Когда закончится этот проклятый дождь?
Погода явно была настроена окончательно добить несчастную троицу мутантов. Постоянное громыхание над головами напоминало промокшей саламандре истерический хохот, а непрекращающийся ливень, слава богу, ставший чуть послабее, что теперь уже не так неприятно хлестал по плечам, был похож навернувшиеся на глаза от смеха слезы Матушки Природы. Небо до безумия веселилось над ними, и наверное правда было над чем. Безусловно они выглядели жалко...
Ящерица быстрым шагом шла впереди взъерошенного кота, периодически останавливаясь и протирая тыльной стороной ладони глаза, и тут же вновь рьяно бросалась вперед, неистово колошматя хвостом по лужам. Для уставшей и обессиленной схваткой и вообще, всем, саламандры, короткая дорога до углового дома, виднеющегося всего то в метрах тридцати от того места, где Верминатор их подобрал, казалась длинной в километры просто. Кот терпеливо дожидался, пока Мона передохнет, но и он долго стоять не мог - Донателло был не таким уж и легким, стоило признать. Манкс снял с себя плащ, прикрыв бессознательного черепашку, но это от переохлаждения Дона не спасет, если они не доберутся как можно быстрее до ее логова. Вообще, девушка бы с радостью и сама хлопнулась в обморок прямо посередине дороги, то, как ее пошатывало, уже об этом говорило. Состояние Моны желало оставлять лучшего. И хотя она и была покрыта лишь несколькими ссадинами и синяками, пока еще не успевшими зажить, больше всего ее беспокоило собственное внутреннее, душевное состояние. Такой пустоты в себе, как сейчас, она еще никогда не ощущала... а глядя на побледневшее, исцарапанное и изляпанное в крови лицо Дона, саламандру больно кололо сердце - этого не должно было произойти. И это все по ее вине... В очередной раз прислонившись к холодной стене лбом и судорожно, хрипло вздохнув, девушка слабо поманила Манкса за собой рукой, - Еще немного.... мы почти пришли. - Бросив взгляд из-за плеча на смурно молчавшего кота, ящерица поджала губы и отвела взгляд. По ее реснице скатилась капля воды, пробежавшаяся ручейком по ее носу, и упала на тяжело вздымающуюся грудь... - "Только сама не падай."

Заброшенные гаражи на окраине города - огромные пристройки к давно уже закрытому заводу, чьи широкие, бетонные трубы мрачно отбрасывали тень на все небольшое поселение под ними, некогда принадлежащее рабочей силе. Несколько  трехэтажных, полуразрушенных домов, два ряда гаражей с облупившейся столетней давности бордовой краской, рядом узкий рукав маленькой речушки, в которую некогда смывались отходы с базы, сейчас это почти кристально чистая, прозрачная(настолько, что видно старые консервные банки на ее дне) вода, впадающая окольными путями в Гудзон. Всю территорию бывшего производственного цеха отгораживала от внешнего мира, радужного и сияющего разноцветными огнями за пределами этого захолустья, рваная во многих местах рабица - кто хочет, тот свободно пройдет. Наверное поэтому тут частые гости заблудшие души - безработные и пьяницы, ютящиеся в разрушенных постройках. Там и кров, там и сухо и относительно тепло, ведь некоторые комнаты пока сохранили целостность. В том, что поцелее, в самом конце улицы, рукастые бездомные умудрились наладить отопление, немного поколдовав над котлом. И их никто не заставлял платить налоги за проживание в этом крошечном "общежитии". Но нас интересует вовсе не это, а самый крайний к "выходу" в виде огромной дыры в заборе, гараж, с живописным граффити от края до края.
- Давай... - Кивнула головой саламандра, отогнув один край проволоки, вцепившись в нее ослабшими пальцами. Встретить здесь людей, девушка не боялась. Учитывая, что половина здешних жильцов страшная алкашня, которая и бутылки то под ногами не видит, то на "зеленых и рыжих" чертей, она просто не обратит никакого внимания, скажет, померещилось. Пропустив вперед себя Манкса с Доном на  руках, саламандра ужом юркнула следом... и остановилась перед высокой стеной своего убежища, задрав голову вверх и рассеяно убирая с глаз разлохмаченную челку. Ух... еще же и двери поднимать. Собрав остатки сил, Мона наклонилась вниз и вцепилась в зазор между влажной, грязной землей и металлическим краем раздвижной заслонки, а затем резко выпрямилась, с грохотом подняв ее вверх, а затем ногой шарахнула по внутренней железной двери, распахнув ее настежь, и чуть не свалилась прямо за порогом, шагнув во внутрь и по инерции едва не шлепнувшись по середине комнаты, коснувшись рукой пола. И тут же резко выпрямилась, по-боевому шмыгнув носом, и оставляя за собой влажную дорожку следов, саламандра помчалась к противоположной стене, нащупывая выключатель. - "Должен работать!" - Лихорадочно шаря рукой по фанере, Мона застыла на несколько мгновений... Вспыхнувшая в помещении яркая лампа, неожиданно резко ослепила всех находящихся здесь. На мгновение прикрыв и без того болящие и слезящиеся глаза ладонью, Мона ткнула пальцем в угол комнаты на развороченную, низкую двуспальную кровать на скрипучих пружинах, застеленную потрепанным серым шерстяным покрывалом. - Клади его туда... - Сама же девушка потирая глаза, принялась носиться по всему помещению, словно ужаленная, ища... ну понятное дело, аптечку. Регенирирующее ли она существо, или нет, но без этого никак нельзя обойтись. И хвала небесам, что она когда-то, позаботилась об этом заранее! Пока кот перекладывал  изобретателя на постель, девушка вывернула наизнанку все три шкафа, крепко запертых на ключи, которые она столь старательно спрятала в тайничке под кроватью, перед своим уходом. - Да где же она! - глухо прорычала ящерица, едва не побившись головой о дверцу. - Чтоб тебя! - нежданно-негаданно сверху, к счастью не на голову мутантке, свалилась увесистая, запечатанная коробка. Саламандра с замершим сердцем проследила взглядом за траекторией полета этого "пудового" ящика, с ужасом подметив, что миллиметром ближе, и он бы свалился ей прямо на бедовую голову. Повезло, что упал он на ворох смятых простынь и всякой левой одежки, и зачем здесь это фиолетовое платье? Надо же было из дома притащить такую кучу барахла. Зато повезло, что ничего не разбилось внутри упаковки... Наверное...
