Алопекс ужасно нравилось ее новое жилище.

Само собой, назвать эту крохотную, но по-своему уютную и очаровательную квартирку "домом" у нее пока что язык не поворачивался: в конце концов, лисица провела здесь совсем мало времени, буквально несколько дней, и, сказать по правде, все еще чувствовала себя немного лишней... И вовсе не потому, что Мондо Гекко якобы показал себя негостеприимным хозяином. Наоборот — геккон был очень мил и радушен по отношению к своей новой соседке по комнате, и буквально из кожи... ээ, чешуи вон лез, чтобы Ло было предельно комфортно в его холостяцкой берлоге. Он буквально не отходил от нее ни на шаг, постоянно находясь где-то поблизости (что было не так уж и сложно, учитывая донельзя скромные размеры жилплощади), что-то рассказывая либо показывая; стоило Ло задуматься над тем, где взять полотенце, как последнее тут же оказывалось у нее в лапах; едва в ее брюхе начинало подозрительно урчать — и Мондо немедленно с заговорщической миной вырисовывался прямо перед ней, протягивая обомлевшей куноичи какую-нибудь незнакомую ей вкусняшку, вроде подогретого хот-дога или вкусного шоколадного батончика. Поначалу, Алопекс ужасно терялась от эдакого усиленного внимания к собственной персоне: кажется, даже Майк не вел себя так заботливо по отношению к беглой наемнице, как это делал его хвостатый приятель. Это выглядело... странным?

В самом деле, кому еще, кроме старины Микеланджело, могла быть по-настоящему интересна ее дальнейшая судьба? А главное — с какой стати? Они ведь совсем друг друга не знали...

Но, по всей видимости, самого Гекко данное обстоятельство ни капельки не смущало. Он вообще вел себя до невообразимого просто: все время улыбался и трещал без умолку, то и дело забрасывая основательно робеющую лисицу целыми снопами разнообразных вопросов, начиная с того, откуда она вообще такая взялась и кем была раньше, человеком или белкой-альбиносом, и заканчивая куда более личным "а почему ты вдруг решила уйти из Клана?" или "а тебе не холодно без штанов?". Само собой, Ло по большей части отмалчивалась и смущенно отводила взгляд — не потому, что ее раздражало поведение Мондо, просто ей нужно было чуть-чуть привыкнуть к его шумному, говорливому обществу. Ну, а Мондо, прекрасно видя ее скованность, мудро переводил разговор на другую тему, позволяя лисице расслабиться и переключить внимание на что-нибудь еще. Например, на тьму разноцветных баллончиков с краской для граффити, что внушительной стеной выстроилась на одной из полок шкафа, или на высоченную стопку компакт-дисков, миниатюрной пизанской башней кренящейся возле здоровенного музыкального проигрывателя, или огромные странные плакаты на стенах, изображающие патлатых, одетых в шипы и кожу людей с гитарами наперевес, или шипучую газировку, от которой у нее аж пена носом пошла... Словом, Мондо, как и Майку, было что показать своей новой знакомой. И Ло, как-то совершенно незаметно для самой себя, начала тянуться ему навстречу, с любопытством шевеля заостренной пуговкой носа и вовсю лупя свои огромные изжелта-черные глазищи — совсем как она делала это в компании младшего ученика Хамато Йоши.

