Донателло решительно не понимал, что он делает не так.
Проклятый робот-мышелов, поначалу столь сильно удивлявший его своим на редкость тонким устройством, теперь не вызывал никаких иных эмоций, кроме злости и раздражения. Гений с огромным удовольствием расколошматил бы чертового маузера о стены лаборатории, если бы только у него была такая возможность — но, к сожалению, эта груда погнутых, исковерканных железяк на данный момент оставалась единственной надеждой изобретателя на спасение Моны Лизы. Не то, чтобы работа над починкой бота застопорилась, напротив, он без особых проблем сумел восстановить часть поврежденного механизма, однако тот, по каким-то временно необъяснимым причинам, по-прежнему отказывался двигаться без посторонней помощи. То есть, он нормально включался и вроде как даже пытался подняться на свои полусогнутые металлические лапы, но при этом его качало аки пьяницу и с такой силой заносило на каждом шаге, что бедный маузер с грохотом слетал со стола на пол. Донни потратил битый час только на то, чтобы по десять раз перепроверить все контакты, и лишь после этого решил еще разок забраться в голову крысолова.
— Уж... поверь... мне... мелкий... автоматизированный... засранец... — бормотал он, напряженно орудуя отверткой и даже не замечая, как в процессе зажмурил один глаз и высунул кончик языка набок от усердия. — Нет... ни одного устройства... во всей этой чертовой Вселенной... которое я не смог бы собрать заново из груды металлолома!... — гений поднял плоскую крышку на гладкой "макушке" робота и с донельзя усталым видом заглянул внутрь. Безусловно, работа шла бы в сто раз быстрее, не будь Дон так сильно измучен постоянной тревогой и недосыпом. За последнюю неделю-две гений умудрился довести себя до такого плачевного состояния, что стал бледной тенью старого Донателло: серый, сгорбленный, с черными кругами вокруг глаз и похудевшим лицом — без слез не взглянешь, ей-богу. Даже руки, и те дрожали, как у закоренелого алкоголика, мешая работе, да и зрение периодически подводило: все периодически двоилось и расплывалось, наверное, от огромного количества употребляемого гением кофеина. В итоге, привычные действия, которые в лучшие дни занимали у него ну максимум пару секунд, растягивались чуть ли не на добрую минуту, а то и все две. Просто потому, что Дон все никак не мог заставить себя сосредоточиться и сразу же запустить мыслительный процесс в правильном направлении. Вот и сейчас, умник какое-то время просто отупело всматривался в густое переплетение мелких проводов внутри разобранной головы маузера, совершенно не представляя, зачем он, собственно, опять сюда полез.
— Ну-ка, что тут у нас стряслось... — отчего-то снова пробормотал мутант вслух, аккуратно подцепляя пальцем один из тонких проводков, вроде как отвечавших за двигательную механику маузера. В тот же миг что-то резко ужалило изобретателя под ноготь, заставив отдернуть руку; затем Донателло осыпало целым дождем колючих искр, и робот с треском повалился набок, выпустив напоследок несколько струек вонючего черного дыма. Дон неблагожелательно выругался.
— Да ты издеваешься!... — несчастный бот был награжден мстительным ударом кулака по исцарапанному корпусу, после чего в очередной раз полетел на бетонный пол мастерской, но на сей раз уже с подачи разъяренного гения — и причина такого жеста крылась вовсе не в болезненном ударе электротоком. Эта вспышка могла означать лишь одно: снова придется искать замену перегоревшему элементу, вновь предстоит отвинчивать детали у других маузеров и проверять их работоспособность... Как будто у него и без того было мало других забот! К счастью, благодаря помощи Кожеголового, за минувшие часы этих самых маузеров у Дона набралось более чем внушительное количество. Это была своеобразная благодарность крока за оказанные ему, кхм, бесплатные стоматологические услуги. Донателло с угрюмым видом сунул обожженный палец в рот, отрешенно подумав о том, куда мог подеваться их новый знакомый. Наверно, отправился обратно в свое логово в глубинах канализационного коллектора... Вот и славно. Старшие братья и сэнсэй явно не были в восторге от присутствия огромной неповоротливой рептилии в их доме, чего нельзя сказать о Микеланджело — тот, напротив, был как будто бы рад завести дружбу с очередным мутантом. Что касается самого Донателло, то сейчас мысли гения были целиком и полностью сосредоточенны на более важных вещах... и не только вещах.
"Так дело не пойдет," — Донни устало откинулся на спинку кресла, устремив взгляд в темный потолок, резко очерченный слепящим кругом света от настольной лампы. Сколько времени утекло с того момента, когда Раф дал ему свою драгоценную подсказку? Каждая минута была на счету, а он, как последний идиот, все никак не мог справиться с элементарным механизмом! Ну, ладно, далеко не таким уж элементарным, но, как ни крути, работать следовало гораздо быстрее и продуктивнее. А что Донни? Донни даже чашку с кофе не мог ко рту поднести, не пролив при этом пару капель на собственные колени. Что за смехота... что сказала бы Мона, если только она увидела своего друга в таком жалком состоянии.
Если, конечно, она вообще была жива. Странно, что он до сих пор в это верил.
Что-то яростно вскипело в уголках покрасневших от усталости глаз, и Дон тут же поспешил закрыть лицо руками, боясь, что кто-нибудь может некстати заглянуть в лабораторию и увидеть его в таком состоянии. Нельзя... нельзя давать слабину, тем более, в такой момент. Работы был непочатый край... он просто не имел права отвлекаться. Донателло еще немного посидел с запрокинутой головой, ожидая, пока слезы пройдут, и вновь наклонился вперед, поднимая перегоревшего маузера с пола. Нужно было трудиться дальше.