Перетащив коробку ближе к кровати, Мона наконец присела на ее край, с усталым видом оглядев весь тот бедлам, организованный ею в этом маленьком помещении... затем перевела измученный взгляд на ровно, тихо вздыхающего черепашку, а после подняла глаза на Верминатора, молча склонившегося над Донателло.
- Слушай... ты не мог бы... - язык просто отнимался. Она едва находила в себе силы вообще...сидеть!  Ящерица прижала одну ладонь к губам, наклонившись вниз и вспарывая коготками плотно запечатанный короб, выуживая оттуда вату, шприцы, несколько ампул с обезболивающим, уложив все это на колени, Мона тут же принялась дрожащими руками закручивать иглу и отламывать кончик ампул, - Сзади тебя тумба, загляни под нее...- Сиплым голосом наставляя Манкса, девушка продолжала набирать прозрачную жидкость в нутро иглы, - Видишь ш-шкатулку? Да...эта, синяя. Там деньги. Не спрашивай откуда, все равно не поверишь,- слабо улыбнулась она, склоняясь над чумазым Доном и взяв его за поврежденную руку, зажав ее в ладони, ящерица аккуратно ввела ему обезболивающее в вену. Крепко спящий "пациент" даже ничего не почувствовал. - Пожалуйста... сходи до ларька, принеси ему что нибудь? Он потерял много крови, ему нужно восстановить силы. - Угу, да, ларек, ночью, в дождь, после того, как по улицам пробежало нечто в  припрыжку, с тьмой полицейских на хвосте. Но их нежданный друг понимающе кивнул, и тут же не став дожидаться, пока Мона еще что-нибудь скажет, вышел за пределы гаража, аккуратно прикрыв за собой дверь. Пожалуй на всю эту короткую речь у девушки ушел весь остаток ее воли и сил. Теперь же, когда она не была под чьим-то пристальным взглядом, ей тупо хотелось просто шлепнуться лицом вниз рядом с разбитым гением, и провалиться в блаженное забытье.
Нависнув над Доном склонив голову вниз, покачиваясь как с похмелья, Мона ждала...чего-то.  Минуту, чтобы заставить себя открыть глаза и продолжить лечение, и кроме того, как раз то время, которое требовалось, чтобы обезболивающее наконец подействовало. Невидяще нашарив рукой вату и полотенца, так же как и одежда раскиданные по помещению, отобрав из них пару почище, не утопающую в лужах, оставленных ногами мутантов, Мона принялась аккуратно обтирать лицо черепашки и поврежденную часть ключицы. Затем наклонилась и осторожно размотала пропитанную кровью и влагой тряпку вокруг плеча. Отдиралось все с огромным трудом, но ящерица терпеливо сняла временную "перевязь", небрежно закинув ее куда-то в угол, и стала ватой пропитанной спиртовой настойкой осторожно стирать кровь вокруг воспаленной раны. - " Нет, я так больше не могу..." - мысленно простонала про себя мутантка, чувствуя, что еще секунду, и Дон почувствует на себе весь ее вес, когда она шлепнется без сознания ему на грудь. Себе она точно не могла этого позволить... А ведь еще нужно будет раны зашивать. Как она так безжалостно ЗАСЫПАЯ что-то вообще сможет сделать?
Ящерица с тяжелым вздохом вернулась в исходное положение - сев на краю кровати и поджав под себя одну ногу, и задумчиво уставившись прямо перед собой. В таком положении, она наверняка сейчас упадет с края постели на пол. Что делать, чтобы не спать? Что-то крепкое, чтоб побольше кофеина, тройное экспрессо, но увы, о таком только мечтать. А для некоторых есть еще один оптимальный вариант. Выудив среди множества медикаментов темную бутылочку, которую до этого вертела в руках накапывая ее содержимое на вату, ящерица поднесла ее к глазам, глянув на прозрачную, болтающуюся за темным стеклом жидкость, каким-то тоскливым взглядом. Ну чтож, остается только одно.
