Плотно закрытая дверь в гараж почти поглощает звуки музыки, которые наполнили все подсобное помещение. Донателло изгнан со своего рабочего места, как демон – хотя Раф был более настойчивей чем священник, нет, он не читал над брата молитвы и не окроплял его святой водой – просто взял за шкварник и выкинул, пригрозив разбить все линзы для микроскопа, если гений сунется в течение ночи за запертую дверь.
Рафаэль счастлив – у него сегодня удачный вечер, он вооружился средством для полировки и мягкой микрофибровой тряпицей (нет, холощеная не подходит, глупая твоя башка). У него есть записи группы Redbone и еще пара разнокалиберных подборок, упаковка с содовой, половина пиццы и здоровенный кусок арматуры, на случай если кто-нибудь помешает личной, трепетно созданной Вальхалле.
Мутант двигается в такт музыки, иногда подпевая в баллончик полировки, используя его на манер микрофона и кружиться вокруг черного байка – его личной прелести. Тот сверкает чистыми деталями в электрическом свете ламп, и не производит впечатление грязного агрегата, но Раф все равно аккуратно и бережно начинает наносить слой аэрозоля, который втирает тряпочкой.
Примерно через час, он слишком неаккуратно разворачивается, и чуть не зарабатывает сердечный приступ, когда банка с содовой рушиться на пол, и обливает грязевики сладкой, пенящейся жидкостью. Мутант в истерики чуть не орет – сестра, пять кубиков адреналина, мы его теряем – начинает отмывать колеса и метал от газировки, бубня проклятия тем, кто изобрел такие скользкие баночки под жидкость.
К двенадцати ночи байк готов к прогулке, и Раф надеется, что все кто был в логове уже тихо-мирно разбрелись по своим кроватям, наплевав на музыку. Именно она должна послужить вуалью для того чтобы беспрепятственно выскользнуть из дома на ночные, пустынные улицы.
Мутант с наслаждением проводит ладонью по кожаному сидению, предвкушая поездку – он никуда не торопиться, он растягивает наслаждение. Отрешиться от всех проблем и напастей выпавших на долю семьи, но если он встретит Лео, который за час до полуночи выскользнул из логова, то не откажет себе в удовольствие погонять того по городу. Благо тот его все равно не узнает…
Защитного цвета (и биг сайз размера) штаны, на которые нашиты коленные щитки, кожаная потасканная куртка и модернизированные берцы – он сам не узнал бы себя. Довольная ухмылка разливается по морде подростка, он крепче завязывает узел банданы и берет под мышку черный шлем. Если бы кто-нибудь был рядом он, наверное, восхитился этим образом одинокого, беспечного мотоциклиста – по крайней мере он хочет казаться таким.
Да что вы знаете о минутах такого короткого счастья? А если и знаете, то не станете осуждать минуты гордости за самого себя, и небольшой толики самолюбования, которая сейчас переполняла Рафаэля. Он почти жалеет, что не предложил Ниньяре составить ему компанию для рейда – наверное, она оценила бы его крутизну по самой высокой шкале.
Рафаэль выводит мотоцикл на передвижную платформу, которая должна подняться на самый верх, в один из старых, заброшенных гаражей, и дать ему ход на свободу. Модернизированный лифт, так же как и панцеробус еще не совсем готовы, но вес одной черепахи и одного (восхитительного) байка он уж точно выдержит – Раф как раз устанавливает на поверхность мотоцикл, когда в одном из зеркал мелькает длинная шевелюра волос каштанового цвета – он ухмыляется. За гремевшей музыкой, понятное дело, не услышать, как скрипит тяжелая дверь гаража, да и легкие шаги куноичи тоже просто так не заметишь. Тем не менее, Рафаэль более чем доволен, он слегка поворачивает голову, видя только ее тень с длинным хвостом, и бросает через голову запасной шлем, который для полного комплекта хотел повесить на держатель, чтобы хоть тот составил ему компанию.
- Прокатишься со мной? – он нарочно придает голосу небрежную, почти скучающую интонацию, а в душе же просто танцует от всей сложившейся ситуации. И, как на счастье, в этот самый момент из проигрывателя начинают звучать первые аккорды Going to the Run – и хотя Раф не может похвастаться внешностью кинозвезды и королевской улыбкой, но он тоже ощущает себя немного Эдом*. – Только не болтай об этом своей впечатлительной подружке, - естественно он имеет в виду Мону Лизу, и поэтому теперь  его голосе звучит с толика опасности, мол, иначе тебе не поздоровиться, детка. Мона может сболтнуть все Дону, а тот начнет зудеть о технике безопасности и том, что Рафаэля могут засечь полицейские, а на байке нет номеров и бла-бла-бла, все что угодно, только бы обломать кайф, - ну ты идешь?