Все-таки, они были ужасно друг на друга похожи, эти два мутанта... Может, именно поэтому Алопекс так быстро привыкла к Мондо и его тесной, жутко загроможденной комнатушке, в которой и шагу нельзя было ступить без риска споткнуться о какой-нибудь рандомно валяющийся под ногами предмет, вроде скейта или пустой коробки из-под пиццы? Ведь, если хорошенько подумать, ей и вправду был необходим кто-нибудь вроде Майка или Мондо Гекко — кто-то, кто не стал бы молча терпеть ее присутствие рядом, а, в свою очередь, радостно потянулся бы навстречу неуверенному в себе песцу, даря ей редкое ощущение уюта и домашнего тепла? Да и самому Мондо явно требовался компаньон: сложно представить, как он, будучи настолько дружелюбным и общительным, умудрялся жить здесь совсем один. Интересно, а почему Мона жила отдельно? Как поняла Алопекс из безостановочной трескотни геккона, они с ящеркой были знакомы еще до их судьбоносного контакта с мутагеном. Почему же она не подселилась к своему старому знакомому, хотя у нее наверняка была такая возможность? Увы, Ло пока что не понимала всех тонкостей взаимоотношений черепашек и их немногочисленных друзей, да и в целом — всех нюансов здоровых человеческих отношений. Ей было очевидно, что Мона с Донателло очень сильно друг к другу привязаны, но в силу личной ограниченности, наемнице было совершенно невдомек, отчего саламандре при этом не стоило делить свое жилье с другими мутантами вроде Мондо. И оттого, Алопекс даже всерьез начинала жалеть бедного парнишку, поневоле сравнивая его жизнь со своей собственной и находя в ней немало грустных совпадений. К примеру, острое чувство одиночества и собственной... непригодности, что ли.

В самом деле... кому они оба были нужны?

Возможно, именно это донельзя печальное осознание, в конечном итоге, и заставило ее отчасти раскрыться навстречу своему новому знакомому, сбросив оковы недоверия и острой неуверенности в себе. Первичный лед начал стремительно таять, и уже к концу третьего дня их совместной жизни, Ло практически перестала строить из себя молчаливую буку, уже более-менее активно реагируя на болтовню геккона и даже расспрашивая его о чем-то взамен. Например, о том, чем он любил заниматься в свободное время, и чем зарабатывал себе на жизнь — все-таки, ей не хотелось стать для него эдакой неблагодарной, прожорливой обузой. Узнав о том, что Мондо подрабатывает продажей эскизов для будущих татуировок, Алопекс весьма живо заинтересовалась этой темой, так что уже совсем скоро парень продемонстрировал ей все свои рисунки, а заодно объяснил принцип нанесения несмываемого изображения на кожу и то, какой смысл это могло в себе нести. Гекко даже в шутку предложил ей набить одну такую татуировку поверх снежно-белого меха, после чего ребята неплохо повеселились, наперегонки гоняясь друг за другом по всей квартире: Мондо делал вид, что собирается наколоть Ло здоровенное сердечко на пышной ягодице, а наемница с веселым рычанием от него улепетывала, здоровенными прыжками перемахивая через стулья и барную стойку. В конце концов, геккон вообще влез куда-то на потолок, продемонстрировав изумленной наемнице свою поразительную природную... липучесть? и тут же неловко свалился в объятия древнего раскладного дивана, чем немало перепугал свою пушистую сожительницу. По случайному стечению обстоятельств, под задницу Мондо угодил старенький игровой геймпад — и тут уж Ло просто не смогла сдержать рвущегося наружу любопытства: что это такое?

Мондо Гекко словно бы всю жизнь ожидал этого вопроса.