Откупорив флакон, Мона неприязненно поморщилась, прикоснувшись губами к горлышку... а затем быстро отпила несколько глотков,  и глухо кашлянув, резко отвернулась, зажмурившись и прижав ко рту ладонь. Характерный едкий запах витающий в воздухе из недр  флакона, прямо как в больничной палате, указывал на спиртосодержащий жидкий концентрат. В голове тут же вспыхнув "фейверк", внутри приятно потеплело, но правда резкий, едкий привкус оставлял не самое приятное послевкусие. Но по крайней мере, это ее немного...взбодрило... Уже откладывая бутыль в сторону,  саламандра развернулась к Донателло, намереваясь теперь уже заштопать изобретателя.

Отведав этого адского коктейля(ну вы подумайте - чистейший спирт), Мона на несколько секунд зависла над ящиком, тупо смотря прямо перед собой, после чего выдохнула, зажмурилась, прогоняя разноцветные пятна перед глазами, возникшие по внезапности от остроты ощущений, а так же едва чувствуемого головокружения, чуть погодя девушка взяла короб в обе руки и поставила его себе на колени, предварительно убрав с них пустые стеклянные пузырьки от пиритрамида. Ага, а вот и коробочка с инструментами. Дорогая, натуральная крашеная в жемчужно-лазурный цвет, кожа, с вензельным серебряным замочком. Открыв ее, ящерка выудила ножницы, катушку шелковых ниток и иглу. Аккуратно продев тонкую нить в игольное ушко, Мона продезинфицировала инструмент, и отложив шкатулку в подножье кровати, склонилась над изобретателем с иголкой между средним и указательным пальцем, задумчиво рассматривая открытую рану гения.
— М-мона...
Саламандра вздрогнула от неожиданности. Посреди мертвой тишины, ну разве что, для фона, мерное постукивание дождя по крыше гаража, тихий голос очнувшегося, прозвучал так, будто кто-то со всей силы хлопнул входной дверью! В общем, не смотря на всю свою слабость, неожиданно громко. Сосредоточившаяся на изучении рваных, глубоких порезов пациента ящерица, вовсе даже не заметила, как Дон открыл глаза. Ответив ему коротким кивком, мол, как видишь, саламандра еще ниже наклонилась к плечу черепашки, оперевшись ладонью о жесткий матрас под простынями... И чуть не столкнулась лбом с парнем - тот приподнялся, и с озадаченным видом потянулся кистью к открытой ране... - Руки... - сердито буркнула саламандра, перехватив иглу в другую руку, и шлепнув ладонью юного мутанта по пальцам. - Ничего не трогай.- Убедившись, что Донни послушно опустился обратно головой на подушку, ящерица вздохнула с облегчением, и вновь взяла в руки синий "наборчик", снова распахнув крышку и вынимая на этот раз ножницы, миниатюрные щипцы и еще одну иглу, потолще. Пододвинув хвостом тумбу ближе к кровати, перехватив ее за основание ножки, мутантка уложила все на ней в рядок, предварительно постелив кусок марли. Она словно бы вообще не обращала внимания на что-то нервно лепечущего Дона, полностью поглощенная работой. Вытерев перепачканные в мазках крови руки о еще одно марлевое полотенце, Мона собрала весь мусор с кровати, уже не так бешено спеша, успокоившись, что гению лучше. Но действие анастезика не вечно, поэтому вновь перехватив иглу чистыми руками, саламандра вновь склонилась над Донателло, упираясь одним коленом об железный угол кровати.
— Прости, я... я должен был дойти сам, — Мона молча покосилась на него, с легким недоумением на усталой мордашке. За что здесь извиняться? После того, как ящер-мутант из него чуть фарш не сделал, это было бы противоречиво всему живому, если бы Дон бодрым зайцем допрыгал до сюда. — Давай... лучше я, — Рука изобретателя потянулась было к ней, чтобы отобрать "инструмент", но девушка покачала головой, слегка отстранившись, - Даже не думай об этом. - Ящерица перебралась на другую сторону кровати, ближе к стенке, сев на колени между нею и черепашкой и прислонившись плечом к фанерке, не удобно было зависать над гением этак немыслимо изловчившись, чтобы его зашивать. Еще соскользнет колено и вопьется ему игла... в плечо... Вот это будет весело, так весело. - Лежи и не шевелись.  Ты же знаешь, что я это сделаю сейчас гораздо лучше.
