Касаясь губ Донателло, саламандра чувствовала странное, окрыляющее чувство, объяснить которое она была не в состоянии, да и не хотела. Ощущение, очень знакомое и в то же время совершенно новое, воспоминания, не смотря на весь туман алкоголя в бьющей в венах гейзером крови, сильно будоражили девушку. Она с какой-то немыслимой жадностью впилась в губы изобретателя в порывистом поцелуе, словно пыталась через него, ухватить какую-то частичку себя, оставшуюся там, вместе с ним. Тогда... до тех кошмарных событий ее другой жизни. В ночь на мосту, под проливным дождем, когда его губы так же касались ее собственных... Странная штука - память... Рука Дона вздрогнула, и она отдаленно ощущает, как его пальцы запутываются у нее в волосах, а вторая ладонь черепашки скользит по позвоночнику вниз, и тут же аккуратно приобнимая ее тонкий стан. Лента в ее ладошках скользит между пальцев, Мона ослабляет хватку, с упоением затерявшись в продолжительном поцелуе... кончики пальцев ящерки скользят по пластинам на его груди и замирают, прикасаясь к широкой, рваной полосе - знакомая ложбинка пересекает прямой линией пластрон черепашки. Эта старая, памятная рана. Прикосновения юноши к ее телу, горячие и в то же время нежные, оборачиваются тем, что Мона физически чувствует не тепло Дона, к которому прижимается грудью, а промозглый холод...  Капли воды, падающие с неба и скатывающиеся тяжелыми струями по ее плечам. Волосы намокают, прилипая к щекам и шее, саламандра видит, словно со стороны, две одинокие фигуры мутантов стоящих на старом мостике через узкую речку над которой клубиться молочно-белый туман. Этот поцелуй имеет особый вкус - слез и терпкой, с металлическим оттенком, дождевой воды. И оттенком ко всему это тепло губ, согревающее внезапно озябшую саламандру, хотя и находятся они в совершенно сухом помещении, в спокойном уюте дома черепашек.
You're here, there's nothing I fear,
And I know that my heart will go on
Эта песня где-то на фоне, как нельзя кстати подходила к тому состоянию, что испытывали сейчас они оба. Ящерица слушала ее краем уха, даже не задумываясь, откуда доносятся эти мелодичные звуки сквозь густую пелену тумана и стены дождя, окружающую их.
We'll stay forever this way
You are safe in my heart...
И совершенно внезапно, когда сильная ладонь парня обхватывающая ее талию, неожиданно резко, но мягко и трепетно, обвивает ее фигурку, вплотную прижав к себе ящерку всем телом, картинка с дождливым мостом в ее сознании  рассыпается на тысячи хрустальных осколков. И место прохладе грозы, уступает испепеляющий жар исходящий от Донателло - Мона прямо невольно погружается в этот котел страсти, когда руки гения крепко обхватывают ее гибкое тельце, не позволяя ей в очередной раз сбежать от него. Поцелуй становится все затяжнее, но это не значит, что они хотят его прервать. И даже не смотря на то, что в несколько прояснившейся голове мелькнула расплывчатая тень испуга - уж больно пылко Дон ее целует, и прижимает к себе, это для нее было крайне не привычно, и странно, но ящерица не отстраняется, не открывает глаз. Тщательно скрытые под маской равнодушия, или глупого, пустого веселья, дремавшие эмоции, теперь были на свободе, и бесстыдный поцелуй был лишь малой толикой того, что им хотелось бы дать друг другу. Алкоголь сильно раскрепостил подростков, но кому было дело до таких мелочей? Сухие, горячие ладошки прикоснулись к шее мутанта, на которой теперь не тронутым болтается словно шарф, его лиловая лента. Тонкие пальчики смыкаются в замочек у него под затылком, и теперь уже девушка не тянет его вниз, а наоборот, подтягивается вверх сама, стараясь быть с парнем почти на одном уровне.  Юноша решительно обхватывает девушку обеими руками и придвигает ее ближе, фактически, пересадив ящерицу к себе на колени, продолжая самозабвенно целовать ее. Он совершенно не думал об этом... Да и ей, разве до того?
Упираясь коленками в жесткий, черепаший панцирь, Мона ни о чем не размышляя, как-то инстинктивно почти обхватила его ногами... почти...
И тут как всегда, течение событий прерывает маленький, каверзный момент, ударивший ушедшую в нирвану мутантку обухом по голове!