Он бы мог обернуться и протянуть ей руку, но крутые герои так не делают. Мутант плотно надевает шлем, и чувствует, как она ступает на панель лифта, и облокачивается на мотоцикл.

Going to the run, run Angel
Going to the run, run Angel
Well, heaven and hell came together that night (с)

Припев несется из динамиков, и они действительно взмывают ввысь, в этот город в эту чудесную ночь. Ворота гаража заранее открыты, и Раф садиться на своего железного коня и хлопком по своему поясу, показывает лисе, чтобы она обхватила его за талию, если не хочет свалить и кубарем укатиться по дороге.
Байк ревет турбиной, и срывается с места – он чувствует как его спутница буквально прижимается к нему всем телом, и улыбается, сильнее налегая на руль и почти сливаясь с машиной. У подростка не было так уж много времени чтобы освоить вождение двухколесным транспортом, но как оказалось теории, пассивной практики и знаний вполне хватило чтобы не бояться рулить по улицам города. В конце концов он готов принять это за свой талант, не все же Дону или Лео быть во всем самыми рукастыми и головастыми, вот он – Рафаэль, тоже может показать свои умения. И пусть байк чуть неровно едет по дороге, иногда пересекая двойную сплошную полосу, это все от того, что Рафаэль слишком впечатлен этой первой поездкой по настоящему городу.
Заезды в коллекторы конечно увлекательны и непредсказуемы – кто знает, где может организоваться очередная лужа, но это все не сравниться с настоящими дорогами, светофорами и редкими прохожими.
Он тормозит на красный свет, а рядом останавливается спортивная машина – водители смотрят друг на друга буквально пару секунд, а потом синхронно кивают в знак приветствия и разъезжаются в разные стороны. И если тот парень в авто вполне доволен жизнью, и  вскоре забудет о случайном мотоциклисте на перекрестке, то Рафаэль не может поверить – его приняли за человека, и признали как равного.
Не то чтобы он не считал себя полноценной социальной личность, но… это было так круто.
Его лапа ложиться на правую ладошку Ниньяры, и он прижимает ее к своему торсу, давая знак, что сейчас будет поворачивать именно в правую сторону – резкий крен, его берцы едва не касаются автодорожного покрытия и байк выворачивает на трассу что идет вдоль побережья далеко вверх к дороге на Массачусетс. Он знает, что где-то там по пути должна находиться смотровая площадка с шикарным видом на Гудзонский залив, и именно это место он обозначает конечно точкой путешествия «туда».
Мотоцикл тормозит на площадке, и легким откидным движением ставиться на подножку – Рафаэль ждет, пока слезет его напарница, любовно поглаживая пальцами руль. Наконец и он соскальзывает с сидения, и идет вперед к ограждающему забору, на ходу снимая шлем – здесь не очень светло, единственный фонарь отдает концы, бесконечно мигая и грозя вот-вот выплюнуть перегоревшую лампочку. Мимо площадки проносятся большегрузы и редкие легковушки, все они направлены либо в город, либо из него, и желания остановиться, чтобы полюбоваться видом не у кого не возникает – тем лучше для них.
- Что ж, похоже, Нью-Йорк красив не только с крыш домов, - он говорит с некоторым сарказмом, хотя открывшийся вид на залив и залитый огнями город на самом деле хорош, но Рафаэль все еще в образе крутого мотоциклиста, хотя вся спесь мгновенно слетает с него, стоит ему наконец повернуться в сторону своей спутницы. Морда мутанта вытягивается, словно он увидел Стокмана в неглиже. Длинные кудрявые локоны, да… но не те. Хвост тоже присувует, но он тоже не тот – Раф обличительно указывает на девушку пальцем и почти заикается, - к-к-какого @#%^ ты тут забыла?
Сказать что он в шоке, значит просто забить на эту проблему, не представляя ее масштаба, но в самом деле он же был уверен что все это время находился в обществе Ниньяры. Тогда каким макаром перед ним стоит Мона Лиза?   

