, в конце концов, он же не просил ее станцевать стриптиз или сесть на шпагат. Его просьба была куда выше этого. И... проще.

В конце концов, это тоже принадлежало лишь только им одним.

You could be my unintended
Choice to live my life extended
You should be the one I'll always love

I am the Candyman
Coming from Bountyland
I am the Candyman
Coming from Bountyland

I wish you were my Lollipop
Sweet things, I will never get enough
If you show me to the sugar tree
Will you give me a sodapop for free?

Что ж, ему и вправду удалось застать Мону врасплох. Настолько, что бедная ящерка аж с треском навернулась с дивана!

Вмиг растеряв добрую половину своего озорного настроения, умник с тревогой округлил глаза и на автомате потянулся за упавшей саламандрой, протянув трехпалую ладонь ей вслед — эй, все в порядке? Архимед тоже не остался безучастным: до предела вытянув едва оперенную шейку, галчонок в панике чирикнул со своего места, присоединившись к донельзя обеспокоенному технику... Однако еще прежде, чем Донни успел подняться с сидения, или хотя бы просто окликнуть Мону по имени, как та уже сама торопливо выбросила руку в воздух, успокаивая нервы присутствующих. Высунув разлохмаченную голову из-за подлокотника, саламандра со злость швырнула в мутанта одну из пышных диванных подушек; коротко фыркнув в ответ, Донателло тотчас перехватил снаряд рукой. Эк она рассердилась!

— Брось, у тебя же отлично получается, — добродушно откликнулся гений в ответ на явно провокационную реплику, с улыбкой облокотившись панцирем о скрипучую спинку и наблюдая за тем, как саламандра, крадучись, обходит диван с противоположной его стороны. Мона очевидно искала способы проучить чересчур самоуверенного парнишку, это было хорошо заметно по хитрому прищуру ее медово-желтых глаз — и Дон ожидаемо приготовился к очередной коварной выходке своей возлюбленной, на всякий случай, ни секунды не выпуская ее из поля зрения. Даже когда девушка встала точно за его спиной, Ди продолжал украдкой наблюдать за ее действиями, впрочем, почти никак не демонстрируя своего беспокойства внешне. Поза механика оставалась все такой же расслабленной, даже нарочито вызывающей: показательно уложив ногу на ногу, так, что здоровенная накаченная щиколотка мутанта небрежно улеглась поверх его туго замотанного бинтами колена, Донни слегка повернул голову к своей подруге... А та, в свою очередь, не торопилась раскрывать изобретателю всех своих карт, предпочтя украдкой забавляться с длиннющими, потрепанными лентами его бледно-фиолетовой маски. Подросток не без легкого недоумения покосился на импровизированные заячьи уши, но затем все же тихо рассмеялся себе под нос. Ну, что ты творишь, в самом деле...

— Уж поверь — моя нервная система выдерживала всякое, начиная брутальными каверами Рафа в душевой кабинке и заканчивая Сплинтером, напевающим заставку Санта-Барбары, — весело откликнулся умник, перехватив упавшие ему на лоб концы банданы и вновь аккуратно их развязав. — Так что пой, не стесняйся, — чуть запрокинув голову, Донателло с теплом в глазах вгляделся в усмехающуюся мордашку ящерки, пускай и перевернутую с такого ракурса вверх тормашками, но все еще безумно ему симпатичную.

И вправду... с каких пор им вообще приходилось смущаться чего-либо в присутствии друг друга?

Come with me Honey
I'm your sweet sugar Candyman
Run like the wind
Fly with me to Bountyland
Bite me I'm yours
If your hungry please understand
This is the end
Of the sweet sugar Candyman

Улыбаясь теперь совсем уже широко, ничуть не скрывая от Моны своего полного довольства сложившейся ситуацией, Дон блаженно зажмурился в ее нежных, горячих объятиях, наслаждаясь буквально каждой секундой их уютной близости. Тихий, мелодичный голосок теперь раздавался у самого уха разомлевшего гения, а дыхание ящерки беззастенчиво щекотало грубую кожу на его скуле, так же, как и непокорные, вьющиеся локоны саламандры, что пышным облаком рассыпались по мускулистым плечам ее любимого. Оказавшись вот в таком вот необычном "гнездышке" из мягких, сладко пахнущих волос, Донни едва ли не затарахтел вслух от преисполнившего его экстаза... Но так и не успел этого сделать. Лишь только изобретателю пришло в голову по-внимательнее прислушаться к тексту, что так старательно напевала ему Мона, как весь романтический настрой будто рукой смахнула. Шире распахнув глаза, Дон изумленно покосился на ласково припавшую к его виску саламандру — что-что это там у тебя внутри щекочет, прости?...

Разумеется, девушка не стала прерываться на какие-либо объяснения, предпочтя с жаром прильнуть губами к порозовевшей щеке техника... А тот и не подумал ее останавливать, на краткий момент чуть было не выпав из реальности от охватившего его легкого приступа головокружения. Бледно-оливковая физиономия умника... ну ладно, теперь не такая уж и бледная, и даже не совсем зеленая! — на мгновение буквально осоловела от любви и восторга: ей-богу, не хватало только язык наружу выкатить, как в каком-нибудь мультфильме... Усилием воли сбросив с себя это дурацкое наваждение, Дон проводил саламандру отчасти прояснившимся взглядом, не забыв с доброй иронией усмехнуться ей вслед. Разумеется, теперь-то он вспомнил эту старую глупую песенку, что так часто лилась из колонок радиоприемника — эдак лет десять тому назад, во времена его светлого и незамутненного детства. Да уж, когда они с братьями были еще совсем малышами, ее текст не казался им таким уж двусмысленным... Не то, что сейчас.