— Только не говори, что ты пила эту дрянь, — Внезапная смена тональности в измученном голосе черепашки опять оторвала ящерицу от работы, пока она к ней даже не приступила! Да что же это такое?! Она тут из кожи вон лезет, чтобы этого охломона, протаранившего собой несколько уровней пожарной лестницы, поставить на ноги, он еще поучать  ее собрался. В ответ на это Мона звучно фыркнула, сев обратно и сердито покачав свешивающимся со спинки кончиком хвоста. - Знаешь что...- Испепеляюще глянув на изобретателя двумя золотисто-шоколадными огоньками глаз, ящерица слегка оттопырила пухлую нижнюю губу, - Я вообще-то большая девочка, не находишь? - Ее взгляд скользнул по отполовиненному пузырьку и снова вернулся на лицо донельзя возмущенного юноши. - Хватит возмущаться, я не настолько убийственно хочу выпасть из реальности, чтобы напиться всласть медицинского спирта. - Саламандра аж скривилась, чувствуя все тот-же специфический привкус. Да, увы Донни, эта девушка тебе не Майки. Далеко не он. - Как ты в себе еще находишь силы, чтобы обращать внимания на такую ерунду?! Ну ка лежи смирно... - рыкнула ящерица положив одну ладонь мутанту на лоб, осторожно шлепнув его на подушки, после чего вновь склонилась к ранам, на этот раз занявшись тем, что пристально рассмотрела инородный предмет, едва-едва выглядывающий из плоти. Молчаливо мутантка перебралась через тело Дона на другую сторону, взяв со стойки щипцы, и вернулась обратно, осторожно поддев и ухватив виднеющийся осколок, и потихоньку извлекла из тела черепашки такой, приличный, кусок битого стекла, вошедший под кожу достаточно глубоко. Хорошо действовало обезболивающее, а то бы Дон наверное дико орал. - Вот о чем беспокоиться надо! - нервно пробормотала ящерица, откладывая обломок в сторону, а следом извлекла еще несколько его "братьев". Наконец взявшись за иглу, она теперь могла уже с чистой совестью приступить к операции, убедившись, что стекол больше не осталось. Аккуратно стягивая углы рваных краев, девушка потуже затягивала нитку, не оставляя зазоров. - Когда будешь чувствовать иглу, скажи, я введу еще один кубик анальгетика. - Чтобы за делом туда сюда не мотаться, ящерица перекантовала к себе поближе все медицинские принадлежности, нагло используя пластрон черепашки вместо рабочего стола. Теперь он точно прыгать не будет, когда на груди лежат ранозаживляющие мази и спирт, а совсем рядом ножницы и нераспакованные шприцы. - Я не тащила тебя сюда, не нервничай. - Мона закусила нитку, потуже натянув ее и уперев ладонь черепашке чуть выше ключицы. - Тебя приволок Манкс. Он назвался твоим другом, хотя это правда странно. Но тебе то лучше знать.- Ящерица потянулась за ножницами, - Высокий эээ... кот. Он через пару часов вернется. - Девушка передернула плечами, - Наверное.
Внезапное головокружение застало мутантку врасплох.

Мона едва не выронила иглу и быстро, поспешно отрезав нить, села, схватившись одной рукой за голову и зажмурившись. Вот невезение то. Алкоголь конечно сработал подобно временной зарядке, которая постепенно неумолимо садилась, и слабость опять накатывала волной, но Мона упорно отказывалась говорить, что ей на самом деле плохо. - Со мной все в порядке! - тут же поспешила остановить мигом встревожившегося изобретателя Мона, и медленно переползла по другую сторону кровати, едва ли не скатившись кубарем, почти ползком, ящерица дотащилась сваленных в кучу вещей, выловив оттуда нежно-розовую блузку, прижала ее к своему лицу, на несколько секунд отключившись от внешнего мира, а затем оторвала у нее рукав и завязала им себе волосы в хвост, перетянув потуже. - Ну и ночка... - Выдохнула мутантка, вставая с колен и захватив двумя руками ворох одежды запихнула его обратно в шкаф, закрыв дверцы и привалившись к ним спиной и закрыв глаза. - "Ненавижу это место."
- Так, давай продолжим, осталось немного... - твердым шагом возвратившись к постели, Мона схватила стерильный шприц и обезболивающее. А после нависла над черепашкой, взяв его за ладонь и подтянув ее к себе.

Мона вся напряглась, перехватив кисть юного мутанта и решительно сжимая шприц, но широкая, трехпалая ладонь аккуратно, но уверенно остановила мутантку. Их усталые глаза пересеклись - ее, потускневшие, изнеможденные, встревоженные и угнетенные состоянием лежащего на кровати изобретателя, и его, пристальные, внимательные, не менее усталые и встревоженные - в который раз они не желали уступать друг-другу, чтобы позволить одному принять на себя всю тяжесть сложившейся "мрачной" ситуации. Ящерица с потерянным видом смотрела на изобретателя, осторожно отнимающего у нее инъекцию. — Нет, ты не в порядке. Тебе нужно отдохнуть, и чем скорее — тем лучше, — На это мутантка молча отвернулась в сторону, с грустной миной. К сожалению - да. И чем дальше, тем труднее было сохранить себя в сознании. Она вымотана до предела, и скрывать это не имеет смысла, хоть сто раз повтори, что все "окей" - легче не станет. Поэтому Мона ничего не ответила гению, пока он крепко держал ее за запястье одной рукой. — Я чувствую себя гораздо лучше и смогу перевязать плечо самостоятельно. Просто ляг и поспи немного. Все самое страшное позади, — Продолжал тихо убеждать притихшую саламандру Донателло. Да она бы с большим удовольствием, но она не может. Поверьте - просто не может. Чувство незаконченности, тревоги, напряжение крепко хватающее ее за плечи, не позволяли Моне признать, что она сделала все, что могла. Это далеко не ее предел, и пока она не собиралась падать без сил. Она не закончила! Рука черепашки покрепче схватила ее за запястье, и все так же осторожно, вроде даже и не навязчиво, плавно потянула ее вниз. Гений наклонил Мону к себе, явно намереваясь уложить девушку рядом с собой. Поначалу та даже не сопротивлялась, покорно клонясь вниз с сонным видом, но едва ее рука коснулась простыни, Мону словно холодной водой облили! Ящерка широко распахнула глаза - ресницы взметнулись вверх, зрачок нервно сузился, - Н...нет... - запинаясь выдохнула девушка, энергично помотав головой. Но парень все еще продолжал ее тянуть на себя, видимо решив воспользоваться заминкой. Что верно, то верно - упав на кровать, Мона уже точно не встанет. Она изо всех сил старалась держать себя на плаву, не нужно склонять ее ко сну! - Нет! - Она резко вырвала руку, опасно пошатнувшись, держа одну ногу на весу, а коленом другой упираясь в край каркаса. - Не надо этого делать! - Ящерица вскочила и выпрямилась, отступив от кровати на один шаг, опасаясь, что изобретатель снова попытается ее уложить. - Я хочу доделать.