* намек на текст песни, что играла в тот момент. Оригинал - Без сомнений, Эд всегда был рядом. У Эда внешность кинозвезды, У Эда королевская улыбка.

Больше всего Рафаэль сейчас напоминал картину Эдварда Мунка «Крик».
Меньше всего у него находились разумные и приятные слова, которые могли бы развеять данную ситуацию.
Мона Лиза просто не могла тут находиться, и уж точно это не она ехала позади него, держась за пояс и иногда прижимаясь всем телом на особо резких поворотах. Сознание услужливо нарисовала ему внезапно огромную фигуру Донателло, который игриво подкидывал в руках ключ на 32, и совсем недобро улыбался.
Но ведь она сама села…
Пытался оправдаться крошка Раф, дрожа всем телом и пряча голову в панцирь. Но молчаливый жнец не слушал его, замахиваясь грозным оружием и опуская того… нет, не на голову неудачливого братца…
Кажется, Мона что-то говорила, но мутант услышал только скрежет металла, которого переехал каток. В воображении его прекрасный байк, его сокровище, разлетелся на тысячи кусочков под сокрушающими ударами авторства Дона, кажется тот еще и бормотал что-то типа «Я тебя породил – я тебя и убью».
Вообще, весь ужас, отразившийся на морде Рафаэля был понятен… ну может не Моне, но ему уж точно. Саеносцу очень уж не хотелось проверять тут степень ревности, на которую способен его брат (о лисе, почему то даже не думалось), но все уже было очень и очень плохо. Предположим, самого мутанта можно понять – он настолько увлекся своим образом и новой игрушкой, что пригласил бы на прогулку и Лизарда, приняв его за Ниньяру. Вся его голова тогда была забита только тем, насколько круто он выглядит со стороны, и какое впечатление производит на вошедшую персону. Которая к слову могла бы и голос что ли подать, а не быть послушной овечкой. Но нет же предпочла сесть на мотоцикл, и раскрыть себя только сейчас – по спине прошел холодок, закончившийся тупой головной болью, которая на секунду, словно прожектор осветила все сознание черепахи. Впрочем, для него не было привычным настолько долго находиться в полуистеричным настроении, проблема существовала, проблем вела за собой последствия, и надо было ее решать. Но, прежде чем Раф смог сказать что-т вменяемое и цензурное, Мона с обиженной мордочкой махнула на него лапкой и направилась к магистрали, по которой как раз пронесся караван тяжелогрузов.
Вот так просто?
Он просто развел руки в стороны, она просто сваливает?
- Отлично, - выплюнул он в спину саламандры и отряхнул ладони от несуществующей пыли, словно вместе с ней разлетались все ее проблемы, - можешь валить, - привычный злой тон, который он включает исключительно в «разговорах» с Моной Лизой. Можно сказать это была ее личная привилегия. Рафаэль отворачивается обратно к прекрасному виду на залив и выдыхает – злость медленно просеивается сквозь пальцы, исчезая и наконец давая волю разуму. Если она уйдет, что может случиться? До ближайшего входа в канализацию нужно пересечь добрых пять километров по ночной магистрали, а эта девица славиться потрясающей способностью влипать в неприятные ситуации. Раф медленно поворачивает голову в бок, напряженно хмурясь. Они уже несколько раз чуть не угробили всю семью во имя строптивой мутантки, а в последний раз Рафаэль едва не оставил Лизарду на память свой глаз. И после этого, в разговоре с Доном он действительно обещал быть терпимее к подружке брата. А сейчас собирается отпустить ту в одиночку добираться до дома. И даже если она совершит это путешествие самостоятельно, то наверняка расскажет все умнику. Или лисе, не смотря на все слова и увещевания – девицам нет веры, они готовы трепаться часами сидя на кухне и уничтожая все пищевые запасы в холодильнике. Но вернемся к нашим рассуждениям – он уже развернулся на полкорпуса, и видел как Мона почти спустилась к дороге. Цепочка была проста, и не требовала особой логики – Дон узнает-Дон бесится-Дон отбирает байк.
Он отнимет мою прелесть!
Рафаэль на бис косплеет «Крик» и срываясь с места, быстрым шагом нагоняет беглянку.
