Холод и боль.
Обычно холод используют чтобы успокоить боль, например, при сильном ударе, мы привыкли накладывать на синяки и шишку лед - обычно это замораживает неприятные ощущения в ушибленном месте и позволяет быстрее справится с дискомфортом. Представьте если наложить друг на друга ощущение дикого, болезненного сведения всех мышц сломавшегося хлипкого тела, и в добавлении к этому нестерпимый мороз по коже, пронизывающий до самых костей, словно в напряженные мышцы разом вонзили тысячи игл тревожащих заостренным концом каждый натянутый нерв внутри. Непередаваемое, даже жуткое и нестерпимое чувство, вовсе не то, что хотел бы испытать когда-нибудь скромный электрик.
Максвелл за всю свою жизнь получил не много радости, и почти ничего не знал кроме своеобразного пятачка из круга знакомых лиц, к которым уже привык за многие, скучные и однообразные годы. Унылая серая масса, дом-работа... Ужин у престарелых родителей, которые все еще считали его мальчиком, причем никчемным, не смотря на все его достижения, и снова работа. Чертежи, много чертежей его гениальных не воплощенных идей. Как и у любого гения, неисправимого холостяка-неудачника, дома у Дилана творился сущий бардак выходящий за рамки понятия творческого беспорядка. Но это был его родной бардак, привычный и любимый, и отрезанный от своего прошлого Макс серьезно скучал по нему. По дому. Даже по невкусной пережаренной курице скучал, которую подавала его мать к званному обеду... примерно как раз в это время. И тем не менее...
Все это в нем говорила его полузабытая человеческая сущность, не более того. Бренная, слабая. Не способная за себя постоять и отстоять собственные интересы, чего нельзя было сказать о том, кем он стал. Он много больше чем простой смертный. Гордость за себя, за свои поступки, да, он нисколько не жалел о том, что разнес пол улицы к чертовой бабушке, осознание этого лишь подчеркивало его индивидуальность и непомерную силу - все это заглушало собой боли не хуже лекарств, согревало тело почище теплой одежды, или горячего чая. И даже находясь в таком незавидном положении, скованным по рукам и ногам, погруженным в просторный стеклянный резервуар наполненный ледяной водой  ровно настолько, чтобы чуть покрывать сверху тонким слоем голубоватую кожу мутанта, тем самым сдерживая электроманьяка, не позволяя тому проявить свои способности управления энергией - это не могло его остановить, не пугало Электро. Не могло сломить его волю, и если может раньше он сдался, но теперь в его жилах текла не кровь, а чистая энергия, и все было иначе. Энергия ударяла в голову, блестела вспышками молний в пустом взгляде, и все, чего она требовала от Максвелла, слившись с ним, став одним целым, единым симбиотически зависимым друг от друга организмом - свободы. Ему нужно было выбраться отсюда. Злость ворочалась в груди упругим комом, а в мыслях, расслабленно разглядывающий потолок своей стеклянной тюрьмы мужчина, уже давно расправился со всем персоналом занимающимся опытами над ним. Безобидный и связанный? Ха, как бы не так. На его аквариуме изящная пометка "особо опасен", а когда его перекладывали на стол, или оставляли висеть безжалостно растянутым на металлическом каркасе между полом и потолком, ненадолго электрическое оборудование в палате просто напросто отказывалось функционировать ровно до тех пор, пока подопытному внутривенно не вводили лошадиную дозу снотворного. Даже заснувший Максвелл продолжал неосознанно "играться" с освещением, заставляя лампочки истерично мигать над головами ученых склонившихся над ним. Одна из