...к тому моменту, когда к ним в гости решил пожаловать Майк, оба мутанта уже вовсю рубились в игровую приставку, веером раскидав кругом себя подушки и вскрытые упаковки из-под чипсов, едва ли не с ногами взобравшись на спинку многострадального дивана и аж высунув языки от усердия (Мондо так вообще, сам того не замечая, вот уже добрых полчаса нервно облизывал собственный глаз). Полностью увлеченная игрой, Алопекс даже не сразу обратила внимание на появление своего лучшего друга в темном оконном проеме, а когда заметила — само собой, тут же с радостным вскриком бросилась к нему в объятия, эдакой счастливой гирькой повиснув на шее весельчака, отчего бедолага аж пошатнулся, впрочем, тотчас с готовностью облапив песца в ответ... Чтобы уже в следующий момент неловко бухнуться панцирем на диван к своим приятелям, тесно прижатый к подлокотнику жарким и мохнатым бочком Алопекс. Само собой, что Микеланджело немедленно присоединился к их игре, и какое-то время подростки сосредоточенно рубились в шутер на троих, по очереди передавая друг другу геймпады, покуда Ло не начала клевать носом, а затем и вовсе задремала на крапчатом плече шутника, едва ли не пуская слюну на темные веснушки последнего. Едва заметив это, парни со смехом ее растормошили и предложили лечь спать, пока Алопекс окончательно не отрубилась. Лисица сонно закивала в ответ, решив для себя, что на сегодняшний день с нее явно достаточно новых впечатлений... и все-таки, от ее внимания не укрылась странная, какая-то даже мрачная мина младшего черепашки — кажется, Микеланджело крепко над чем-то задумался, так, что даже забывал улыбаться, когда думал, что на него никто не смотрит. Может, у него появились какие-то проблемы, там, в убежище? Поневоле обеспокоившись, Ло украдкой коснулась запястья Майка своей теплой, горячей ладошкой, одновременно с тем уточняя, все ли в порядке, на что шутник, само собой, откликнулся самой лучезарной из своих улыбок и немедленно успокоил не в меру встревоженную девицу, заявив, что у него все просто зашибись. А затем довольно-таки шустро попрощался, не забыв стиснуть обоих друзей в крепких объятиях, и вольной птицей выпорхнул в окно, оставив Алопекс молчаливо пялиться ему вслед, положив когтистую лапку на подоконник: она чувствовала, что это все напускное... И что ее приятеля и в самом деле что-то тревожит. Может, он обиделся? Ждал какой-то благодарности со стороны "пристроенной в добрые руки" наемницы... Или просто все еще украдкой переживал то страшное нападение Рене, злясь на самого себя за проявленную им беспомощность? Опустив ушастую голову, Ло с грустью подумала о том, что теперь-то, живя с Мондо, она вряд ли сможет быть в курсе всех событий, то и дело происходящих в жизни братьев Хамато, а значит, будет лишена возможности оказать Майку своевременную дружескую поддержку. Конечно, Донни подарил ей черепахофон, и теперь ребята практически постоянно переписывались между собой, но этого все же было недостаточно... Алопекс привыкла быть рядом с Микеланджело, и даже компания Мондо Гекко, какой бы потрясающей она ни была, не могла полностью избавить лисицу от тягостных мыслей на эту тему.

Она скучала по Майку.

Той ночью ей было ох как не просто заснуть на своем мягком, разложенном диванчике в окружении многочисленных подушек и комиксов — мысли наемницы то и дело возвращались к ее явно опечаленному товарищу, и буквально не давали ей покоя. Ей хотелось как-то порадовать его... Показать этому большому и отчасти капризному, но ужасно милому дуралею, что она вовсе не забыла о его существовании и по-прежнему готова радовать его в ответ. К наступлению утра, в голове куноичи, в принципе, уже сложился готовый план на эту тему; и к тому моменту, как Мондо Гекко, наконец, высунул всклокоченную голову из-под мятого одеяла, по своему обыкновению, благополучно продрыхнув едва ли не до обеда, Алопекс уже успела превратить его крохотный кухонный закуток в эдакую сильно уменьшенную копию Вьетнама, деловито раскатывая тесто для будущей пиццы. Да, кулинарные уроки Микеланджело прошли отнюдь не зря... Только вот, черепашка забыл объяснить своего ушастой подружке, какие продукты можно или даже нужно смешивать друг с другом, а какие лучше держать как можно дальше друг от друга — желательно на разных полках в разных шкафчиках на противоположных концах квартиры. Так что, Алопекс подошла к этому процессу донельзя творчески... А проще говоря, без лишних раздумий бухнула на готовый круглый корж едва ли не весь годовой запас продуктов, доселе хранившихся в холодильнике Мондо. К счастью, геккон не стал на нее злиться, даже наоборот — вволю похватавшись руками за голову, парень и сам присоединился к готовке, не то всерьез заинтересовавшись, не то просто втайне надеясь спасти хоть что-то из своих съестных припасов. И, надо сказать, что его помощь пришлась как нельзя кстати...