- Стой! – приказной тон, он почти рядом и протягивает лапу, чтобы схватить девчонку за руку выше локтя, но та словно почувствовав опасность, выскальзывает из хвата куда-то в бок, -  я отвезу тебя домой, - он ловит взгляд ее желтых глаза, широко открытых, совсем наивных. В отличие от холодного взгляда лисы, в глазах Моны можно прочитать все ее эмоции. Раздражение, разочарование, обида – вполне понятная и здоровая реакция, на то что тебя спутали с другой. Саламандара огрызается, но все это поведение может пройти в отношении Дона, но никак не с его страшим братом, - не будь дурой, одной идти опасно!
Рафаэль оставляет попытки схватить девчонку за руку, и останавливается скрестив лапы на груди – они слишком близко подошли к трассе, мимо с ревом проноситься джип, и мутант едва успевает чтобы ладонью прикрыть морду от водителей. Впрочем, те просто сигналят двоим на обочине, видимо приняв тех за романтичную парочку, которая в кои века выбралась на свет божий и успела поцапаться.
Запас джентльменского терпения и манер иссякает на глазах, и наконец, достигнув своего предела, Раф делает то, что более характерно его натуре. По сути мутант никогда не интересовался какие отношения между Доном и Моной, в плане кто из них там альфа, кто омега, и как они вообще решают свои мелкие проблемы. Всю свою осознанную жизнь саеносец не терпел над собой какого-то контроля или непослушания. И уж если оно исходит от представительницы женского пола, то ту все проблемы решаются единственным способом – демонстрацией силы.
Он одним сильным уверенным движением обхватывает Мону за талию, когда та так неосмотрительно поворачивается боком, видимо чтобы продолжить свой путь дальше, и притягивает к себе. Их «объятие» длиться микрон секунды, лишь для того, чтобы мутант понял для себя сколько силы надо применить на этот раз,  и вывод был – немного, если объект не собирается бузить и вырываться.
Мелькнули в воздухе ноги и хвост, когда мутант одним единственным движением просто забросил непокорную девицу себе на плечо, придерживая ее одной ладонью за тонкую талию, что бы Мона не шандарахнулась лбом о твердый панцирь, а второй блокируя ее ноги и длинный хвост.
Очередной гудок от проезжающий машины и одобрительный мужской крик – черт возьми в этом городе никому вообще нет дела о жизни другого? А вдруг он маньяк и насильник, и только что пленил невинное создание? Которое впрочем, крутиться и вертеться у него на плечо, словно заимела шило в одном месте – Рафаэль фыркнул, и немного поправив свою ношу, отправился назад к мотоциклу.
- Может это и моя ошибка, - он сильнее прижал к гриди ноги Моны, не желая, чтобы та в порыве нежных чувств лягнула его, - но ты о чем думала, когда соглашалась? – очень интересный вопрос, особенное, если учесть, что единственное доброе слово Раф сказала саламандре, пожалуй в их первый вечер знакомства. И было оно «привет». Настолько наивная? Или настолько глупая, - черт тебя дери, перестань крутиться!
Он почти добрался до байка, который уже не казался таким прекрасным и совершенным – придется пройтись полировкой еще раз, может это его успокоит. Но сначала, надо вернуться в логово вместе с Моной, сдать ее на руки подружки или Дона, и повесить на шее колокольчик. Что бы в следующий раз Рафаэль точно знал, кто крадется у него за спиной и соглашается прокатиться на мотоцикле.
- Это так утомительно, - стонет мутант, и почти на вытянутых лапах снимает с плеча саламандру, некоторое время держа ее в воздухе, словно маленького ребенка, и разглядывая, - с тобой столько проблем! – он ставит ее на землю, рядом с байком, и перегораживает отступные пути, если та вновь вздумает уйти в пеший поход, - учти, если ты не сядешь самостоятельно, я просто перекину тебя через сидение и довезу в такой позе. Будешь глотать пыль всю дорогу!
Он сурово смотрит на нее, всем своим видом показывая, что не является мягкотелым Донателло, который сначала прочитает лекцию, приведет доводы, а потом попытается что-то предпринять. Нет уж, с девицами подобного типа надо действовать быстро и решительно, поболтать можно и потом. Хотя Рафу и сейчас есть, что сказать, он делает полшага вперед – но, и этого достаточно, чтобы прижать девчонку вплотную к байку, и нависнуть над ней грозной скалой.