галогеновых ламп с треском лопнула, дождем белых осколков осев на чужой одежде, исцарапав лицо берущей у Максвелла кровь для исследований девушки и застряв в волосах у нерадивых служащих, а новеньких вообще повергнув в ужас. Наверное половина команды работающих с Электро продвинутых ученых не зря тогда с перепугу уволилась, совершив хоть и пошатнувший их карьеру, но правильный и обдуманный ход - когда этот монстр вырвется на свободу лишь вопрос времени, и им очень бы не хотелось оказаться по близости в тот самый, страшный момент.
Смакуя то мгновение, когда он покинет свою тюрьму, Электро пытался высчитать, сколько его здесь держат, но увы... Кроме приборов показателей его жизнедеятельности, стальных балок, кучи проводов, стенда с анализами и электроникой для исследований, в его "палате" не было абсолютно ничего, что могло бы подсказать ему число, год, месяц. Окон здесь тоже не было - псевдогоспиталь был прямо под обычной псих больницей, в бункерах, под землей, располагалась самая настоящая зона 51. Образцы неизвестного происхождения, больные люди и животные подвергнувшиеся то ли излучению, то ли вообще побывавшие в гостях у инопланетян: все то, чем богат загадочный Нью-Йорк и что нужно тщательно скрывать от цивилизованного общества там, на поверхности, за пределами лечебницы.  К счастью для ФБР, или к общей печали всех ученых, действительно интересных науке "существ" здесь находилось не так уж и много. Электро же, не просто как загадке природы, но и как к убийце и преступнику было особое внимание.
Наконец добился славы, да?
Отвратительный шепелявый немец, устраивающий Максвеллу самый настоящий психологический тест, уже давно стал тем, на кого собирался излить свой гнев мутант, как только выйдет из заточения. Он с удовольствием поджарит язык этого самовлюбленного глиста в белом халате, и скормит его собакам. Типичный житель этого прогнившего, испорченного мира... Мира нуждающегося в очищении, потому что человечество, со всем их бездушием и наплевательским отношением не достойно спокойно жить. Бездушный взгляд скользил по лицам плотно обступившим его резервуар, тюрму, и не находил ни одной искры хоть какого-то сожаления в глазах. Разве такие достойны существовать? Наглые, тупые эгоисты любящие только себя. Они просто напрашиваются, чтобы с ними поступили так же.
И снова опыты, словно он не человек. Словно белая лабораторная крыса.
- Мьы вас сделайт самъим нужным сущьеством во всъем мире! - Немец, имя которого недвусмысленно звучало как Адольф, с теми же амбициями как и у самого Гитлера, снова с интересом разглядывает ухмыляющееся лицо мутанта, отражающее красноватые всполохи от мигающих светодиодов на панели перед которой сидела пара в военных комбинезонах, проверяющая частоту электрического импульса и заряд скопившийся вокруг извлеченного из бассейна тела молчаливого "пациента". - Въаши вазможности бесграничхны. Ви как бхальшая бхатарейка. Ви можхете помогхать людям.
Прельщала ли бывшего электрика возможность стать "самым нужным существом во всем мире" и помогать людям со всей планеты своими способностями?
Конечно же нет. Бубум... поезд ушел господа.
Злобная усмешка перерастает в ехидный оскал и мутант широко раздувает ноздри своего афроамерикансого, картофелеобразного носа, умудряясь в пустоте взгляда передать всю искреннюю ненависть и презрение, на которое только способен:
- Знаешь док... Меня теперь интересует только моя судьба. И не знаю.. что будет с людьми, когда я, - голос потрескивает, словно электроток на разорвавшейся линии, -... смогу помочь себе сам.