Жаль только, он не успел вовремя предупредить Ло о том, чтобы она не совала свой длинный и до ужаса любопытный нос в баночку с перцовой смесью!

---

— Аа... ААА... ААААПЧХИИ...!!! — очередной исполинской силы чих едва ли не до основания потряс фундамент заброшенной высотки и вспугнул целое облако истерично гнусавящих ворон. Хлюпнув носом, Ло с усталым вздохом вытерла его тыльной стороной ладони, одновременно с тем бдительно прислушавшись к своему окружению. Прошло уже несколько часов, а противное жжение в глубине носоглотки все никак не унималось, доставляя лисице ужасающей силы дискомфорт, от которого, признаться, уже давно хотелось влезть на стенку... Ну, или на самую верхотуру заброшенного строительного крана, что она, впрочем, и так собиралась сделать. Сказать, что обоняние отшибло напрочь — значит, ничего не сказать, и всю дорогу Алопекс приходилось больше полагаться на собственные зрение и слух, то и дело напряженно щуря глаза и с опаской всматриваясь в зловещую тьму крепко спящих улиц: ей все казалось, что тут и там гирляндой вспыхнет целая россыпь знакомых багрово-алых огоньков — глаз футов, терпеливо дожидающихся ее появления на свет. Это и вправду было ужасно рискованно с ее стороны, в одиночку покидать ее нынешней убежище, зная, что солдаты Шреддера все еще рыщут по городу в поисках предательницы... С другой стороны, прошло уже немало времени с момента ее побега из Клана; что, если лисицу уже давно оставили в покое? Алопекс мрачновато хмыкнула себе в усы при этой мысли... и тут же снова сдавленно чихнула в своевременно подставленную ладонь: ишь, размечталась! "Держи ухо востро, сестрица," — мысленно приструнила она саму себя, после чего деловито поправила слегка покоцанный бумбокс Рафа, что вот уже добрые полчаса таскала у себя подмышкой и, бесшумно спружинив задними лапами, начала карабкаться вверх по уже знакомым переплетениям металлических балок и прутьев, время от времени глухо шмыгая обожженным носом. Чертовы специи...

"Надеюсь, выпечка Майка не сильно испортилась с того раза!" — с горем пополам взобравшись на заржавевшую стелу крана (может, следовало оставить магнитофон внизу, а не таскать его с собой вверх-вниз, поминутно рискуя выронить его из рук или же самой улететь в пропасть? глупая, глупая лиса!), Алопекс двинулась по направлению к знакомому проему, то и дело искоса поглядывая вниз: честно говоря, она уже успела отвыкнуть от этого места... Теперь, когда наемница вновь познала тепло и уют домашнего очага, со всех сторон окруженная заветными благами цивилизации, ей казалось странным и даже пугающим, что она так долго прожила в этой дыре, при том совершенно не ощущая себя такой уж несчастной. Признаем честно: это место казалось ей отвратительным, а в свете минувших событий так и вовсе пугало своим холодом и... чем-то еще, какой-то неясной, скрытой угрозой. Задрав морду кверху, Алопекс еще несколько секунд молча рассматривала зияющие отверстия черных окон... а затем, нервно сглотнув, поспешила нырнуть внутрь постройки, полностью погрузившись в спасительную тьму. За всеми этими мрачными думами, ей аж как-то чихать расхотелось.

"Оно и к лучшему," — еще раз утерев нос свободной лапой, девушка внимательно прислушалась к царящему кругом нее могильному безмолвию: где-то в дальних шахтах привычно завывал сквозняк, но в целом здесь было очень и очень тихо. Даже слишком тихо. Господи, как бы ей не хотелось снова сюда возвращаться! Ло тревожно поглядела в простирающейся перед ней темный коридор, осознав, что совершенно не желает лишний раз туда соваться. Но... она ведь пришла сюда не просто так. Она сделала это, чтобы порадовать Майка.