I need some sleep
You can't go like this

Вот тебе и еще одна серьезная проблема, связанная с хроническим недосыпом и сильнейшим физическим переутомлением — гений совсем прекратил обращать внимание на свое окружение, и мог даже не заметить появления кого-либо из близких или друзей на пороге мастерской, полностью занятый своим делом. Едва наклонившись за опрокинутым под стол маузером, Дон едва из панциря не выскочил от испуга, когда в стороне от него неожиданно раздался оглушительный металлический лязг. Выронив ни в чем не повинное устройство, Ди порывисто схватился рукой за то место на пластроне, под которым сейчас оглушительно колотилось его сердце, и с идеально круглыми глазищами обернулся на звук, ожидая увидеть как минимум упавший стеллаж, а как максимум — влетевший ему в мастерскую вагон поезда Нью-Йоркского метрополитена. До предела скрученная внутри изобретателя пружина едва не "выстрелила" при виде огромного зеленого существа с клыкастой пастью и длиннющим хвостом, с трудом забирающегося в помещение через небольшую гаражную дверь: воображение услужливо вырисовывало ему образ кровожадного доктора Рене... Однако, то был всего лишь Кожеголовый — не менее крупный и опасный мутант, который, тем не менее, вел себя куда более миролюбиво, нежели его безумный одноглазый "сородич". Тем не менее, внешнего сходства у них по-прежнему было хоть отбавляй. И пускай поначалу Дон как-то даже забыл о присутствии крокодила в убежище, с головой погрузившись в свою работу, теперь он вдруг почувствовал себя до крайности неуютно. Замерев в полусогнутом положении, гений молчаливо проследил взглядом за движениями здоровенной антропоморфной рептилии, в который уже раз подмечая, до чего тот силен и огромен. Становилось как-то даже вдвойне жутко, стоило лишь на минуточку представить, что эти мощные лапы могли сделать с существом обычных, человеческих размеров, вроде него самого или Моны... И это если учесть, что у Кожеголового не было таких длинных и острых когтей, как у Лизарда!

"Не надо," — мысленно приструнил себя Донателло, моргнув и отведя глаза, — "не думай об этом," — опершись о сидение рабочего кресла, юноша повторно протянул руку за упавшим маузером, но упрямая железяка вновь выскользнула из его ощутимо подрагивающих пальцев, громко ударившись о голый бетонный пол мастерской, и, словно бы издеваясь, выплюнула пару ярких электрических искр.

— Да что б тебя...

I'd tried to count some sheep
But there more than one i miss

Внезапно возникший у него перед носом кончик длинного чешуйчатого хвоста заставил подростка чуть отстраниться, невольно отдернув руку от валяющего перед ним робота. Они ничего не сказал, когда Кожеголовый поднял маузера и аккуратно положил того обратно на стол, лишь молчаливо проследив взглядом за плавным перемещением частично разобранного устройства, слегка растерянный и смущенный всем этой нелепой ситуацией.