Внезапный сигнал тревоги прервал "задушевную беседу" крысящегося Электро и немца,  все еще не отводящего своих мутных глазенок, за прозрачными стеклами очков они напоминали так и вовсе какие-то поросячьи горошины, от яркого лица оппонента. - Чтьо случильось? - Недовольно, требовательно прогортанил ученый, нехотя отступая прочь от подопытного, нервно поправив сползшие на кончик носа очки. Это зарытый отсек, здесь всегда тихо и скучно... смертельно тихо и скучно - это место напоминало крошечный ад для неудачников, вроде  Дилана, даже находилось под землей, и было далеко глубже любой могилы - символичненько пахло сыростью и смертью. Многие здесь, пленники своей собственной глупости, или же те, то получил жестокий удар Судьбы прямо в глаз, мечтали о том дне, когда наконец смогут спокойно отдать Богу душу - жизнь в этих камерах была невыносимой.
Но были и исключения вроде Дилана.

Бывший электрик глухо посмеялся, ехидно растягивая полные губы, раздражающе уставившись своими прозрачно-рыбьими, светящимися глазами в худую спину мужчины. - Как... весело, не так ли? - Проскрипел он, в очередной раз чуть дернувшись в сдерживающих его металлических захватах на собственных запястьях. Освещение в камере подозрительно мигнуло, но сразу же процессоры компьютера, электро-технические приборы вновь восстановили свою работу, мерно загудев с удвоенной силой. - Небольшие перебои сэр. Не беспокойтесь. - Нервно дернув плечом доложил один из работников, быстро глянув на недовольно сморщившегося немца поверх большого экрана. Его сосед, перебежав к входной двери, прижимая руку к покосившемуся наушнику, выглянув в коридор, и вихрем влетел обратно в помещение, под звуки раздавшихся неподалеку выстрелов, плотно закрыв за собой прозрачную дверь, - Один из образцов сбежал! Всех просят покинуть этаж, пока его не поймают. - Он подскочил к "психотерапевту" Электро, с решительным видом подхватив мужчину под худой, костлявый локоть, - Отсюда срочно надо уходить! Мы выведем вас, без паники.
- Что за вздор! - Доктор и без того был, мягко говоря не красавец, а теперь, покрасневший от возмущения, с перекошенной миной и сузившимися в две крохотные щелочки глазками, так и вовсе превратился в бесоподобное существо, нервно дергающее плечами и суетливыми движениями отнимающее у хватающего его работника свою одежду, - Я должъен прходолжать! - Взвизгнул мужчина, метнувшись обратно к брошенным всеми приборам. - Чтъо происходит?! Они не работать! - Наверное все ученые, ну, больше чем половина, подвержены редким припадкам паники и какой-то остервенелой, болезненной, отчаянной истерии во время которой в критические моменты они из последних сил хватаются за свои изобретения, свою работу, ища в ней свое спасение. Немец не был исключением из большинства, и старательно дергал за рычажки, поворачивал рукоятки регулировки питания в водяную тюрьму Дилана до тех пор пока они не выпали из паз, и лихорадочно щелкал то и дело опускающимися тумблерами, пытаясь восстановить работу отказывающейся работать техники. Под шумные хлопки выстрелов неподалеку, под тихий, потрескивающий сдавленный смех пленника, все панели буквально взорвались искрящимся потоком, плюясь фонтаном чистой энергии из потрескавшихся экранов и змеящихся по гладкому полу разорванных проводов.
Пара в рабочих комбинезонах наплевав на сохранность своего "подопечного", уже давно покинула ставшую опасной, из-за ослабленного контроля над разъярившимся электрическим монстром, камеру, предоставив доктору самому разбираться со своей подопытной крысой. В конце концов он ведь сам не захотел уходить...

- Нет! - Гортанно прокричал мужчина, едва не получив сноп искр прямо в уродливую физиономию - ему пришлось спешно прикрыть обожженное лицо руками и сделать неуверенный, широкий шаг назад, почти сразу наткнувшись спиной на стеклянную перегородку. "Плевались" теперь уже не только компьютеры и прочее считывающее оборудование близ "клетки", но и освещение в камере, безостановочно мигая, искря, а пара электрических ламп прямо над съежившимся доктором так и вовсе разлетелась на тысячи мелких осколков, блестящим дождем осыпавшись на низко склоненную голову незадачливого ученого. - Nein! Nein! - Забормотал несчастный, теперь уже обхватив обеими ладонями собственную макушку и позорно попытавшись укрыться под столом.

- О да, док, даааа, - Довольно рокотал со своего места, связанный, прикованный, черт возьми, чуть ли не распятый на своем жутко неудобном "лежбище" Максвелл Дилан, кажется искренне наслаждаясь тем шоу, которое он устроил благодаря переполоху снаружи учиненному каким-то неизвестным экспериментом. Белесые, усталые глаза устремились в изуродованный потолок, некогда абсолютно белый, как в старой больничной палате, теперь же местами покрытый черной копотью, с болтающимися на ниточках обломками ламп и хромированными кривыми трубами - так же  значительно почерневшими. - Я почти свободен.
Ему нужно еще немного усилий. Кисть все еще плотно обхватывает широкая полоса металла, туловище зажато ремнями, а голову... он едва может ею повернуть, или взглянуть вверх, задрав подбородок - единственное, что свободно, это пальцы, сжимающиеся и разжимающиеся, по которым сейчас змейкой пробегала миниатюрная молния, да онемевшие от холода, кривящиеся в болезненном оскале губы. Он был ослаблен... как же долго они подавляли бушевавшую в нем энергию, или вызывали резкий ее скачок, экспериментируя и играясь со способностями, данными ему природой. А, как известно, с природой шутки плохи. Ему нужно сконцентрироваться. Как он хочет вырваться на свободу, как хочет напитать себя живым электричеством...
Он страшно голоден.