"И не надейся, что я стану этому подпевать!" — вновь засмеявшись, теперь уже гораздо громче прежнего, Донателло охотно подхватил шлепнувшуюся ему на колени девушку за ее худенькую талию, предусмотрительно поставив ногу обратно на пол. Мона ни секунды не прекращала поясничать, явно взяв себе целью довести своего ненаглядного до смеховой истерики, ну, а Дон с охотой потешался над ее озорными выходками, то и дело насмешливо фыркая в вплотную приблизившуюся к нему, отчаянно гримасничающую, глазастую рожицу. Словами не передать, как его радовал такой развеселый настрой бывшей студентки! Все-таки, его девушка умела быть до ужаса забавной, когда сама того желала...

И почему она так редко это делала?

I wish that I were a bubble gum
Chewing on me baby all day long
I will be begging for sweet delight
Until you say I am yours tonight

Словно прочитав мысли техника, Мона резво вскочила с чужих колен, оставив давящегося хохотом мутанта в одиночестве сидеть на диване, а сама вихрем закружилась по чердаку, удерживая вконец офонаревшего Архимеда на вытянутых перед собой ладошках. Что за светопреставление!... Донателло чуть ли не хрюкнул в голос, когда откровенно запаниковавший птенец издал самую настоящую соловьиную трель из загребущих ручонок своей хозяйки, требуя, чтобы его немедленно поставили на место. Смилостивившись над бедолагой, Мона аккуратно и в то же время донельзя торжественно передала малыша в лапы гения, а тот, в свою очередь, бережно усадил галчонка обратно на подушку. Архимед угрюмо булькнул что-то из своего мягкого гнезда, по всей видимости, пообещав от всей души проблеваться на затертое диванное сидение... Но его уже вряд ли кто-то услышал: едва отвернувшись от его мрачной нахохлившейся персоны, Дон тотчас озадаченно скосил зрачки на ткнувшийся ему в носопырку длинный когтистый пальчик, не сразу поняв, чего от него хотят. А как только сообразил — с многообещающей ухмылкой перехватил запястье ящерки и сам рывком поднялся ей навстречу, одним проворным движением выбросив руку Моны высоко над ее же встрепанной головой и энергично прокрутив девушку на месте, так, что та уж случайно шлепнула его волосами по лицу.

Само собой, это ни капли не преуменьшило его романтического порыва.

— На-на, нанана, на-на-на, нанана, — передразнил он саламандру, резко опрокинув ту спиной назад — так, что та в полный рост вытянулась параллельно дощатому полу, буквально в десятке сантиметров от оного, удерживаемая на весу сильной конечностью своего возлюбленного. — У меня есть такой друг... ямми-ямми, — и Ди с ухмылкой потерся носом о изогнутую переносицу ящерки. Их дружное хихиканье теплой волной прокатилось по полутемному помещению, озарив его не хуже, чем лучи восходящего солнца — или ярко зажженного ночника.

Этой парочке не требовалось ничего, кроме их собственных живо колотящихся в унисон друг другу сердец, чтобы заполнить их светом всю округу.

— ...ох, — неожиданно раздавшийся в сторонке характерный звук изрыгаемой наружу пищи заставил обоих мутантов на мгновение замереть в этой откровенно неудобной позе, синхронно повернув головы к Архимеду... А затем Дон торопливо поставил саламандру обратно на ноги. — Ай! Только не на плед!... — с легкой досадой воскликнул механик, подхватив бедного птенца с подушки и быстро окинув взглядом расплывшееся по ткани грязное пятно. — ...или хорошо, что только на плед... — задумчиво пробормотал он, прежде, чем снова передать гальчонка в руки его встревоженной хозяйки. Ну, допрыгались... Пока девушка тихонько успокаивала перенервничавшего малыша, Дон как можно более аккуратно свернул запачканное покрывало в один большой бесформенный ком и потащил его в уборную. — Как он? Попробуй дать ему воды, — крикнул механик уже из ванной комнаты, закидывая плед в стиральную машинку. Отряхнув ладони от приставшего к ним мелкого ссора, Донателло вернулся обратно в комнату и замер за спиной возлюбленной, с участием глядя на Архимеда поверх округлого женского плеча. — С ним все будет хорошо. Давай посадим его обратно в клетку, пускай поспит, — убедившись, что птенец как следует напоен чистой питьевой водичкой из графина, техник забрал его у саламандры и бережно вложил кроху обратно в его большой металлический домик, висящий под потолком. — Вот так... отдыхай, хороший.

Погладив недовольно пискнувшего малыша на прощание, Дон с неловкой улыбкой повернулся лицом к саламандре, смерив ее вопросительным взглядом.

— Ну что... хочешь отыграться?

Oh my love
I know you are my Candyman
And all my love
Your word is my command
Oh my love
I know you are my Candyman
And all my love
Let us fly to Bountyland

You are my Lollipop
Sugar sugar top
You are my Lollipop
Sugar sugar top