— Спасибо, — пробормотал он негромко, выпрямляясь. — И за тех маузеров, что ты принес — тоже спасибо, — добавил техник совсем уж тихо, повернув голову к внушительной кучке ботов у порога мастерской. Сколько же их было в этих мрачных темных подземельях... Кто бы их не прислал — этот человек явно рассчитывал расправиться с черепашками в один-единственный "заход", без лишних угрызений совести натравив на семейство целую орду этих агрессивных механических существ. Неужели среди такого огромного количества роботов, не могла найтись хотя бы пара-тройка уцелевших экземпляров? Знал бы Донни, что в дальнейшем ему придется чинить едва ли не каждого из них... "Не будь дураком, Ди. У тебя не было иного выбора," — мысленно вздохнул изобретатель, нехотя припоминая события того рокового утра, когда ребята и их сэнсэй едва не лишились своего драгоценного убежища... а то и своих собственных жизней. — "Электрический разряд был единственным нашим спасением... ты просто не мог поступить иначе..."

Заслышав тихую реплику Кожеголового, гений, не удержавшись, адресовал кроку отчасти растерянный и недоумевающий взгляд, не совсем понимая, что за помощь тот ему предлагает. Ему показалось, что мутант просто вызвался притащить ему еще одну кучу маузеров из глубин канализации — в самом деле, откуда юноше было знать, что этот зубастый товарищ неплохо разбирался в электронике? Тем более, что даже сам изобретатель все никак не мог понять устройство этих крохотных и, на первый взгляд, совершенно примитивных роботов... Они были слишком хорошо сделаны. Настолько хорошо, как если бы для их создания использовалась какая-то совершенно новая, незнакомая гению технология. Смешно, конечно... Он просто слишком сильно утомился, вот и все.

"Это банальная усталость, Донни. Не более того."

— Что? Ох, нет, спасибо, — повторил умник вот уже в третий раз, невольно чувствуя себя эдаким попугаем, зациклившимся на одной и той же фразе. — Ты принес достаточно. Я просто... просто все никак не соображу, как их починить. Стоит разобраться с одной проблемой, как тут же возникает парочка других, посложнее. Приходится заимствовать части "тел" других роботов... а затем все окончательно ломается, — на этих словах Донателло, не сдержавшись, с нажимом потер красные от недосыпа глаза, после чего беспомощно уронил руки вдоль закованных в костяную броню боков. — Забавно, но... я почти всю свою жизнь увлекался роботехникой. Это всегда было что-то вроде хобби для меня. А сейчас я даже не могу понять, что именно я делаю не так, — сказав это, юноша обошел рабочий стол и осторожно забрал у Кожеголового притащенную им механическую голову, разглядывая собственное понурое отражение на гладком стальном корпусе. Следующий вопрос мутанта, однако, заставил его отвлечься от этого глупого занятия и вновь обратить взор на вытянутую, чуточку даже приплюснутую янтарноглазую морду. Все-таки, он ошибался: этот крокодил совсем не был похож на Лизарда... Даже взгляд — и тот отличался. Был более спокойным и... добрым, что ли. Дон изумленно моргнул, не зная, как ему реагировать не услышанное, но затем его собственная зеленая физиономия заметно помрачнела — как и всегда, при одном только воспоминании о пропавшей без вести саламандре.