- Для меня важно только спокойствие брата, и если для этого нужно опекать тебя – так тому и быть, - она просто не знает – ему приходиться повторять это про себя как мантру, чтобы не потерять боевой настрой – она просто не видела его, не видела сломанного, раздавленного Донателло, который каждую минуту своего существования пытался найти следы пропавшей саламандры. И если уж теперь, по истечению времени, и километру истраченных впустую нервов, судьба подкинула Рафаэлю подобный мерзкий сюрприз, то он костьми ляжет, но не допустит подобного повторного стресса для умника.
Поэтому он не допустит чтобы Мона дефилировала со своим длинным хвостом по магистрали, и если искать уж совсем крайние меры, то в багажнике байка лежит крепкая веревка, и он ее воспользуется, только дайте повод. Саеносец выглядит непоколебимым в своем желании доставить девчонку домой - накрылась его приятная и быстрая поездка медным тазом, а впереди еще могут последовать объяснения и оправдания.

Я наблюдаю твою биографию
Письма, газеты, стихи, фотографии
Ты приходи поделиться ошибками... (с)

Он не видит ничего.
Огромные желтые глаза на узкой мордашки, в них есть что-то такое… что напоминает о том, что Мона когда-то была человеком. И может быть она сама забыла об этом факте в своей жизни, или тщательно скрывала его от лишних глаз, но для Рафаэля на саламандре словно горело клеймо – чужая.
Что она может понять, когда стала частью их мира по глупой случайности или из-за своей беспечности?
Девчонка изгибается от нависшего над ней мутанта, который разве что слюной не капает на свою жертву – Раф и сам понимает что находиться слишком близко, и может схлопотать острыми когтями по морде в довесок к тому шраму, что уже красуется на нем. Но он уже не может остановиться, его несет словно со склона, а тормоза… тормоза и не были предусмотренный в модели под название Рафаэль. И наверное Мона почувствовала это, ловким движение выскальзывая из тупика, в который загнал ее мутант – теперь между ними мотоцикл, и это самая незначительная преграда существующая в отношениях этих двоих индивидов.
Раф сжимает кулаки, и упирается ими в кожаное сидение байка, чуть подавшись вперед и пристально смотря на Мону – все, что та говорит кажется бредом сумасшедшего? Что в этой голове за каша, какая к чертям кукла и хрустальный кубок.
- Смотри поменьше сериалов, твои сравнения смешны, - советует он сквозь зубы, делая шаг вбок от двухколесного коня, волнуясь, как бы девчонка вновь не ударилась в бега. Видит Бог, тогда он точно свяжет ее по самые глаза, и по приезду в логово подвесит на крюк от боксерской груши, и пусть тогда Дон хоть на слизь изойдет вопивши об этике и морали.
Я не напрашивалась к вам…
У него перед глазами горит небо. Настолько ярко и живо, что Раф словно натыкается на невидимую стену, пораженно уставившись на Мону Лизу и ничего не понимая. Это не ее выбор, она всем своим видом демонстрирует... да и демонстрировала еще до своей амнезии явное пренебрежение как помощью Донателло, так и его глупыми чувствами. Умник просто взял и навязался в помощники… и тут в груди разливается острое чувство обиды за собственного брата, который буквально вывернулся внутрь панцирем ради этой особы.
- Так какого… какого черта ты трахаешь ему мозги? – он улыбается, словно разговаривает с умалишенным ребенком, и разводит руками – разве все так сложно, если она сама ничего не хочет, - ты ведь можешь остановить все сама, сделать так, чтобы Дон отпустил тебя, и вперед верши свою месть, делай что хочешь…, - только оставь мою семью в покое.
Одно предложение. От Моны Лизы требуется всего одного предложение, сказанное четким, громким голосом, которое разобьет все неловкие чувства которые нафантазировал себе Донателло – а других поводов для того чтобы оставаться в логове у нее нет – и все закончиться. Все таки Раф надеялся что у его брата остались хоть какие-то обрывки гордости, которые позволят ему не бежать словно глупая собачка за выкинувшей его хозяйкой. 
Нет. Он не собирается делать скидки на ее состояние частичной потери памяти – к черту все послабления, Мона Лиза то их не делает, и даже сейчас, оказавшись в такой неловкой и глупой ситуации, единственное что она попыталась сделать, этой уйти. Не в первый раз на памяти мутанта, и так же легко была остановлена – словно ей это нравиться, словно она ловит кайф от того что заняла все свободное место в жизни их маленькой семьи.