- " Майки!" - Она широко распахивает глаза, и спешно отстраняется от Донателло, расцепив ладони и уперев их в грудь умнику. Такой долгий поцелуй, когда казалось, они просто на какое-то время "приросли" друг к другу, прервать оказалось очень сложно! Парень открыл глаза, и посмотрел на ее розовощекое личико каким-то осоловевшим, непонимающим взглядом. А саламандра уже блуждала глазами по пустой комнате, в панике выискивая младшего черепашку. Можно представить примерно то, что испытал юный мутант, увидев своего брата и хорошо знакомую ему  подругу в таком ... в таком  нескромном положении. Мона и сама не ожидала, какой эффект выдаст ее поцелуй. Чего уж говорить о простодушном Микеланджело. Не найдя в помещении никаких признаков парнишки, Мона глубоко, судорожно вздохнула, и повернулась обратно к Дону, подняв на него растерянные, золотистые глазки. Она чувствовала себя крайне неловко перед его братом, но сделанного - не воротишь. Саламандра очень надеялась на то, что Майки их поймет... Войти в их положение необычайно трудно, история у этой парочки крайне непростая, как и их отношения.
Саламандра ненадолго замешкалась, опустив взгляд ниже, на губы изобретателя - Мона не знала, как ей теперь поступить и заметно нервничала... но с колен Дона слезать похоже не собиралась, решительно скрестив лодыжки у него за спиной, и напряженно размахивая хвостом. Отступить и оставить гения так ошарашенно сидеть на полу после того, что произошло и опять начать воздвигать вокруг себя купол с толстыми стенками - нет! Нет уж!Ни в какую. Ящерка провела ладонью по ребристому краю полосы-шрама на пластинах изобретателя, и склонила голову вниз, уперев лоб ему в грудь. Она только обрела ту часть свободы, которой ей так не хватало все это время, определенность и уверенность в себе, зачем ей терять все это глупо и беспричинно?  Он ей так же дорог, и это выглядит нелепо, постоянно избегать парня и убирать его руки от себя. Понадобилась просто куча всего, чтобы осознать это, что через боль можно переступить, но как видно, даром старания не прошли. Правда не слишком ли они далеко зашли?
Все равно...
- Я помню его, - Ребром палец девушки касается острых краев выемки в пластроне, и ладонь скользит вверх - руки снова сцепляются на шее Донателло, пока саламандра склонив голову вниз, тихо, с длительными паузами, пытаясь перевести дыхание от долгого поцелуя, произносит следующее, - А еще я помню, как ты поцеловал меня на мосту потом... - Она поднимает глаза, улыбаясь краешками губ и осторожно отрывает ладони от пластрона, стягивая одиноко болтающуюся на его плече маску. Саламандра одевает бандану на Дона, завязывая узел, прикасаясь при этом лбом к его переносице, все так-же продолжая глуповато, расслаблено улыбаться. Концы банданы она перекинула на грудь черепашке, придерживая их за края. На некоторое время Мона просто смотрела ему в глаза, а затем обхватила теплыми ладонями просто пламенеющие щеки гения, и приподнялась вверх.
- Я помню даже еще дальше, - загадочно шепчет девушка, заслоняя лицо мутанта своими роскошными, ореховыми кудрями, когда она мягко, нежно прикасается губами ко лбу изобретателя, закрыв при этом глаза...

Отредактировано Mona Lisa (2013-08-22 12:16:44)

Прикасаясь губами к шероховатой, теплой коже Дона на лбу, ящерица прочувствовала ими тонкую морщинку на его челе,  ту самую, что в последнее время никак не хотела покидать лицо изобретателя. Он сжился с нею, свыкся с мыслью о том, что эта зеленая длиннохвостая девушка, живущая рядом с ним, теперь никогда не протянет к нему руку на встречу. Это отметина настоящего отчаяния и безнадежности. Разве так должно быть? Разве Мона хотела бы, чтобы он о ней всегда думал, как о чем-то недосягаемом и закрытом от всего? И от него тоже? Ладошки девушки чуть крепче сжались на скулах юноши, как она трепетно приникла к этой стрелочке на лбу, пытаясь ее стереть всеми своими скрытыми возможными силами. Мона целует изобретателя в лоб крепко зажмурившись, и потому не видит, что тот уже открыл глаза и смотрит на нее чуть вверх. Она лишь ощущает, как его руки мягко обхватывают ее кисти оттягивая перепончатые ладони немного вниз...