А еще он так хочет отомстить всем людям в этом чахлом городишке и маячившая перед ним перепуганная, ненавистная рожа немца не давала мутанту собраться для последнего рывка.

Белая тень мелькнувшая у входа, едва слышно, в этом невообразимом шуме стоявшем в помещении, скрипнув входной дверью, не могла проникнуть в комнату незамеченной для лихорадочно бегающего  по стенам светящегося взгляда бывшего электрика. Кажется сюда пожаловал тот самый гость, благодаря которому и случилась вся эта смешная паника.
Существо женского пола. Об этом однозначно намекала небольшая грудь, узкая талия и широкие бедра запыхавшейся, перепачканной кровью беглянки, утомленно прислонившейся к прохладной стенке. Кажется она довольно высокая. Девушка... Молодая и невинная, с большими, изумрудными глазищами в обрамлении густых, каких-то странно белых,словно покрытых инеем ресниц - но что с нею сделали? Во что превратили?!
Она страдает?
С некоторых пор Максвелл воспитал в себе глухую ненависть к подобным творениям, имеющим шерсть, или панцирь, или еще что либо, ласты, жабры, хвосты, или же чешую - в общем нечто среднее, между человеком и животным. Он не забывал, благодаря кому здесь оказался. Благодаря кому здесь его пытали, жаждали убить, уничтожить, превратив его в безвольный сгусток энергии для питания чуть ли не для доброй половины Американского континента, халява сэр. Опять украсть его идею... а виноваты такие животноподобные существа. Но между теми тварями и этой барышней было одно большое различие - она разделяла судьбу Электро, здесь, сейчас. Она оказалась в этой камере, измученная,  избитая... раненная, возможно даже как и он - а вдруг ее предали такие же, как она? Дилана например просто предало все человечество. Человек... мышь... Взгляд рассеяно скользит вдоль всего хрупкого, худого тельца облаченного в больничное тряпье и заканчивается на окончании длинного, почти голого хвоста пленницы.
Только один вопрос: как она таскает с собой такое внушительное оружие?!
Хотя не ему, "громовержцу" судить, но эта гигантская, плоская, ловящая бледный свет оставшихся целыми галлогенов, на свой узорчатый срез покрытый багровыми, свежими пятнами крови, жуткая изогнутая секира, казалась чуть ли не в два раза больше самой мышки. Было в этом что-то завораживающе-притягательное: агрессивный блеск металла, белоснежная короткая шерсть, и ярко-алые, кровавые розы витиевато украшающие открытые участки ее тела.

- Ты кто? - Тихий, потрескивающий голос бывшего электрика перекликался с жалобным скулежем замершего перепуганной шавкой под столом доктора, и хрипением совершенно испорченной техники.
- Выпусти меня... - Просяще добавил он, видя в глубоких, цвета молодой листвы, глазах испуганно застывшей незнакомки то, что он видел в себе, в своем отражении в зеркале, еще даже пока не стал таким - полное отчаяние, а теперь и решительность вкупе с равнодушием.  По крайней мере ее глаза не были пустыми... или по дурацки любопытными к его особе.
Может ей было жаль его?
- Я тоже хочу сбежать отсюда. - Мы нужны друг другу, ты знаешь это... ты должна знать об этом! - Помоги мне. Освободи меня.

Электро не собирался оставаться в этих замшелых клетках, у него было слишком много планов на будущее. Кроме того, что сравнять весь этот муравейник с землей, он должен был отомстить той мерзкой парочке, собственно, благодаря которым он и оказался здесь. В глухом заточении... Благодаря им он испытал на своей шкуре просто кучу омерзительных препаратов. И чувствовал себя самой настоящей подопытной крысой... К слову о крысах.