Почему он просто не хочет принять действительность? Может быть она и устала, напряжение дает о себе знать, источник энергии медленно гас и ему требовался отдых, но... Это бесполезно просить ее о том, чтобы она смирилась с этим. В конце-концов, это полностью ее вина, что Дона чуть не убили. А он утверждает, что теперь все закончилось. Все только начинается - Ящер унес ноги, и это очень и очень плохо! Мона знала, что доктор Рене не оставит ее в покое, посему, то, что произошло сейчас - это только так, тренировка, заставка перед тем, как он выпотрошит их обоих. Саламандра имела представление о мстительной натуре своего бывшего наставника и боялась за жизнь Дона не просто так. Черепашка не знал об изощренности и изобретательности ума Алонсо Рене, ни один конкурент доктора не выдерживал долго - всех ждал сокрушительный крах, на всю оставшуюся жизнь они становились изгоями общества. А став мутировавшим комодорским вараном, эта тварь будет применять более жестокие и не признающие никаких правил, методы, по устранению своих обидчиков.
Может если Мона оставит компанию черепашек... он переключит свое внимание к ней?
Рене похоже не хотел убивать саламандру. Она нужна ему живой.
Ящерка повернулась к изобретателю спиной, сложив руки на груди и свесив голову вниз - прежде чем принять радикальное решение, стоило хорошенько подумать над  этим. Следующая встреча с разъяренным доктором может закончиться для Дона смертью. И скорее всего, так и будет - ей чудом удалось помочь гению избежать этого. А пройди когти зверя чуть выше, и что бы было с ее "спасителем"? Все равно бы он тогда ее не уберег, себя не уберег, оставив только кровавый след в этой истории? К чему бы были эти отчаянные старания? Девушка чувствуя вновь накатывающую, было отпустившую вначале, безнадежность, зажмурилась и приложила к щеке свою ледяную ладонь, ощущая как предательские слезы все-таки скатываются тремя робкими горошинками с уголка глаза и исчезают между пальцев. " - Дурак...", - повторила она про себя некогда уже сказанное слово, в адрес умника.
— Мона, если ты не ляжешь сейчас, то рано или поздно потеряешь сознание от переутомления. Не нужно так переживать за меня, со мной уже все в полном порядке... 
Мутантка замерла в такой скорбной позе... Ресницы дрогнули...Глаза медленно открылись...
  Ящерица резко развернулась, глядя на изобретателя из-за плеча. Взгляд просто пылал возмущением до такой степени, что наверное, лучше было бы бедняге поскорее накрыться одеялом с головой, и послушно забиться в самый дальний угол, к стеночке. - Все... в порядке? - тонкие брови вскинулись вверх, исчезнув под влажной, взлохмаченной челкой. Эти слова придали энергии даже не хуже, чем тот выпитый мизер спирта, - Что ты хочешь сказать этим? В порядке... Вот уж с кем из нас ничего не в порядке, так это с тобой! Ты понимаешь, что ты мог погибнуть, нет? - она в отчаянии шлепнулась рядом с изобретателем и потянулась к нему за плечо. Схватившись рукой за панцирь, Мона остервенело выхватила тот самый пошатывающийся, словно молочный, детский зуб, кусок панциря. Раздался характерный хруст... До боли сжав в ладони костяной обломок, с острыми краями, Мона гневно сунула его черепашке под нос, - На! Полюбуйся! - Хлопнув этот треугольный "огрызок" на простынь рядом с Донателло, девушка вновь вскочила с кровати, обхватив себя за плечи и принялась нервно мельтешить по узкому коридору, меря его широкими шагами, - Посмотри на меня, и посмотри на себя! Да, я устала! Да, мне страшно, я разбита и морально истощена, да! - Она затормозила, - Но это все мелочи, куда страшнее было бы то, если бы ты погиб. Ты бы не спас меня, дурачье, как ты этого понять не можешь!? - Злой взгляд девушки вернулся к гению, - Это... это большая удача, что ты вообще цел! Кааак....- она шлепнулась рядом с ним на краю кровати, закрыв лицо руками и громко, тяжело вздохнула, не отнимая ладоней, - Ну как можно быть... таким эгоистом. - На несколько минут в зале воцарилась мертвая тишина. Мона застыла в такой угнетенной позе, закрыв лицо руками и съежившись... Затем ее пальцы дрогнули, скользнули по щекам и опустились на предплечья саламандры крест накрест. - Не нужны мне такие жертвы... - Уже намного тише произнесла она, глядя в пол.