- Я боялся, что ты уже никогда об этом не вспомнишь, - Наконец произносит, пока что молчавший парень, и его голос заставляет девушку открыть глаза, и посмотреть на него в ответ сверху вниз. Несколько секунд они молча смотрят на друг друга, и Мона осторожно поводит кончиками пальцев по щекам Донателло, несколько растерянно, слабо улыбаясь. Он выпускает ее руки, и снова сграбастывает в жаркие объятия, зажимая саламандру в мускулистых руках так крепко, словно боится, что она вот-вот выскользнет, или просто, раствориться как видение из сна... Ладони вынуждены соскользнуть с его лица, и мутантка молча обняла Донни за шею, уткнувшись носом ему в плечю и утомленно прикрыв глаза. Она чувствует, как теплое дыхание изобретателя колышет спутанные, тяжелые пряди, волнами рассыпающиеся у нее по плечам. - А еще я боялся, что я опоздал. Опоздал, не успев сказать тебе кое-что очень важное, - Саламандра тихо, протяжно вздыхает, сильнее прижимаясь к крепко обхватившему ее изобретателю, и слегка, незаметно для него хмуриться, поджав полные, пылающие после поцелуев губы. Сложно... Сложно и грустно представить, что было бы, если бы все осталось так, как было. Затуманенную голову с новой силой начинают штурмовать мрачные мысли, разгоняя весь так старательно отысканный в глубинах сознания покой, и девушка изо всех сил старается выгнать из себя эти черные раздумья, как-то судорожно цепляясь за черепашку, он единственная ее защита от этого, и она прижималась к нему настолько крепко, насколько могла, ощущая под нечувствительными костяными пластинами юного мутанта, его размеренно, прерывисто бьющееся горячее сердце. - "Нет, нет, нет! Не хочу!" - Колени буквально впиваются в бока Донателло. Ему с этим везет, он ничего не ощущает почти. А вот ящерке было в самом деле больно. И много глубже больно, чем просто ссадина на ноге, или синяк. Но следующие слова парня, в блаженстве зарывшегося в ее разметавшиеся волосы, мигом обрушиваются сокрушительным ударом на взметнувшееся было облако тревог, жестоко и беспощадно растоптав всю тьму, желающую все-таки отнять у него вновь обретенную подругу.
- Я люблю тебя, Мона. Люблю...
Мутантка  ошарашенно, широко распахнула глаза, уставившись куда-то в пространство за спиной изобретателя, при этом она продолжала сжимать его в судорожно-отчаявшихся объятиях. Застыв подобно каменному изваянию, саламандра слегка ослабила "хватку", и немного отстранилась назад, желая во что бы то не стало увидеть сейчас его зеленую физиономию. Но ей это не удалось, потому что влюбленный и воспрянувший духом гений крепче обнял ящерку, а той не оставалось ничего иного, как послушно склонить голову ему на грудь, положив обе ладошки на пластрон... снова... Мягко говоря, состояние девушки можно было описать сейчас, как легкий шок. Легкий еще и от алкогольного дурмана, частично, это воспринималось ею все, как и положено. Нет, не то чтобы она об этом не знала и для нее это было неожиданным откровением, но... Ящерица все-равно чувствовала себя совершенно растерянной и до крайности... счастливой? Да, наверное, эти слова остановили собой гнетущую обстановку, всюду шлейфом преследующую девушку, развеяв ее окончательно, и буквально переполнив чашу теплоты, доверия и всего ее расположения к умнику. Вот только что ей на это ему ответить? Дон в это время обнимая девушку, осторожно покачивал ее на руках с блаженным, абсолютно удовлетворенным положением вещей, видом. Мона не смогла сдержать улыбки, скользнув ладонями по плечам юноши и свободно закинув их на ребро панциря за спиной черепашки. Давно ли она ощущала себя маленькой девочкой которую посадили на колени и осторожно так, любовно покачивают, а вот сейчас, казалось, начнут и читать сказку? Мерно раскачиваясь взад и вперед, отчего локоны с тихим шелестом скользили по ее груди за плечи, и когда он наклонял ее обратно, вновь оказывались спереди, девушка молча думала над одним правильным ответом, который конечно он ожидает от нее. Но она не может сосредоточиться на этом, никак не может ответить " И я тебя люблю", по одной простой причине - в ее голове теперь твориться абсолютный хаос и кавардак, среди которого порхают роем розовые бабочки. Ограничиться простым "да" - глупо. И не в тему. "И я..." - ей казалось каким-то неромантичным, занудным и не менее глупым, чем предыдущий вариант. Пока ящерица молча, прикрыв глаза раздумывала над таким важным вопросом, импровизированные "качели", неожиданно резко остановились. Поглощенная своими очень важными мыслями девушка, не сразу это заметила. А когда заметила, уже поняла, что Дон мягко прикасается губами к ее шее...
Этот жест со стороны гения, ошарашил ее не меньше, чем его слова...