Девочка оказалась не промах и сразу выставила ультиматум, не спеша бросаться к закованному электро-психопату и освобождать его от пут. А ведь и правда, с огромным таким риском для жизни - а ну как это светящееся тело решит с ходу ее зажарить, превратить в эдакий шашлычок с разделочным ножом в подарок. Дерзкая какая.

Потрескавшиеся бледные губы Максвелла снова растянулись в едкой, наглой ухмылке, едва заметно приоткрыв белую полоску зубов. Пустой взгляд бегло метнулся к панически прикрывшемуся стулом мужчине, решившему сберечься под покосившимся столом. Доктор продолжал нашептывать на немецком молитвы всевышнему, перепугано вертя головой по сторонам, видимо ища пути к отступлению - незаметно, тихо, мимо мутантов, один из которых открыто желал ему смерти, а другой представлял собой угрозу военных масштабов, со своим непревзойденным, слившимся с телом оружием.И он определенно точно не собирался никого лечить! - Я ЗДЪЕСЬ! - заслышав голоса команды зачистки,  скрюченный мужчина мгновенно высунул свою худую, скуластую физиономию, едва не сорвав голос от воплей, - Спхаситье! HILFE! - попытавшись ползком добраться до дверей, Адолф мгновенно схлопотал разряд, метнувшийся рваной молнией от ближайшей искрящей аппаратуры аккурат в оттопыренную, костлявую пятую точку, украсив мятый халат ученого темным, обугленным пятном с витиеватым дымком поднимающимся к потолку.

- Вернись на место червяк, - не смотря на то, что Электро был очень ограничен в своих возможностях, поврежденная система позволяла ему совершать такие элементарные вещи. Однако самостоятельно освободить себя он все-же не мог. Ему нужна была помощь. Ему нужна была помощь Сони.
- Ты же видишь, - бывший электрик до боли сжал кулаки в своей водяной темнице, демонстрируя мыши, что кроме подпаленного халата визжащего жирной свиньей докторишки он здесь бессилен, - Я не могу... Я еще слишком слаб, но... Ты могла бы сама заставить его. Ты можешь применить силу. Ты ведь не беспомощная, - заметил Дилан, опустив глаза на застрявшее в полу, покосившееся лезвие на конце мышиного хвоста. Дверь сотрясалась с другой стороны от ударов - создавалось впечатление, что на нее с разгона напрыгивали все охранники разом, или, притащили с поверхности толстое полено, используя его тараном - судя по увеличивающейся выпуклости с этой стороны, они и использовали нечто похожее, чтобы прорваться в закрытое помещение. В котором вот-вот, судя по бешено искрящей проводке и запаху гари должен случится пожар.

- Ньо я не врач! - тихо проскулил оглаживающий свою прожженную насквозь рабочую одежду, похлопывая по тому месту, вытряхивая на пол почерневшие кусочки ткани, пеплом разлетающиеся в стороны. Однако, едва стоило мутантке не спеша повернуться лицом к съежившемуся (идиот, надо было сразу валить с ассистентами, пока у тебя был шанс!) ученому, тот еще больше побелел и испугано закрылся руками. Перспектива быть изящно нашинкованным, а судя по всему девушка уже успела кого-то порубить на кусочки, его совершенно не прельщала. - Хорошо! - пискнул он, пятясь все в том же полусогнутом положении к покосившемуся шкафу в углу помещения. Не отводя взгляда, загнанный в угол мужчина слепо нашаривал на полках подобие аптечки. - Толькхо не убивайтхе... - схватив рукой пакет с бинтами и обеззараживающими средствами, валяющийся в углу и никому не нужный. Никто не был готов к таким поворотам, и от аптечки на самом деле осталось одно лишь название - все шкафы, все полки были забиты электроникой и препаратами, которые могли бы пригодиться в изучении феномена которым обладал Максвелл Дилан.