— Да, — ответил техник с небольшой заминкой, опуская взгляд обратно на маузера. Его голос слегка дрогнул, так что Донателло пришлось негромко прокашляться, прежде, чем уже чуть тверже продолжить: — Мона мой очень хороший друг. По-крайней мере, она была им... до того, как ее у меня забрали, — сказав это, гений поспешил отвернуться, крепче стиснув ни в чем не повинную голову мышелова. Ему не нравилось, что Кожеголовый так пристально на него смотрел... И ему не хотелось говорить с ним обо всем случившемся. Словно бы почувствовав настроение парнишки, крокодил сам перевел разговор на другую тему, которая, впрочем, оказалась ничем не лучше предыдущей. Дон замер, облокотившись панцирем о край столешницы и внимательно вслушиваясь в хриплую, чуточку скрипучую речь крока. И снова эти загадочные "кренги"... Вот уже далеко не в первый раз Кожеголовый упоминал о них в разговорах с Донателло и его братьями. Будь у гения чуть больше времени и желания, он бы непременно попытался разузнать у крокодила, о ком это он все время толкует, но... Сейчас ему было банально не до того. Тем не менее, он просто не мог не посочувствовать бедному мутанту, когда тот начал рассказывать о перенесенных им душевных муках и не менее страшных физических страданиях. Кем бы ни были эти кренги, Донни явно не мог назвать их хорошими парнями, раз они так жестоко обошлись с ни в чем не повинным существом... Пускай даже с таким большим и страшным на вид, как старик Кожеголовый.

I need some sleep
Time to put the old horse down
I’m in too deep
And the wheels keep spinnin’ round

Дон все также молча склонил голову, не спеша с ответом на очередной поставленный перед ним вопрос. Сам того не ведая, но Кожеголовый затрагивал слишком глубокие, слишком личные темы, о которых он не то, что не желал говорить с кем-либо — ему было мучительно больно даже просто думать об этом. Тем не менее, отчего гению было гораздо проще беседовать об этом с едва знакомым ему разумным крокодилом, нежели с кем-то из своей родни или друзей... Как странно. Может быть, это все потому, что в глубине души он по-прежнему боялся их укоризненных, а то и откровенно презрительных или насмешливых взглядов? Дону почему-то все время казалось, что братья и Сплинтер не поймут его новых, прежде неведомых чувств к этой бедовой, вечно влипающей во всяческие неприятности девушке-саламандре. Он еще и сам не успел до конца в себе разобраться... Или же нет, он уже давным-давно все понял, просто боялся сказать об этом вслух. Одно дело, в запале выкрикнуть давно терзающее тебя признание во время приступа неконтролируемой истерики, и совсем другое — спокойно и четко повторить это в куда более мирной ситуации...

Для этого требовалась большая сила воли, а именно ее умнику сейчас и не доставало.

— Да, — хрипло откликнулся Донателло, отложив голову маузера обратно на стол, но все еще не спеша оборачиваться к Кожеголовому лицом. Изобретателю не хотелось, чтобы кто-нибудь, даже едва знакомый ему мутант, видел застывшую на его лице маску безудержного сожаления. — Но это это не потому, что меня кто-то предал. Я сам виноват в том, что мой друг куда-то исчез. Я сам позволил этому произойти... И вот отчего мне теперь так тошно. Если бы я только... только мог повернуть время вспять, — он порывисто вздохнул, на мгновение дав волю чувствам, но практически сразу же резко повернулся обратно к столу, не глядя схватившись за оставленные поверх мятых чертежей инструменты. — Но, к сожалению, это невозможно, — уже гораздо более жестко произнес техник, вновь принимаясь с остервенением рыться в потрескивающем нутре разобранного им робота. — Вот почему я должен продолжать работать. Не знаю, что с этими маузерами не так, но я обязательно докопаюсь до сути... и заставлю этого дурацкого бота двигаться в нужном мне направлении, чего бы это не стоило. Он должен привести меня к тому месту, где прячут Мону... или то, что от нее осталось, — последняя реплика изобретателя заглохла в низком, протяжном металлическом гуле: это Донни с силой ударил по корпусу маузера рукояткой зажатой в кулаке отвертки. Еще раз критично оглядев распотрошенного робота, подросток устало накрыл ладонью перепачканный, взмокший от напряжения лоб.

— И все-таки, это очень странно, — пробормотал он едва слышно, не отрывая взгляда от дымящихся микросхем. — Эти ребята сделаны иначе, чем любые другие роботы. На вид детали кажутся совершенно обычными, но... что-то меня смущает, — сказав это, умник тяжело облокотился обеими руками о столешницу, напряженно постукивая по ней металлической частью отвертки. Он чувствовал, что разгадка кроется где-то совсем рядом... но все никак не мог сообразить. Это раздражало.

— Что же здесь может быть не так...

Everyone says
I’m getting down too low
Everyone says
You just gotta let it go
You just gotta let it go
You just gotta let it go