Едва только брат тихо приблизился к нему сзади и грустным товарищем возложил широченную лапу ему на плечо, Микеланджело коротко вздрогнул и резко поднял голову, усевшись прямо и молча обернувшись к до крайности виноватому изобретателю, сумрачно взирая на него снизу вверх - миниатюрной копией мумии, что обмотана старым вековым тряпьем из под которого едва видны живые, нервно блестящие ярко-голубые глаза.
Конечно Ди был не виноват, и черепашка это прекрасно знал. Просто ему хотелось как-то пресечь поток нравоучений из уст брата. Он откровенно устал, что он без конца качает указательным пальцем у него перед носом и бубнит что-то вроде дедовского "ой не хорошо деточка, ой ну чтож ты так". Черепашка отвернулся, скрестив пальцы уложенных поверх столешницы ладоней между собой, с удрученным видом потирая большие пальцы громадных лапищ друг о друга. Правильнее было бы ответить Дону, что он на него не сердится за его отчаянный поступок, стоило сказать, что он понимает все действия изобретателя и не осуждает их... но почему-то предпочел промолчать, все с тем же удрученным видом изучая исцарапанную столешницу прямо перед собой, прикрытой тоненькой, выцветшей скатертью, отрешенно припоминая тот день, когда та у них появилась. Кажется ее привезла с собой Эйприл с фермы. А до этого она накрывала большой резной столик в гостиной. Даже вон, въевшееся пятно от одуванчикового варенья, прилипшее к донышку блюдечка до сих пор не отстирывается "украшая" размазанным желтым месяцем центр стола.
Черепашка громко, тяжело вздохнул, припоминая деньки свободы и относительного покоя среди солнечных лугов Норхемптона. Вокруг желтые головки одуванчиков, просторные поля с оставшимися с прошлого года сеновалами, дремучие леса со своими тайнами и чистые, кристальные ручьи. Единственной проблемой кроме возвращения домой в целости и сохранности, а так же вытягивания любимого лидера, было что сегодня приготовить и как посчитать куриц в амбаре. А эти холодные, но свежие ночи под звездным небом? Сейчас мутант всей душой желал вернуться бы туда и может... переиграть то, что было потом? Господи, да он бы вообще решил не возвращаться, если уж на то пошло! Лео все равно остался там где и остался, а Алопекс... ну... Может он только все испортил, взяв ее под свою опеку и предложив ей помощь? Может без него ей было бы лучше, она доказала, что вполне способна сама со всем справиться. И Шреддер не поймал бы ее, не натравил бы на тех, кто стали ей друзьями. Стоп... она сказала что они не друзья, и никогда ими не были. Значит тем более он только сделал всем хуже. Как всегда.
Как обычно.
Микеланджело не умеет по другому. Это какой-то сверхъестественный закон с нарушенным видением ситуации, постоянно роняющий весельчака в грязь лицом, раз за разом, как бы он не старался сделать лучше, все исправить, или обойти потенциальную опасность. Почему это случалось с ним?
Подросток на мгновение накрыл лапой сморщенную конопатую мину, сгибом указательного пальца поправляя сползшую к переносице махрящуюся повязку. - Ммм? - глухо откликнулся парень, потянувшись рукой за стоящим неподалеку стаканом с минеральной водой, поднеся граненую тару к потрескавшимся губам и сделал один глубокий глоток... а затем крайне живописно выплюнул все обратно, глухо подавившись едва заслышал последующий вопрос осторожного брата. Судорожно постучав кулаком по груди, юноша скривился, сморщился, смаргивая навернувшиеся на глаза слезы, после чего так же возмущенно "дохая", с шумом, едва не грохнувшись костлявой задницей на кафель, лишившись твердой опоры, повернулся на бок, уставившись на Донателло со своего стула едва заметно дергая нижним веком и раздувая широкие ноздри на зеленой, покрасневшей от натуги и от неожиданных деликатных вопросов в лоб физиономией.
Смерив возмущенным взглядом мускулистую фигуру механика снизу до верху, все-еще звучно прифыркивая, не в силах избавиться от коварного першения в горле, Микеланджело на некоторое время напряженно замер на месте, стиснув лапу в кулак и сдвинув бровные дуги на переносице, благодаря чему его повязка окончательно съехала вниз и смешно повисла у юноши на носу. Микеланджело просто снял ее, раздраженным жестом скомкав бинты и теперича красуясь свежими стежками и пластырями, разукрашивающими крестообразно его лишенную банданы мордень. - Донни... - сдержанным, непривычно холодным голосом начал черепашка, словно игрушку-антистресс разминая в покоящейся на колене лапе снятую перевязь. - Ты правда считаешь что сейчас уместно говорить о том, что я чувствую? - он посмотрел на брата в упор, уже кажется мысленно укоротив не в меру болтливого Донателло вдвое. Или втрое, если он всерьез вознамерился провести с младшим братом психологический разбор и задушевную беседу.
- Хочешь точно знать что я чувствую по отношению к ней? Хочешь? - злобно, с утробным шипением окрысился Микеланджело, порывисто вскакивая со своего места и роняя обеденный стул. Он даже не обратил на это внимания, потеснив испугавшегося столь явной агрессии шестоносца - серьезно и зачем он это ляпнул. - Разочарование! - Майк размашисто ткнул долговязого техника пальцем в грудную клетку, приблизив к его побледневшему оливковому лицу свою обезображенную, устрашающе скалящуюся морду, едва не столкнувшись с судорожно икнувшим механиком носами. - Ты и понятия не имеешь братишка, насколько глубоко мое разочарование в тех, кого я считаю нужными мне, и думаю, что я нужен им так же! - он некоторое время молча побуравил леденящими кровь глазищами бледно-серебристые "луняшки" растерявшегося добряка-Ди и отодвинулся от него все с тем же донельзя злым, угрюмым выражением.
- Она даже опровергла саму мысль, что мы друзья. Она сказала мне, что я ей не друг. Какая разница чего я думал и чего я хотел, когда этого все равно не может быть? А? Давай, ты же у нас мастер-сердцеед, соблазнитель красоток-мутанток, просвети меня как пикапить дамочек так, чтобы они не бросали тебя на произвол судьбы, исцарапав тебе при этом всю рожу? - процедил мутант, скрестив руки на груди, после чего едко хихикнул. - Может запомню, пригодится на будущее.
Он опустил руки вниз, довольно резко сменив режим безумной истерии на безграничную усталость, едва заметно пошатнувшись, и облокотившись одной рукой о раковину, прижав другую к горячему лбу.
- Не надо Ди, я в порядке. Прошу... не трогай, - заметив что братец, отойдя от резкостей попытался подскочить к младшему, едва заметил не только смену настроения, но и нездорово побелевшие щеки, Майк порывисто выбросил вперед одну руку. - Да. Она мне нравилась. И нет, я об этом с ней не разговаривал. Я думал у меня больше времени. Ты это хотел услышать? - весельчак коротко, недружелюбно зыркнул на брата. - И я не желаю это больше обсуждать, потому что это уже не важно. Я устал... и хочу побыть один, - подросток вяло отвел взгляд в сторону, нарочно предоставив гению любоваться его избитым затылком.