И не только его: Дон наверняка обрадуется своей любимой сумке, что до сих пор валялась где-то на пороге ее старого убежища, а Раф... Рафаэль, конечно же, не станет благодарить ее за возвращенный бумбокс — скорее уж, разворчится и скажет что-нибудь вроде "нахрена вообще брала чужое, еще и вернула через неделю!". Хотя, вообще-то, магнитофон у него одолжил Майки, а не Алопекс, но сути это не меняло: саеносец все равно будет бухтеть как старый пень. Может, сгущенки ему подарить, чтоб не шибко злился? Na-aah, обойдется.

— Так... ну, вперед, — вобрав побольше воздуха в грудь и еще разок поправив музыкальный коробок у себя под боком, Ло решительно двинулась вперед, проходя давно знакомым, но совершенно не радостным для нее маршрутом. "Чем быстрее я туда приду, тем быстрее я оттуда и уйду," — эта донельзя простая и очевидная мысль действовала на куноичи в манер успокаивающей мантры, но даже присущее Алопекс чувство юмора не могло избавить ее от стремительно нарастающего чувства тревоги. Причем она не могла сказать точно, чем конкретно это было вызвано: слежки она не заметила, да и кому придет в голову искать ее на такой верхотуре? "Здесь никого нет... и не может быть!" — уже чуть строже укорила себя Ло, шаг за шагом ступая дальше в темноту. Вот и знакомый провал между недостроенными этажами... Пожалуй, теперь все-таки имеет смысл поставить бумбокс на пол и воспользоваться всеми четырьмя лапами для перехода через узкую, неустойчивую балку. Аккуратно, практически бесшумно отложив драгоценное устройство в сторонку, Алопекс опустилась на четвереньки и кошкой скользнула вперед, минуя импровизированный "мост" — ага, а вот и ее "родные" пенаты, в том же виде, в каком она их некогда и оставила! Даже сумка валяется там, где они с Майком ее бросили перед тем, как уйти на прогулку... И выпечкой до сих пор пахнет, правда, уже совсем не так вкусно, как в первый день. Видимо, все-таки испортилась.

"А ведь Майки так старался," — с грустью подумала Ло, скользнув к брошенной у стены таре и мимоходом заглянув внутрь. Сколько же здесь всего... жаль, что ей так и не удалось ничего из этого попробовать. "Ничего, сестрица... В этот раз твой черед радовать друга," — мысленно подбодрила себя девушка, принявшись шуршать пакетами и поочередно выкладывать просроченную еду наружу. За этим деловитым занятием, она даже не обратила внимания на странную, зловещую тень за собственной спиной, что вот уже как несколько часов терпеливо дожидалась ее появления. — "Ведь нельзя же все время только брать и ничего не..." — одно из больших, косматых ушей лисицы вдруг резко дернулось, реагируя на какой-то едва различимый шорох за ее спиной. Алопекс едва ли вообще успела понять, что именно ее так напрягло — врожденные инстинкты сработали куда быстрее, и наемница стремительно крутанула головой в направлении потенциального врага... Но так и не успела его увидеть: взгляд ее машинально метнулся вниз, изумленно и как-то даже непонимающе уставясь на вонзившийся в ее бедро дротик. Обычный такой, маленький и безобидный дротик, с тонкой иглой и пучком искусственных перьев. Ей даже не было больно от того, что он впился прямиком ей в плоть, минуя слой густого и пышного меха...