Ящерка напряглась и замерла, словно лань, застывшая перед тем, как сорваться с места, подальше от охотника. Если признание Донателло она могла понять, Мона давно видела, что внимание к ней со стороны гения далеко не просто дружеское, но то, что творил сейчас разбушевавшийся юноша, выходило за все рамки. - " Хорошо, что здесь нет Майки", - Судорожно сглотнула ящерка, в который раз наливаясь краской. Можно подумать, что при нем его брат себе бы такое позволил. Но самое страшное заключалось в том, что Мона совершенно этому не противилась! Мутантка не проявляла никакого желания отодвинуться от гения, или попросить его прекратить покрывать осторожными поцелуями ее шею. Стыдно было это признать, но ящерице это правда было приятно. Хотя и да, пугал весь этот пыл со стороны ее любимого. Да, теперь можно уже и так сказать - мы не просто друзья.   
- " Что же ты творишь..." - молча улыбнулась она, пропустив между пальцев шелковую ленту банданы, а другой рукой ласково проводя по затылку черепашки. - " Боже мой... ладно он, но что Я творю?" - Саламандра запрокинула голову вверх, прикрыв глаза и усмехаясь непонятно чему. На щеках все еще привычно расцветают алые маки, а взгляд ловил расплывчатые, пестрые пятна на потолке из под приопущенных ресниц. Горячие поцелуи оставляют за собой пылающий огнем след, на салатовой, гладкой чешуе ящерицы. И стыд, и одновременно зарождающийся где-то в глубине, внутри нее, коварный огонек, разрывали бедную девушку яростно на две части. Одна, здравомыслящая, просто кричала о том, чтобы Мона была умницей и остудила потерявшего над собой контроль мутанта, накачав его лекцией о целомудрии и о том, что вообще нужно иметь голову на плечах, и что их любовь может спокойно обойтись без всего... подобного. Но знакомый задор, а так же безграничная тоска, глодающая ящерку все эти дни, подталкивала ее вперед, сыграть в очередную игру вместе с Донателло, только в этот раз, здесь нет правил. Ну, вернее они есть, но только над ними никто не властен. Отпустить от себя все эти ограждающие свободу линии и ступить за их предел... вместе с ним. Ее глубокое, частое дыхание резко прервалось, когда губы мутанта коснулись ее ключиц. Мона закусила нижнюю губу и приоткрыла один глаз.
  - Все в порядке? - Взгляд гения вернулся к лицу девушки. Пристальный и внимательный. Вот зараза. Здравомыслие все-таки покинуло ее бесповоротно... Едва стоило посмотреть в эти бездонные, мягкие, темно-карие глаза.
- Эммммм...- Чувствуя себя ну просто полной дурой, Мона спешно кивнула, думая, что еще секунда, и она проблеет козой, что да, все просто фантастично. Ладно, признаем, она так и думала, но ее до сих пор со слов изобретателя  хорошенько вышибло и лишило возможности нормально говорить. Еще раз глубоко вздохнув, заглотнув побольше воздуха в легкие, саламандра еще раз взглянула мутанту в глаза. Теперь глупо смущаться и робеть, как ей казалось, но она все равно не могла ничего с собой поделать. Сейчас она и впрямь ощущала себя пятилетней, крошечной девочкой, смотрящей на мир и на этого "большого парня" снизу вверх огромными и растерянными янтарными глазищами. - " Господи. А вдруг если... кто видел все ЭТО?" - Ладно Микеланджело сама деликатность, а вот допустим Сплинтер, или старшие братья... Словно угадав ее мысли, Дон наклоняется к ней ближе и таинственно шепчет, - Если хочешь, мы можем уйти отсюда.
Еще один кивок ему вместо внятного ответа. Но дабы Донни не начал тревожиться о своей девушке, почему у нее вконец язык отнялся, и не нарушил этим всем сию романтичную композицию, саламандра приоткрыла рот и долго и мучительно запинаясь, все-таки выдавила из себя, - Было-бы неплохо. - Словно только только учиться говорить, до чего же смешно! Накрыв ладонями пунцовое личико, Мона стыдливо уткнулась изобретателю в грудь, приподняв плечи вверх. Оказавшись в этой теплой колыбели, пускай и немного жесткой, смущение девушки постепенно сошло на нет... Руки вновь сомкнулись на шее у гения, а с ее губ слетел один лишь короткий вздох, - Куда угодно... Только будь рядом... - Мона вздрагивает, взмахнув в воздухе хвостом, и резко поднимает голову, глядя на мутанта прямо-таки паникующим взглядом, диковатым и в то же время загадочным, из под растрепанной челки. - На этот раз... - Она осекается, приблизив свою потерянную мордашку к лицу изобретателя, столкнувшись с ним осторожно лбами и договаривает едва пошевелив губами, уже не столь дерзко, как эта фраза была ею начата, - Я попрошу тебя остаться со мной...