Не глядя мутантка нашарила на тумбе оставленный шприц и поднесла его к глазам. - Рискуя своей жизнью ради меня, ты подвергаешь опасности свою семью. - Мона снова склонилась над черепашкой, взяв его за руку и введя новую дозу обезболивающего, как бы Дон не отпирался. Отложив пустой шприц, салмандра вновь взяла иглу, и перелезла к стенке, склонившись над ранами. Теперь она дошла до двух широких разрезов на ключице. Ее ладошка слегка подняла голову черепашки под подбородок, и устало продолжила зашивать одной рукой, все еще придерживая тыльную сторону другой ладони под челюстью гения, - Он убьет тебя. А затем и всех твоих братьев, и Мастера. По очереди. И это будет моя вина... - Она поддела иглой несколько неплотно стянутых узлов. - Потерпи... еще чуть-чуть... я почти все. - Едва слышно произнесла девушка, натягивая ниту зубами и прищелкнув ножницами, перерезая ее на самом конце.
У нее уже просто не было сил убрать все принадлежности обратно в коробочку. Мону душили слезы от всего пережитого, но она пока что крепилась, предпочитая просто молчать, потому что еще одно слово, и она точно разреветься выплескивая все накопившееся, а струна напряжения все натягивалась сильнее и сильнее, грозилась лопнуть в любой миг. Саламандра молча потянулась через Дона, положив ножницы, иголку и остатки нити на тумбочку, а затем медленно переползла обратно, оперевшись ладонью о пластрон черепашки - она чуть не упала на него сверху... Мысли путались,  энергия кончалась как последние песчинки в перевернутых песочных часах, отсчитывая секунды того времени, когда Мона наконец перестанет цепляться за ускользающее сквозь пальцы сознание, и позволит себе забыться. Она и сама не заметила, как лбом уткнулась в широкие, жесткие пластины на груди гения... Похоже Мона уснула? Ровное, тихое дыхание девушки указывало на это... но ее ладошка чуть вздрогнула. - Умник... а о последствиях... не думает... - слабо проворчала ящерица, вяло шевельнув хвостом, покоившимся на лодыжке гения... и провалилась в сон без сновидений - долгожданное спокойствие и... пустота.

And it's easy to give in to your fear
But when you're blinded by your pain
Can't see your way clear through the rain
A small but still resilient voice
Says love is very near

Сколько она так проспала? Час... или два? Ну, очевидно, что совсем не долго, если постепенно выныривая из темноты, обступившей ее со всех сторон, приоткрыв глаза, девушка не услышала шагов Манкса, который по идее должен был уже вернуться. Похоже, он задерживается … Главное, чnобы ничего плохого не произошло.
Ящерица тихо вздохнула, и снова смежила веки, словно бы пыталась сморгнуть остатки сна, слепившего вместе ресницы... Саламандра чуть нахмурилась, и лишь спустя минуту, раскрыла глаза  окончательно проснувшись. Добился-таки своего, усмирил строптивую. Мона молча смотрела из под ряда ресничек на тихо вздымающуюся и опускающуюся грудную клетку спокойно спящего рядом с ней гения. Изобретатель обнимал Мону за одно плечо и согревал ее собой... В общем она даже не помнила, как вырубилась, а он заботливо ее уложил. По идее ей должно быть сейчас тепло и уютно в таких осторожных полуобъятиях, робко прижимаясь к Донателло.  Но, в мыслях все еще плескались горьким осадком угнетенные чувства от пережитого, а так же такое странное, каверзное, непонятное ощущение, после той страшной ругани между ними - как еще стены не рухнули от их громогласных криков, и не сбежался весь люд честной. Да, посмотреть бы на лица тех любопытных, сунувшихся в убежище мутантов на непонятный источник звука. Ведь обычно здесь все... тихо - а точнее, гробовая тишина. Сидя в своем "книжном святилище", Мона вела себя так, словно ее здесь и не было вовсе. Хотя сейчас здесь тоже было очень тихо, не считая едва слышного дыхания двух утомленных всем изобилием событий, ребят. Один из которых спал, другой - уже нет... Ладонь ящерицы лежащая на пластроне черепашки, медленно поднималась и опускалась вместе с его грудью. И саламандра с какой-то странной, потаенной печалью следила за тем, как это происходило, высчитывая секунды, после каждого вздоха гения. Знал бы парень, что трепетно защищаемая им особа собирается сделать в следующий момент, он бы понятное дело вовсе не стал бы спать так спокойно. Мона все еще не могла, ну не могла она понять, почему Дон так упрямо цеплялся за нее, фактически ложась под нож. Почему так уперто стоит на своем. Неужели ему своя семья не дороже какой-то левой девчонки, которую он знает всего-то, меньше недели?  Глаза скользнули по пластрону выше, пристально рассматривая напряженное, даже во сне, лицо изобретателя. Исцарапанное, в синяках, чуть ниже с тонкой, пурпурной полосой  полумесяцем извивающейся по открытой части груди Дона, и змеей переползающей  ему на плечо. Разве он заслужил эти шрамы? Зачем ему эти проблемы связанные с совсем незнакомой ему девушкой. Это не правильно. Он нужен дома. Он нужен тем людям, которые попадают в беду и не могут себя защитить, такие, как Эйприл. Они нуждаются в нем и в его братьях. Почему она должна отнимать у них его внимание? Мона не просила его об этом, она сама сможет постоять за себя. Да, она была рада его помощи, и ей очень приятно было с ним общаться, Донни стал ей очень близок за такое короткое время. С ним и его окружением она могла ощутить элементарную заботу и… любовь? Она незаметно прикоснулась к этому сокровищу. Что-то  такое, что она искала всю свою жизнь, и не могла найти ни у родителей, ни у друзей, это всегда ускользало от нее. Это было… почти что семья.