Их персональный генератор дел. Не знаешь чем заняться вечером – спаси Мону Лизу от Рене! А в выходные бонусом получи возможность пообщаться с отрядом Фут. Насколько беспроблемно было их общение с Эйприл, ровно настолько же саламандра принесла им неприятностей.
И он не видит ничего. Ничего стоящего в ее поступках. Ничего за что можно было бы отдать жизнь – бедный слепец Дон, насколько же он глубоко вляпался, что до сих пор живет одними иллюзиями, без какой-либо отдачи.
Раф игнорирует хоровод вокруг байка, который затевает саламандра – боится его? Правильное решение… Он опускает руки и направляется к железному ограждению которое якобы должно остановиться потенциальных самоубийц отправиться в свободное падение с обрыва. Лапы ложатся на тонкие железные пруты, и те подрагиваю от тяжести опиравшегося на них мутанта.
В какой момент ему стало все-равно? Наверное, если Мона Лиза сейчас уйдет и пропадет где-нибудь на середине пути Рафаэль сможет найти оправдание для себя.
- Ты мне никто, - бросает он через плечо запоздалый ответ – и надо сказать, что тот весьма лоялен, саеносец мог ответить куда более резко и оскорбить тонкую натуру. Небо перед глазами догорает и начинает осыпаться белым пеплом. Обнажая воспоминания – он усмехается, потирая лапой затылок и трясет головой, отгоняя назойливые картинки, - жаль что мы не догадались сфотографировать его… м, как бы тебе понравилась серия картинок под названием «Донателло ищет способы спасения Моны»… что ты вытаращилась на меня? – он левой рукой обхватывает железо преграды, так что то начинает гнуться под силой пальцев и полуоборачивается к саламандре, и скользя по ней взглядом – в темноте не видно деталей, лишь общий силуэт. Рафаэль спокоен – он словно стоит посредине пепелища, и терять уже нечего. Собственно в этом плане он никогда ничего и не потеряет – если уж все вокруг жалеют чувства пострадавшей Моны, то должен быть тот, кто со всего размаха ноги разобьет ее нежную психику как старое стекло, - или думаешь он всегда был посеревшей черепахой с мешками под глазами и трещинами на пластроне? Нет, это все результат встречи с тобой… глупое чувство которым он заболел, - он говорит с презрением, словно Дон от Моны нахватался блох, - чувство которое заставило его перерыть весь город, чтобы найти свою пропажу. Ну давай, расскажи мне свои «соображения на этот счет» - может вспомнила что-то новое.
По руке проходит дрожь, и это было бы не так явно, если бы в унисон ей не тряслась перегородка – железо настолько хлипко установлено, что одно из оснований начинает подниматься из земли, заметно наклоняясь в бок. И лишь тогда, Рафаэль разжимает ладонь, и разворачивается полностью к саламандре, опираясь панцирем в забор. Тот прогибается, но выдерживает, героически принимая на себя такую тяжесть.
Он все еще не видит ничего.
Но теперь это не так уж и важно – интерес к тонким граням души Моны Лизы сгорел вместе со всеми раздражающими чувствами. Ее образ четко сложился для мутанта – глуповатая, назойливая, неразборчивая пустышка – и больше тратить на нее свое время особо не хочется. Раф буквально мечтает уже добраться до дома – один или в компании саламандры – он просто чувствует, что подобная полемика будет только губительна для его нервов.
Налетевший ветер тревожит кончики банданы, а если девушка подойдет поближе, то она сможет лицезреть изменившийся взгляд своего собеседника. Он немного снисходительный – так смотрят на глупых, маленьких детей, когда те пытаются неумело соврать ради своей выгоды, и у них ничего не получается. Разница лишь в том, что Раф не собирается играть роль заботливого родителя – с этим прекрасно НЕ справляется Дон. И совестью он тоже не будет – разве Мона не дала понять, что ее вся эта ситуация тоже раздражает. Только ведь уходить из логова она тоже не планирует, ей все еще нужна защита от плохих парней.
Защита, которую, она даже не удосужилась попросить.