Как жалко, как смешно выглядел этот некогда самоуверенный, вечно хвастающий своим непревзойденным умом и навыками тип, обещающий расщепить Электро на молекулы и пустить его "батареечную энергию" во благо общества. Теперь от этого важного вида не осталось ровным счетом ничего - мужчина боязливо приблизился к Соне, прижимая пакет к щуплой груди, быстро перебегая мыльными глазками от спокойной, чуть подергивающейся от редких, болезненных ощущений в раненном плече белой мордашки к открытой ране. Вернее к двум, но плечо было пожалуй ужаснее пролетевшей насквозь пуле в лодыжке. Собирался ли он извлекать пулю, к слову, из обезображенного плечевого сустава? Вряд ли.
- Я сделайт, руки поднять, - пропищал ультразвуком ученый, вынимая моток марли и сминая ее в пласты, дрожащими руками прижимая к поврежденной коже и лихорадочными движениями, трясясь от страха, принялся обматывать стройное тело, то и дело косясь в сторону дверей. Может стоило дотянуть время?  Солдаты ворвутся, скрутят этих взбесившихся мутантов и спасут его шкуру. Все счастливы, не так ли?

Вот только у беглецов совсем другие планы.

Гнутое железо узких ворот в лабораторию опасно заскрипело, сообщая о том, что долго не протянет. Автоматная очередь по дверям оставила изящный узор наискосок, пробив в нескольких местах истончившееся железо. Ох и просияла же дрищеватая морда доктора, предвкушающего то, с каким удовольствием он потом исколет транквилизаторами взбушевавшегося Электро. А еще у него будет новая любимая мышка для опытов - оценивающе взглянув на девицу, молча поправляющую кривую перевязь, мужчина едва рот не порвал от довольной ухмылки, аж приобнажив идеально белые, ровные зубы.

- Освободи меня. - Электро снова сотряс свою клетку, выпустив сноп искр и мелких разрядов, убежавших к неисправным, хрипящим панелям, растворившись на подернутых рваными волнами, серых экранах. - Освободи меня и мы выживем оба! - Белые зрачки немигающими точками уставились на зажатый в тонких пальцах мутантки пропуск. Жадно и требовательно. Электро сомневался, что эта странная барышня способна совладать с толпой охранников. Без защиты, раненная... В одиночку. - Я не убью тебя. - Хриплое обещание теряющего терпение и силы мутанта, очевидно все-же подействовало на не решавшуюся на столь рискованный шаг Соню, и девушка сделала свой короткий шаг к его свободе - неловким движением провела ребром карточки по считывающему устройству.
А за ее спиной доктор Адольф сравнялся цветом со своим истерзанным халатом, захлестнув щуплые ладони на собственной физиономии, в ужасе взирая как пускай и поврежденная, но все еще подвластная элементарным командам система послушно снижает все защитные функции, ослабляя захваты на теле довольно хмыкнувшего, успокоившегося Электро.

С глухим шипением, выпустив облака пара от разогретой, наэлектризованной воды заполняющей резервуар, в который помещали тело Дилана, его тюремная, скажем так, кабинка, отщелкнула ремни на его запястьях, ногах и широком торсе, наконец отпустив своего неспокойного пленника на волю.

- Хах... Свобода. - Признаться, он начал отвыкать от нее. Даже первый раз за столь долгое время сделав шаг, Электро пошатнулся, схватившись за балку собственной камеры, сжав ее в дрожащей хватке. Молча, сосредоточенно разглядывая свою бледную, с перебегающими искрами на месте артерий кисть, бывший электрик молча поднял глаза на опасливо отступившую назад Соню, едва не столкнувшуюся спиной с панически пытающимся слиться с окружением ученым. Максвелл не стал дожидаться, когда недоверчивая девушка решит, что поступила слишком опрометчиво, выпустив на волю это электрическое чудовище, и разрежет его пополам своим необычным оружием - он просто подошел к ней, покачиваясь, пошатываясь и спотыкаясь, и тяжело опустился рядом на одно колено, протянув руку по направлению к ее истекающей кровью лодыжке. Он ничего не сказал, ничем не обозначил свои действия.

Просто крепко сжал ее ногу.

Резкая боль на несколько секунд ослепила мышь, и Макс мигом одернул руку, серьезно опасаясь, что девушка, попросту испугавшись, его атакует. На месте раны теперь красовался смазанный отпечаток чужой ладони, - Я прижег рану. Больше ты не будешь истекать кровью. А теперь мне нужно напитаться...

Оставив мутантку обдумывать его поступок, игнорируя натужные стоны с минуты на минуту готовой разлететься на куски двери, бывший электрик направился к плюющимся разрядами панелям, с голодным и довольным выражением склонившись к технике.