Но теперь девушка понимала – опасно находится рядом с ней. Забота, проявляемая к ее персоне, в итоге обратится против гения, и против его родных. Следующего раза не должно быть. Ей было тяжело представлять, чем может закончиться очередная такая стычка. И она постарается сделать так, чтобы ее не произошло. И выход остается только один…
Рука мутантки дрогнула…  Она осторожно отняла ее от груди спящего, и так же тихо, не желая ни в коем случае разбудить его, потянулась к своему плечу. Ящерка аккуратно освободила сжатые на ее предплечье пальцы Донателло, и опустила его ладонь на кровать. А затем потихоньку, морщась от каждого скрипа, стараясь не задеть Дона хвостом, переползла через парня, и встала на пол, обернувшись через плечо, и убедившись, что тот благополучно продолжает себе дремать, стала неспешно, на цыпочках, лазать по гаражу, собираясь. Мона достала с верхних полок шкафа  спортивную сумку, достаточно большую и довольно вместительную. Положив несколько теплых свитеров на самое дно, ящерица стала отсортировывать книги. Те самые книги и тетради, ради которых она собственно и предприняла этот рискованный поход. Взяв один из толстых томов в руки, саламандра сосредоточенно полистала его, глядя поверх страниц на ни о чем не подозревающего, мирно посапывающего юношу, после чего положила толмут к остальным, в сумку. Это было самое главное – Мона не собиралась оставлять своей затеи. Антидот она должна доработать, и она это сделает! С помощью Дона, или без, но она сделает сыворотку, доберется до Ящера, и вколет ему столько, сколько нужно для того, чтобы он превратился в сморщенного, тщедушного старичка. Да, разъяренная саламандра желала бы отыграться на этом негодяе по полной, за все… хорошее. Но сыворотку еще нужно сделать. На это уйдет много времени. И теперь, спешно укладывая литературу, она раздумывала над тем, как ей лучше поступить далее. Хорошо, что память у нее дай боже – придется вернуться под землю и дойти до убежища черепах, там придется как-то изъясняться с остальными, но это уже мелочи, она придумает как ей выкрутиться по пути. Забрать свой дневник, все, что они успели с Доном сделать… и… и исчезнуть из жизни черепашек ниндзя раз, и навсегда! Ящерица на мгновение застыла, прижимая к груди одну из тетрадей, заметив, что здоровая рука изобретателя вздрогнула, и пальцы парня сжались в кулак, похоже, в надежде покрепче захватить плечо саламандры, которая, как он думал, пока еще находилась рядом с ним. От души отлегло, когда мышцы на миг напряженного Дона, снова расслабились, и дыхание вновь стало ровным и спокойным.
Надо поспешить, пока тот не проснулся и не понял, что рядом никого нет.
Так, книги упакованы.
Девушка на несколько минут застыла посреди комнаты, прислонившись спиной к одному из трех шкафов, и молча глядя на спящего такими печальными глазами, что наверное увидь кто со стороны, тут же набросал картину, вошедшую в историю, под названием "Очень грустный взгляд Моны Лизы" и повесили бы ее рядом с луврской Джокондой. На самом деле ящерке было по правде тяжело, невыносимо печально,  даже просто смотреть на столь безмятежного парня, пережившего за сегодняшнюю ночь смерть - обманув ее дважды. Но насколько будет благосклонна к ним Костлявая, встреться они с нею в третий раз столь близко, лицом к лицу? – " Я не буду это испытывать. Прости Донни. Я должна…"- Девушка слегка покачала головой, мысленно беседуя со спящим – конечно, так было легче, чем слушать его ответную речь, гневную и возмущенную. Он бы непременно сказал…  она даже знала что - что она не должна сходить с ума и городить чушь. Все образумиться. Но в этом Мона была не уверена. И твердо настроена на то, чтобы покинуть пристанище и вернуть все на свои места. Как было раньше, до того, когда парень застал на складе косметики странного вора. Правда эту пленку отмотать будет очень болезненно  - просто взять куски ленты жизни и жестоко их вырезать.
Утешает одно. Он ее почти не знает. И быстро забудет. Будет вспоминать про то, что жестокая ящерица бросила его одного, раненого, без сил в каком-то захолустье… будет злиться на ее неблагородный поступок. И это к лучшему.