Рафаэль доволен – это можно заметить по его чуть наклоненной голове и надменному выражению на морде. Взгляд в котором сквозит призрение направлен сквозь Мону, которая кажется находиться на грани истерики, и мутанту чертовски интересно как она проявит себя. Пока что самые эпические ссоры у него были с лисой, но та обычно сыпет миллионом матных слов, большинство которых на японском, и понять общий смысл текста невозможно. Поэтому Раф сводит все претензии Ниньяры к «она опять чем-то недовольна». Но, тут-то совсем другое дело…
Размашистым подчерком он мысленно ставит себе отлично с двумя плюсами и скрещивает руки на груди, наблюдая за метаниями Моны. Та пытается возразить ему, и даже вроде как подбирает обидные слова, но произносит их так неуверенно, что хочется смеяться. Что он и делает – хохот Рафа разлетается по всей смотровой площадке, он такой искренний, словно саламандра только что удачно пошутила.
- Можно…, - он выдыхает и поднимает взгляд на девчонку, которая тяжело дышит после своей пламенной тирады, - можно подумать ты знаешь, или амнезия резко отступила? – он язвительно морщиться, закованный в свою броню неучтивости, которую не могут пробить нелепые выпады саламандры. И это она говорит ему об эгоизме? Она смеет утверждать, что Раф замкнулся в своем маленьком мирке – все, что в последнее время делает саеносец направленно только на защиту его семьи, и если бы Мона раскрыла по шире свои чудесные глаза, то наверное увидела бы что в логове и без нее нездоровая обстановка. Их лидер кончился как личность, и стал напоминать выжатую половую тряпку. Их гений замкнулся на себе – тоже к слову признак эгоизма. А Рафаэль своими воплями создает хоть какую-то активную деятельность, вызывая огонь на себя.
На горизонте сверкнула молния, донеся до площадки первые раскаты грома…
Гораздо легче обвинять друг друга во всех смертных грехах – он наверное частично понимал, для чего Мона села на байк с тем, кто ее откровенно недолюбливал. Видимо это типичная женская черта, пытаться найти со всеми точки соприкосновений, быть хорошей для всего семейства – так приятно, когда каждый из братьев может сказать – эй, да она же отличная девчонка. И хороший друг. И просто прекрасная особа. И только один Рафаэль выбивался из общего, стройного хора голосов назойливо твердив, что от барышни одни проблемы. И дело даже не в том, что она не хочет мириться с ним – даже сейчас – она не хочет мириться с укладом всего братства. Словно делает одолжения находясь рядом с черепахами, и кто-то, не будем указывать пальцем, принимает это одолжение за благо неземное.
А тем временем Мона сдулась – Рафаэль расстроенно смотрит ей в спину. Что, уже все? Концерт окончен – а он то думал, что она следующим этапом побежит на него с кулаками, пытаясь доказать свою правоту и силовым способом. Но девушка лишь опирается на байк – тихое, раздраженное шипение вырывается сквозь зубы мутанта (осторожней, мать твою!!) – и затихает. Видимо, осмысливает все произошедшее с ней за последние минут пятнадцать.
Раф не против, он меланхолично обозревает пейзаж, подавляя зевоту и раскачивается на поддающемся железном ограждении. Ему больше нечего сказать своей собеседнице, если он не хочет чтобы она затопила все в слезах – типичное поведение барышни подобного характера, сначала поорать, а потом поплакать. Вот если бы зарыдала Ниньяра, мутант наверное вызвал бы сразу неотложку, потому как плачущая куноичи это что-то из разряда ночных кошмаров.
В голову прилетают первые капли дождя – он вздрагивает от холодной влаги и поднимает взгляд на силуэт Моны Лизы. В его желтых глаза нет больше не тени веселья, для Рафаэль дождь навсегда останется связанным с днем когда он искренне и всей душой возненавидел эту девчонку. День, когда она своими выходками чуть не угробила Донателло. День, когда он впервые увидел Рене во всей красе. Жаль что она этого не помнит, тот чертов гараж, в котором Мона и Дон прятались после потасовки с ящером, и где нашел их Раф.
Иногда, очень редко, но все же, он жалеет что тоже не потерял память – возможно тогда вся тяжесть груза ответственности, которые пришлось взвалить на собственные плечи, ушла в небытие. А лучше всего долбануть по голове Леонардо… саеносей закрывает глаза, этак если подумать, то амнезия не самый плохой вариант развития событий. Если только рядом не окажется придурка, который захочет ее излечить.
А дождь усиливается… он чувствует как капли стекают по кожаной куртке.