Максвелл Дилан пожалуй был одним из самых образцовых, самых дисциплинированных жителей Нью-Йорк сити. Он выкидывал мусор исключительно в корзины, переходил дорогу на зеленый свет, а при встрече с коллегами и соседями скромно и вежливо говорил "здравствуйте". Исправно платит налоги, не водил машину, поскольку боялся штрафов и неправильной парковки, никогда не пытался оспорить несправедливое лишение премии и уважал полицию. Он всегда делал все, что ему говорили.

Слишком многое он позволял людям с собой делать, стараясь быть примерным гражданином. Хорошим человеком. Последние события доказали ему, что общественность - это жестокий, жадный муравейник, в котором есть люди так похожие на простых, никчемных рабов, хотя Америка уже давно как свободная страна. И почему он так долго отказывался принимать это? Почему так наивно надеялся на то, что все изменится к лучшему, и однажды, он сможет почувствовать себя полноценным членом общества, а не существом на задворках созданным для одной лишь цели - делать что-то, что другие, мнящие себя выше всех, могли бы потреблять себе в угоду.
Он ждал перемен. А когда дождался - оказался за решеткой, как подопытная крыса, из которой высосут все что можно, прежде чем скинуть жалкий, съежившийся трупик в печь для отходов.

- Заставь меня...

Смягчение наказания? Гнить в своей тюрьме дальше, под усиленной охраной, испытывая все больше новых унижений, и загибаясь от насмешек того ехидно ухмыляющегося хмыря, за широкими спинами солдат? Серьезно? Ониправда расчитывают, что данная перспектива звучит хоть как-то привлекательно?
Электро затылком чувствует десяток взведенных курков в дрожащих руках. Почти физически ощущает стекающие по чужим телам соленые капли пота, убегающие со лба за воротник униформы. Слышит тяжелое, прерывистое, хриплое дыхание военного отряда, дожидающегося, когда сбежавший пациент клиники покорно склонится пред ними на колени, осознав свой проступок. Интересно, читали ли они его резюме, валяющееся тут же, где-то под столом, в куче мусора - тихий, скромный парень, поддающийся чужому внушению и чуточку психически нестабильный?
Приборы давно прекратили свое истеричное, беспорядочное мелькание, рассыпая электрические фейверки во все стороны, и единственным источником света в наполненной запахом гари, железа и сожженной резины служил аварийный багровый свет, да восполнившая свои запасы энергии ярко-голубая фигура Дилана, в подпаленном костюме из полиуретана, от которого к потолку поднимался витиеватый дымок - гигантская, живая светодиодная лампа. С наслаждением вытянув перед собой полупрозрачную руку, с пробегающими по нервным электрическим узлам под кожей огоньками, бывший электрик с видом познавшего единую истину мудреца крутил перед собственной губастой физиономией свою подсвеченную ладонь, с любопытством сжимая и разжимая пальцы, лениво шевеля ими и любуясь реакцией плещущейся в нем  нерастраченной энергии. Каждое его движение, нарочито медленное и расслабленное неизменно было встречено целым хором дрожащих голосов с требованием поднять руки. Раз уж он ими пошевелил...

- Что-что? - неожиданно развернулся лицом к толпе перед входом мужчина, еще больше поразив всех тем ярким светом в глазах и уродливой образиной, по которой, словно ядовитые змеи перебегали яркие, змеевидно расскеющие мерцающий кожный покров пурпурные ленты зарождающегося гнева и раздражения, - Мне поднять руки? - холодно уточнил бывший электрик, бездумными, рыбьими глазищами воззрившись на перепуганную охрану, вытянув шею и сгорбившись, держа распахнутые ладони на уровне груди. Более опытные офицеры, видавшие в этих подземных хатакомбах всякую мерзкую тварь, пострашнее всяких мужиков-светлячков, держались гораздо более спокойнее их молодых коллег, столкнувшимся с бунтующим "нечто" впервые в своей жизни. Макса так и подмывало оскалить рот в злобной, глумливой ухмылке и с угрожающим "Бу!", сделать широкий шаг по направлению к трясущимся жалкими зайцами молодым парням. Ему нравилось, как на него смотрели... вот так. Не презрительно, без надменности, или приевшейся гадостной насмешки превосходства - его боялись, а значит, он уже добился того, чего так долго жаждал... Уважения. Какие люди глупые, понимают только грубую силу, не оценив до этого возможности человеческого мозга по достоинству. Теперь у него есть все, что заставит их подчинятся его воле. А не наоборот.
Обратив внимание на съежившуюся на полу мышь, Электро искривил полные губы в подобии улыбки. Кажется только он и его спасительница понимали, что здесь происходит.