Ладони, замершие на шее изобретателя, слегка вздрагивают и она осторожно ведет их вверх, когда кончики пальцев забираются под края банданы... И чего она так переживает и волнуется? Все же хорошо. И даже больше, чем просто хорошо - все замечательно. Но глядя в добрые глаза юноши, саламандра все еще чувствует себя непонятно двояко - непривычно, и в то же время очень уютно и спокойно в его объятиях. Мона не совсем понимала, что твориться. С нею... с ними... С обоими... Но ей очень хотелось быть ближе к гению, забыть о всем, в данный момент, она бы просто так и сидела с ним в обнимку, здесь, до самого утра, но конечно - не вариант. Донателло ласково улыбается ей, соприкоснувшись носом с ее пылающей мордашкой, проведя рукой по ее щеке и подбородку. - Я никуда не уйду, - И она опять ощущает себя заблудившейся маленькой девочкой, едва преодолевая желание крепко обхватить Дона и просто исчезнуть в его руках, попросить укрыть ее от всего враждебного мира, спрятаться, чтобы никто ничего не знал и не видел ее. Кажется ящерка готова даже расплакаться от нахлынувших на нее по-детски наивных эмоций, и нижняя губа едва заметно вздрогнула, плаксиво и капризно, но саламандра сдерживается, превращая все в неловкую улыбку, пряча ее под свисающими вперед шоколадными прядями неподвязанных волос. Мона опустила ресницы вниз. Сентиментально? Ну и пускай... Она же не...
И тут мутантке приходится резко распахнуть глаза, когда рука Дона, до это скользящая по гладкой, гибкой спинке саламандры, резко опустилась ниже, и парень легко подхватил девушку, приподняв ее вверх, отчего запаниковавшей ящерице пришлось тут же крепко вцепиться в ребристый край панциря и испуганно дрыгнуть ногами, при виде того, как теплый, пригретый ими пол, стремительно удаляется вниз. - Донни! - Паникерша, болтающаяся на плече у мутанта, изо всех сил вцепилась коготками в жесткий панцирь одной рукой, а другой все еще обхватив мускулистую шею... А пугаться было с чего - ее дорогой рыцарь опасно шатался, а грохнуться на циновку придавленной его могучими плечами, отчаянно не хотелось! Саламандра едва слышно пискнула. - Опс, - Со смехом в голосе воскликнул гений, аккуратно поправив девушку и поудобнее перехватив ее чуть ниже спины. Мона с легким возмущением уперла локти в костяную защиту изобретателя, сдув разлохмаченные пряди с глаз. - Держись, - Интересно, как? И за что?! И тут же  он начал заваливаться на одну сторону, словно дразня мысленно бухтящую по этому поводу девушку, отчего Моне пришлось опять порывисто обхватить развеселившегося парня за шею. Нет, конечно она могла понять его настроение, когда все поет и пляшет в душе, у нее сейчас было примерно такое же состояние, но все-таки! - Поставь меня на землю, - Слегка хлопнула ладошкой по панцирю Мона, когда мутант наконец дошел до колонок и сделал перед ними небольшую остановку. Голос ящерка старалась сделать как можно грознее, но у нее получилось лишь жалкое подобие грозного тона. Да и если бы ее кто слушал! Юноша даже не собирался следовать "указу"! Деловито поправив в очередной раз приунывшую от бесплодных попыток слезть с этого неустойчивого транспорта, но безусловно, все-равно веселую и улыбающуюся Мону, он продолжил свой путь дальше... к лестнице. - " Неужели он меня и по лестнице понесет?!" - Округлила глаза саламандра, когда Донателло опустил ногу на первую ступеньку. Нет, слава богу, к ее искренней радости. Он пока не на столько пьян, чтобы свое новообретенное счастье отправлять в больницу, нечаянно уронив где-нибудь на полпути. Нет, ну это конечно небольшое преувеличение, Мона достаточно крепкая, чтобы выдержать такое "испытание", но никто, конечно, не хотел бы закончить этот вечер столь неприятным инцидентом. Остановившись, Дон осторожно опустил ящерку на пол перед собой, и тут же молча схватил ее за руку, поведя по лестнице вверх. На затекших ногах, ящерица чуть не споткнулась, неожиданно поняв, с какой прытью припустил на самом деле наш нетрезвый гений окрыленный любовью, бьющей из него ключом. Девушка с послушным, несколько отрешенным от всего происходящего видом, молча следовала за умником, мимо комнат его братьев... Касательно этого этажа - мутантка  никогда здесь не была. Личное пространство - это личное пространство, и Мона никогда на него не покушалась, по сути, она считала себя просто гостьей у черепашек(а ведь отчасти так и было), поэтому туда девушку не приглашали, ну она никогда и не стремилась, сунуть свой любопытный зеленый носик в чужие спальни. У каждого должен был быть свой укромный уголок, куда можно без опаски спрятаться в случае чего. Только стоя перед дверью "укромного уголка" принадлежавшему Донателло, Мона замешкалась на пороге, даже слегка потянув свою перепончатую ладошку обратно. Но это продлилось всего несколько мгновений. Ящерка, как и Дон, прекрасно понимала, что во всем убежище наверное тише и спокойнее места точно не найдется. И если парень так доверчиво приглашает саламандру в свою комнату, было похоже на еще один удар по барьеру различий между ними двумя. Войдя во внутрь, девушка чуть прищурилась, стоя почти на пороге и бегло оглядывая слабо освещенное помещение. Неуверенными шажками, она осторожно, словно крадучись, скованно прошла ближе к середине, и обхватила себя за локти в своем характерном, замкнутом жесте. Взгляд растерянно скользил по звездной карте, рассеяно подмечая где-то в глубинках странно, неожиданно всплывающие цифры, вроде атмосферы на спутнике Ио, или массы Плутона относительно Земли, и прочей подобной научной ерунде, совершенно не вписывающейся в данную ситуацию. Янтарные глаза перемещаются по разноцветным листкам вырезок, и тут же замирают, когда она ощущает, как руки гения осторожно обнимают ее сзади, и он прислоняет девушку к себе спиной, касаясь губами виска Моны... И от такого жеста, саламандра неожиданно чувствует себя более расслаблено и спокойно, положив ладошки поверх обхвативших ее рук, она тихо вздыхает, откинувшись затылком на грудь Донателло.