Он чувствует как рядом оказывается Мона, и дождь оставляет отметки на ее лице. Рафаэль словно впервые видит эту девушку – неужели так просто было ее сломать? Всего то пары фраз и презрительного взгляда хватило чтобы она признала себя никем в жизни Дона? Ой, братец ему спасибо не скажет – Раф мучительно выдыхает, представляя какую истерику гений закатит, если увидит свою пассию в подобном состоянии. У Моны будет отличный повод чтобы отыграться на Рафаэле, стоит только нежно что-нибудь прошептать на ушко Донателло, и тот в один момент разберет байк на части, а лишние детали засунет возмутителю спокойствия под хвост.
- Бинго, - он слегка наклоняется к ней, произнося слово, словно проводя черту под всем разговором, и подтверждая слова девчонки о той боли, что она успела влить в голову гения. Хотя бы она задумается об этом, и возможно найдет правильный выход из сложившийся ситуации. Лично Рафаэль видит всего два исхода, но, он не собирается обсуждать их с Моной – сама, все сама, детка. Мутант резко отталкивается от забора к которому уже почти прирос, и делает два шага вперед. Пора заканчивать ломать комедию, - приведи себя в порядок, и мы уезжаем.
Когда-нибудь в будущем возможно он пожалеет о том, что бы достаточно жесток с  саламандрой, и так и не найдет себе оправданий, но все то, что случилось после того как Рафаэль повернулся спиной к Моне даст огромную пищу для размышлений. В частности о том, что эта девушка заслуживает приз «Неудачник года» как никто другой. Он услышал звук разваливающегося железа, и досадливо подумал лишь о том, что не стоило качаться на заборе – тот и так дышал на ладан, но когда Раф кинул взгляд через плечо, и увидел как вместе с металлическими трубами в обрыв улетает и Мона Лиза, из груди мутанта вырвался лишь нервный смешок.
Она сама что ли прыгнула?
Молния сверкнула над Гудзоном, и дождь усилился.
Рафаэль едва не поскользнулся в грязной луже и не улетел вслед за саламандрой – мутант и сам не понял как оказался рядом с неровными краями откоса, но единственное на чем он концентрировал взгляд это была тонкая, перепончатая ладонь Моны. Ноги в чертовых берцах скользили по мокрой земле, не находя точку опоры, но он упрямо тянулся к самому краю, понимая, что если не подхватит девчонку сейчас, то сможет недолгое время наблюдать, как падая она грустно машет ему рукой на прощание.
- Двумя… мать твою…держись двумя руками!
Сай вошел в трещины между камнями как по маслу, и тут же намертво застрял там, выполняя функцию кошки – Рафаэль резко выкинул руку вперед, и в тот же момент Мона съехала еще ниже, едва цепляясь за выступы, и выскальзывая из захвата мутанта. Пришлось рухнуть на колени.
- Мона!! Открой глаза!
Его пальцев касаются ее растрепанные локоны, выбившиеся из причёски и мокрые от дождя – Раф с злобным полустоном, перевешивается через край, отпуская сай и чувствует как сам едет все ниже – и если потерять ту точку равновесия, то махать из темной бездны будет уже он. Его лапа смыкается на запястье девушки – крепкая хватка, и в тот же момент она разжимает пальцы.
Вес неравный, но мутант сильный – как там она орала? Дон поступил так, как поступил бы любой человек или мутант? Но Раф это не любой, и то, что он сейчас делает, не поддается его логическому мышлению, скорее это игра – сможет он вытянуть девчонку наверх, или нет?
- Давай же…, - он на секунду замирает, ощущая как колени скользят по грязи. Закрывает глаза. Выдыхает. И одним рывком почти подкидывает Мону на себя, ее цепкие пальцы хватаются за ворот кожанки, он успевает перехватить ее за талию, чувствуя как мышцы руки категорически против подобных нагрузок, и теперь уже, они повязаны настолько крепко, что падать в любом случае придется вместе. Но этого нет в планах Рафа, он нащупывает рукоять сая, и подтягивает себя вместе с саламандрой на безопасное расстояние, отталкивая ногами от земли и принимая сидячее положение, буквально заваливаясь на спину прижимая к себе Мону Лизу. Перед глазами раскидывается грозовое небо – скоро над ними будут сверкать молнии, и пока лишь дождь заливает морду, пропитывая бандану и мешая четко видеть предметы. На языке вертеться очередное ядовитое замечание, - гляди-ка ты все еще жива…
А со дна обрыва раздается грохот упавшего туда оградительного забора.