- Хорошо, я сдаюсь, - меланхолично пробормотал Дилан, плавно поднимая искрящие ладони над головой. Кажется это никого не успокоило, - Шутка, - хором проскрипели рации, прикрепленные на нагрудных карманах униформ и поясных, широких ремнях охраны, спустя мгновение разорвавшись на кусочки, словно давно были начинены порохом и только и ждали, когда с них сорвут невидимую чеку, - Надеюсь вы успели позвонить родным? Поговорите с ними. Похвалитесь, какие вы молодцы... Поймали беглых уродцев, - отключенные мобильные телефоны в чужих карманах отозвались истеричными звонками, которые выдавали всевозможные предпочтения служивых, будь то заставка из детского сериала, или шутливый голосок вопящий о том, чтобы хозяин наконец взял трубку - помещение буквально разрывалось от закладывающего уши шума. Громкость звонков скакала от тихого шепота, до оглушительной сирены на отметке "максимум", - С дороги... - разветвленная молния секундной вспышкой озарила разбитую комнату, ослепив растерявшийся отряд, и этим же приведя его в чувство. Хлопки выстрелов в пустоту пересеклись с треском живого потока энергии, пронзившего по дуге охрану, сыграв роль щелчка для стоящих в рядок прямоугольников домино - повалившись плечом друг на друга, хорошо "прожаренные", но пока еще живые бравые ребята теперь хором охали, расстелившись на пороге, придавив собой истерично визжащего немца, которого, на его счастье, лишь немного прижгло с затылка, образовав красную, аккуратно круглую лысину, - Заткнись червь. Или твои потроха я тоже прожарю до хрустящей корочки.

Игнорируя раненных, уже не в состоянии позвать на помощь, или подать любой сигнал подмоге, бывший электрик перешагнул через распластавшиеся по полу лаборатории обожженные тела, и остановился прямо над притихшей Соней, молча глядя на девушку сверху вниз. А затем просто подал ей руку, предлагая опереться о свою горячую ладонь.

- Идем...

Идем отсюда.

Отбросив мысли о маскировке, такой хвост, простите, не под одним балахоном при всем желании не спрячешь, Электро уверенно шагал вперед, таща мышку за собой, крепко держа ее запястье и не думая отпускать даже тогда, когда перед ними возникали препятствия в виде дверей, которые Максвелл открывал легким движением пальцев, ломая электронные замки, или возникали ни о чем не подозревавшие, не получившие предупреждений вовремя солдаты. Он не сбавляя шага уверенно шел вперед, распугивая сим зрелищем и "врачей", вынуждая их белыми, вспугнутыми голубями прятаться в боковых камерах, убираясь с чужого пути.
Остановился Электро лишь тогда, когда парочка оказалась в лифте. Тяжелая секира на конце мышиного хвоста оставила внушительных размеров зарубину посреди пола кабинки, пока они поднимались на первый уровень клиники. Выпустив кисть мутантки, Дилан, наконец, соизволил опустить голову и просто взглянуть на свою спутницу.
- Я не люблю таких, как ты. Из-за них я оказался здесь, - он снова бездумно уставился куда-то в потолок, рыская по стенам в бесцельном ожидании, когда они наконец покинут это место, - Я помогу тебе бежать, потому что ты помогла мне. Потом я должен отомстить... да. Я должен отомстить, - задумчиво добавил он, словно бы пробуя на вкус эти столь непривычные для него слова. Пока он даже представления не имел, чисто теоретически - где искать своих обидчиков? Как он собирается мстить, что будет делать дальше и где укроется.

Сейчас он просто сможет выйти отсюда, и пока-что, это Электро устраивало.
Начинать надо с малого...