- Не бог весть что, но...
- Да ладно, - Улыбается ящерица, подняв взгляд на модель самолетика над потолком она с нескрываемым умилением склоняет голову на бок.  - У тебя очень даже мило. - Дон странно притих, на что мутантка оборачивается, вернее, запрокидывает голову вверх, чтобы понять, о чем так задумался юноша. И проследив за его взглядом, Мона замечает совсем теряющуюся на общем фоне разноцветных листков, приковывающих к себе все внимание, одиноко висящую рядышком фотографию, которая вызывает у разнежившейся в объятиях саламандры  новый прилив умиления и теплых улыбок. Что может быть очаровательнее игрушечного самолетика? Ну конечно четыре симпатичные зеленые мордашки. Глядя на большие, выразительные, голубые глаза Микеланджело на всю половину фото, Мона слегка усмехнулась про себя - вот энтузиаст. Был, есть и будет.
  - Я думаю, здесь нам никто не помешает, - Снова тихо произносит изобретатель, на секунду крепче прижав Мону к себе. Ну да, они же не на экскурсию сюда пришли, верно? - " Расспросами я тебя потом помучаю," - коварно улыбнулась мутантка, поворачиваясь к парню лицом и уложив свои ладошки ему на пластрон, - А что, боишься опять Майки напрыгнет? - Тихонечко посмеялась она, приподнявшись на носочках вверх. Но Донни ничего не сказал на ехидные словечки уже "отошедшей" от своего смущения девушки, а лишь мягко обхватил ее за щеки, притянул к себе, и сам склонившись ниже. В этот раз поцелуй показался саламандре каким-то... другим? Более уверенным скорее, и спокойным - пара уже никуда не спешила, не перепрыгивала через мгновения, стараясь ухватить частичку друг друга в страшной гонке, боясь, что в какой-то момент, все может резко оборваться и больше ничего такого никогда не случиться. Ладошки ящерки соскользнули с его груди и сцепились в замочек на шее мутанта, а Мона, как могла, но приподнялась еще повыше. Вот ведь... Только вот так целуясь, мутантка с легкой досадой, а может и с гордостью, отчетливо подметила - какой-же ты все-таки Донни высокий! - "Интересно, если я встану на кровать - так будет проще?" - Смущение? Страх? О чем вы говорите, упаси боже. Она с особым увлечением изучала каждую трещинку на немного грубых, шероховатых губах юноши, укрыв свои бесстыжие глаза под пушистыми ресничками.