Решительно  развернувшись к Дону спиной, Мона присела на корточки, и распахнула дверцы в стороны. Поставив ладони на полку, девушка некоторое время молча разглядывала сложенные в стопку вещи, прежде чем достать  оттуда темную болоньевую куртку и закинуть ее на плечо. Она собиралась уже не спеша(не дай бог крякнет старая развалина, конец конспирации), прикрыть  шкафчик, но ее взгляд упал на краешек шелкового, яркого, лилового платья с  цветными вставками. До этого это самое платье присутствовало в беспорядке, устроенном мутанткой пару часов назад. Чтож… Рука саламандры аккуратно помяла мягкие складки ткани.  Выдернув наряд и закинув его на другое плечо, Мона наконец закрыла гардеробную, и поднялась на ноги.
Проходя мимо постели, ящерица не глядя подхватила с тумбочки ножницы, и принялась жестоко кромсать подол, ободрав с него все рюши, и на ходу, все еще продолжая что-то, да класть в сумку аки в бездонную бочку, она аккуратно разрезала наряд, вырезав из него длинную, широкую ленту, с слегка разлохмаченными концами. Все должно встать на свои места. И потерянная ею в битве бандана Донателло, казалась ей последним, завершающим штрихом. Закончив … Мона небрежно уронила изуродованную одежду к своим ногам, и склонилась к черепашке, зажимая в кулаке повязку -"дубликат" был несколько длиннее и понятное дело ярче своего  оригинала. Ручка Моны легла на подушку, рядом с головой спящего, и она замерла в нерешительности… Лента с тихим шелестом опустилась в раскрытую ладонь мутанта…
- "Прощай Донни." -  Рука подхватывает с пола уже полностью упакованную сумку. Тяжеловато… ну ничего. Кончиками пальцев девушка пододвигает черепахофон на прикроватном столике – Дон сам разберется, как ему дойти до дома. Масса вариантов – подождать Верминатора, Мона предполагала, что кот не врет, иначе бы он убил их уже тогда. А значит, можно постараться, что говориться, поверить на слово. Или же изобретатель позвонит братьям, и те мигом сюда примчаться. В общем, Донателло не пропадет. Еще раз кинув на него беспокойный, прощальный взгляд, Мона отвернулась, повесив куртку через ремешок сумки, и поправив ту на плече. Оставалось самое сложное – незаметно выйти на улицу, под шум дождя и грохот грома. Выбрав наиболее удачный, особенно громкий момент, девушка быстро толкнула входную дверь, впустив холодный порыв ветра, и скользнула за порог.

Надо же. Она уже отвыкла, что на улице такая … адски холодная погода! Чувствуя, как ливень окатил ее словно из ведра, ящерка вздрогнула, съежилась и склонив голову вниз, Мона задержала дыхание. Только было высушенные золотисто-каштановые локоны, вновь превратились в скрученную проволоку, прилипшую к ее щекам. Правильно ли она делает, что сбегает отсюда? Чего она этим добивается? Может стоило остаться, поговорить с Доном, объяснить тому, что она не хочет, чтобы он ее так… так страшно оберегал.  Чтобы он ее отпустил. И они бы смогли оставить друг друга спокойно, рассудительно… Но судя по тому, как парень себя с ней ведет, этого не будет.  Подлый метод, уйти ничего не сказав – но самый правильный.

Many nights we pray
With no proof anyone could hear
In our hearts a hopeful song
We barely understood

Мона сошла вниз, с пригорка, уходя от гаража все дальше и дальше. Саламандра обернулась посмотреть вверх, прикрывая усталые глаза от дождя тыльной стороной ладони. Какой туман... великанская широкая труба, возвышающаяся словно Атлант над этими постройками, до половины исчезала в молочно-белой дымке. чернь ночи сменилась блекло-серыми красками, Нью-Йорк временно перестал быть городом огней и превратился в Туманного Альбиона. Сумка неприятно натирала плечо своей тяжестью. Зачем она все еще здесь стоит и любуется здешними, мрачными красотами? Саламандра поправляет ремень, и идет дальше, вниз по тропинке. Впереди узкий каменный мост, выглядит ухожено, вполне цивилизованно, в отличие от остального пейзажа, порушенного и удручающего собой - широкая каменная кладка, высокий бордюр, ни трещинки, ни зазора. Светлый камень почти теряется в тумане, но подходя ближе, очертания его становятся все четче и яснее.
Ладонь касается холодной каменной кладки и замирает на ней.
Ящерка роняет на мост свой багаж, и обессиленно склоняется вниз, перевешиваясь через перила и глядя на свое вымученное отражение в мирно бегущей вперед реке, по которой каждую секунду расходятся плавные круги от падающих капель. Рука тянется вниз, словно хочет коснуться убегающих вперед потоков, но замирает на весу, вяло и уныло, золотисто-карие глаза вглядываются в глубины вод, и ящерка сама не замечает, как вместе с беспрестанно стекающими по ее зеленой мордашке дорожками влаги, к ним присоединяются еще два ручейка несдерживаемых теперь уже слез. Мона ощущает на губах этот солоноватый привкус, и плотно сжимает их в горестной гримасе, уткнувшись в свое плечо.... и обессиленно разрыдавшись.