Пылкие, страстные поцелуи для девушки казались чем-то из ряда вон выходящим, она привыкла видеть гения совершенно с другой стороны - спокойным и в большей степени ушедшем в себя тихоней. А теперь, ее даже немного пугала эта страсть, с какой Донателло целовал ее, затяжно и даже в какой-то мере невероятно властно. Но девушка никак не сопротивлялась этому - узнать парня с такой стороны ей казалось и впрямь чем-то увлекательным и интересным. К тому же это очень приятно... Скрытый, сдержанный, Дон? Куда вы дели этого скромника? Вместо него, как показалось Моне, ее обнимает пышущий жаром вулкан! Сильные руки крепко обхватили талию саламандры, и парень без особых усилий приподнял девушку над полом, сразу усадив ее на стол спокойно себе стоящий за спинами парочки, достаточно быстро, чтобы ящерица не успела осознать, что произошло и успеть прервать поцелуй. В мозгу что-то щелкнуло - я же только что неудобно тянулась аж до боли в позвоночнике вверх, и вот уже сижу на краю стола, мерно покачивая длинным хвостом, свисающим с боку. Магия - не иначе. Ну и черт с ней. Крепко обхватив изобретателя за шею руками, Мона пододвинулась немного вперед... а затем, опять же, незаметно для самой себя, уже второй раз скрестила ноги на пояснице мутанта, вжавшись коленями в его бока. Только прижимаясь всем телом к юноше, девушка могла осознать, насколько холодно за пределами его объятий, и ей никак не хотелось мерзнуть там, в пространстве комнаты, пустом и похожем на Северный Полюс со своими ветрами. От долгого поцелуя немели губы, и в конец, парень применил  другую тактику, отпустив уста осоловевшей теперь не только от алкоголя, но и от происходящего в целом, ящерицы, и переключив свое внимание к ее шее. Теперь это ей уже не казалось таким страшным и... опасным, как там, внизу, и Мона с упоением прикрыв глаза, затаив дыхание, стремилась всеми силами прочувствовать эти нежные прикосновения к особо чувствительным участкам кожи. Шершавые, но мягкие губы черепашки касались ее уже гораздо смелее, чем девушка могла бы подумать, но Мона не обратила на это особого внимания - она и так уже слишком размякла под обрушившимися на нее водопадом неожиданными ласками, чтобы заострять себя на таких "мелочах". Положив обе ладошки на затылок гения, мутантка слабо улыбаясь, склонила голову на плечо Донни, упираясь в него лбом и забавно, мило морща зеленый носик, от легкого ощущения щекотки... Это сладостное действие прервалось неожиданно резко, настолько неожиданно, что растаявшая саламандра даже слегка испугалась, напряженно приподняв плечи и опустив ладони вниз, скользнув ими по пластинам на груди гения, - Прости меня, - Черные ресницы вздрогнули, и медленно поднялись вверх, открывая взору два янтарных, утопающих в расслабленной, отрешенной дымке глаза, взирающего на изобретателя с немым вопросом, - прости... - Голос мутанта хрипловатый, низкий от сбившегося в поцелуях дыхания, наполнен тревогой, которая тут же передалась его подруге. Эта горечь его слов, как то совершенно не подходила к тому настроению, в котором пребывали они оба. Мона ослабила хватку, опустив ноги вниз, слегка поджав их и положив ладони на плечи умника, опускающиеся и поднимающиеся в соответствии с его дыханием. Что произошло, Донни? - Я клялся... что с тобой все будет в порядке, и я не смог сдержать своего слова, - Дон в едином порыве обхватил личико любимой, растерявшейся этим внезапным раскаянием, приникнув пылким поцелуем к ее тревожно наморщенному лобику, тут же приложился губами к ее пылающим щекам, и резко, отчаянно, словно бы молчание потерянной саламандры прозвучало как жестокий упрек, опустил голову ей на грудь, - Этого больше никогда не повторится. Теперь я никому не позволю тебя забрать. Я всегда буду рядом.
- Мой герой... - Тихо произносит в ответ на эту горестную реплику, на эти клятвы Мона, с особой, прямо таки трепетной нежностью, вновь спокойно улыбаясь, осторожно поглаживая притихшего, тяжело вздыхающего мутанта по затылку, - Ты не виноват. Все хорошо... - Ее улыбающиеся губы прикасаются к склоненному затылку черепашки в легком, ласковом поцелуе, - Я тебе верю... - Руки гения снова обвивают ее талию и он придвигает к себе тихонько утешающую его мутантку, приложившись жарким прикосновением губ к ее ключице, словно этим самым ставя как печать под своими словами, пытаясь доказать ей, насколько он серьезен к девушке. А он очень серьезен! Саламандре не остается ничего другого, как снова зажать в коленках раскалившееся чуть-ли не до красна тело изобретателя, но на этот раз упираясь ногой в ножку стола, а вторую прижимая к бедру и пояснице юного мутанта. Руки же все так же обвивают мускулистую шею, пока Донателло покрывает нескромными поцелуями ниже шейки замершей у него в руках пташкой саламандры, которой казалось, что ее бешено колотящееся в груди сердце, от непонятного страха и все более накатывающего, не менее странного волнения, или выскочит, или наоборот, немо замрет навсегда. И чем дальше - тем душнее и жарче! Девушка даже не представляла, как Дону удается настолько сильно прижимать ее к себе, что казалось, еще секунда, и он просто расплющит покорно запрокинувшую голову ящерку в своих объятиях. В какой то момент, Мона даже испуганно ахнула, когда ладони гения оказались у нее гораздо ниже, чем позволено всеми возможными правилами приличия(от которых на самом деле мутанты уже давно отказались), и на ее и без того розовых щечках, вспыхнули очередные яркие пятна краски. - " Что ты творишь, Донни?!" - Сказать это вслух не позволяло сбившееся, тревожное, громкое дыхание, упереть ладони в лицо гению, склонившееся к ее груди, не позволяла одолевающая ее слабость, да и желание это было довольно таки едва уловимое, тонущее в сим адском накале страстей. И как бы оно не пыталось возмущаться по такой интимной обстановке, наверняка, у Дона в глубине души тоже сидит такой совестливый сверчок Джиминни, который в данный момент хватается за голову, глядя, что творит его подопечный... А Мона продолжала прижиматься к мутанту, проводя ладонями по плечам изобретателя, чувствуя, как постепенно теряет контроль над ситуацией окончательно. Хотя все в большинстве своем контролировал ее именно тот, кто крепко сжимал ее в горячих объятиях, а она здесь была совершенно не причем.
Он почти скрыл ее под собой...
То, что произошло в следующую секунду, мигом включило девушке ее отключившийся на какое-то время разум! Схватив Мону в охапку, шустрый Дон осторожно перебросил саламандру на кровать, опрокинув ее спиной на аккуратно заправленную постель, мигом испортив всю эту идеальную картинку. На какое-то время перед широко распахнутыми глазами не ожидавшей такого поворота девушки мелькнула карта звездного неба, панно, стол, компьютер, книги на полочке рядом, одну из которых красиво смахнул с тумбочки в панике взметнувшийся длинный хвост ящерки, а затем все это заслонила тень нависшего над ней Донателло... Мигом все расслабленное и спокойное состояние девушки сместилось на боевую позицию, и не совсем понимая, что она конкретно делает, взирая на мутанта снизу вверх напрочь перепуганным, сразу же прояснившимся взглядом, Мона согнула ногу в колене, уперев ее в пластрон черепашки, не позволяя ему склониться к ней ниже. Это произошло совершенно на автомате, но девушка все-же преградила разгоряченному парню к себе путь, сдержав его порывы. Нет, конечно ей было сразу понятно, что одними поцелуями дело не ограничиться, едва стоило бы парочке отыскать себе укромное место, но эта мысль была такой... такой эфемерной, не отчетливой, и достаточно безопасной. Но само-собой разумеется, такая бурная активность тут же сбила ящерицу с толку. Для нее казалось события развивались слишком быстро, слишком стремительно, и она не успев принять для себя что-то одно, уже должна была быть готова к каким-то новым сюрпризам от умника. Какие черти водились в этом тихом омуте, девушка уже хорошо поняла, и это только стоило взглянуть в почти черные, как-то даже почти угрожающе смотрящие на нее сверху глаза с жаркими искрами бушующего пламени где-то глубоко под этими жесткими, грудными пластинами. Этот хищный взгляд совершенно не вязался с той ласковой и нежной улыбкой, которой одарил насторожившуюся и явно паникующую ящерку, что с частым дыханием, беспомощно хлопая ресницами, стискивала в  кулачках покрывало... Рука юноши аккуратно обхватила ее колено и осторожно опустила его вниз, словно бы проверяя, даст ли девушка ему сейчас под дых и удерет из комнаты обозвав гения всеми возможными ругательствами, или все-таки позволит ему склониться к ней. Да парень, опасный эксперимент ты затеял. - Не бойся, -  тихо шепнул до ужаса напряженной ящерке гений, наклоняясь ниже, когда Мона, неожиданно для себя слишком послушно убрала свой "барьер", с довольно нервозным видом глядя на то, как мутант наконец приблизился к ее лицу до расстояния поцелуя. Его ладони осторожно поглаживают ее по щекам, губы нежно целуют, переходя на шею и грудь, и саламандра вроде бы смиряется со своим положением, похоже, не собираясь вскакивать с кровати, или отталкивать от себя изобретателя. Ее руки выпускают мятое покрывало и плавно опускаются  на плечи черепашки, несколько вспотевшие ладони слегка лихорадочно сжимают натянутые, как струны, мускулы под грубоватой зеленой кожей ласкающего ее мутанта. Легко говорить - "не бойся". Локоны разметались по подушке, Мона наклоняет голову в сторону, словно изучает корешки книг на прикроватном столике, рассеянно поглаживая гения по плечам, но на самом деле, ее вновь помутневший взгляд бессвязно мечется по комнате, сердце громко ухает в ушах, резко замирая в высоко вздымающейся от глубоких вздохов груди. В конце концов она похоже и впрямь сдается с положением вещей, закрыв глаза и запрокинув голову на подушки... Он же обещал ее беречь, или как?