"Что? Откуда...?" — еще с пару мгновений Ло ошарашенно взирала на свою, простите, ужаленную пятую точку, после чего, опомнившись, торопливо выдернула иглу из-под кожи и бросила короткий, отчасти даже испуганный взгляд в направлении невесть откуда взявшегося здесь стрелка. Глубокие черные тени, падавшие на лицо Моукошана, не позволили ей сразу же в подробностях рассмотреть его черты и сделать конкретный вывод о том, что лисица имеет дело с подобным ей мутантом: честно говоря, ей хватило одной только алой эмблемы клана в виде стилизованного отпечатка драконьей лапы, чтобы сразу же все понять. Крепко стиснув дротик в похолодевшей ладони, Ло во все глаза уставилась на незнакомого ей воина, плавно распрямляющегося во весь свой немаленький рост... а затем вдруг хрипло, остервенело зарычала ему в лицо. Выпустив снаряд из руки, наемница одним плавным движением обеих кистей выпустила наружу свои длиннющие лезвия и без лишних предисловий метнулась в лобовую атаку на нового, пока что неведомого по своим возможностям, но очевидного по наличию ума и хитрости врага, в прыжке широко распахивая свою жуткую зубастую пасть: она успела заметить нечто похожее на гранату в его руке и теперь намеревалась устранить эту угрозу раньше, чем будет ослеплена или ранена взрывом. Удар ее клыков и когтей был нацелен точно в горло Моукошана.

Если он думал, что она была не готова к такому повороту событий, то он очень глубоко ошибался.

Отредактировано Alopex (2017-06-11 03:16:54)

Она почти его достала.

Как же Алопекс жалела в тот момент, что не среагировала быстрее... Что позволила испугу и растерянности на краткое мгновение взять вверх на холодным рассудком! Этой крохотной заминки оказалось достаточно, чтобы ее новый противник успел подготовиться к стремительной атаке белошкурой куноичи, тем самым, спася самого себя от неминуемой гибели — острые когти лисицы разили без проблеска жалости, с твердым намерением распороть обнаженную глотку невесть откуда взявшегося здесь воина-фута, пока тот не проделал ту же самую решительную манипуляцию с ее собственной шеей. Ло ни секунды не сомневалась в том, что его послали сюда отнюдь не для мирного приватного разговора... Об этом красноречиво намекала брошенная посреди стройки капсула из-под снотворного — или смертельного яда? Девушка предпочитала пока что об этом не задумываться, тем более, что в данный момент все ее внимание было целиком и полностью сосредоточенно на Моукошане... Который, к слову, только что продемонстрировал ей почти феноменальную скорость реакции. На памяти Алопекс, еще ни одному вражескому бойцу (за исключением, пожалуй, проклятого Ороку Саки) не удавалось вовремя заблокировать ее удар. Вскинув руку, незнакомец на удивление резво отгородился от внезапно набросившейся на него мутантки, лишь слегка попятившись назад под ее бешеным звериным напором; крепкий кожаный щиток уберег не только его горло, но и само предплечье, однако Ло не была намерена вот так просто смириться со своим провалом. Досадная неудача подстегнула ее к последующим действиям, и воительница без каких-либо церемоний впилась клыками в подставленное ей запястье Моукошана, норовя окончательно разодрать эту дурацкую защиту и добраться до сочной "мякоти" чужого тела. Отчасти, ей это удалось: она даже успела ощутить знакомый железный привкус чужой крови на языке, прежде, чем враг перешел в ответное нападение... Но еще раньше она уперлась взглядом в зеленоватые, чуточку раскосые глаза своего противника, с растущим страхом и изумлением осознав, что имеет дело не с человеком. Сморщенная в яростную гармошку переносица Ло аж на долю секунды разгладилась, уступив место откровенно непонимающему, ошеломленному выражению морды. Видимо, это и позволило Моу беспрепятственно врезать кулаком по открытым для удара ребрам девицы, отчего та резко распахнула пасть в коротком, протестующем рычании; у нее даже в глазах потемнело на пару-тройку секунд, но затем картинка быстро восстановилась, и лисица обнаружила себя позорно летящей куда-то по воздуху, причем спиной вперед и... вниз!

"Черт!..."

Еще не успев толком ничего сообразить, Ло, однако же, мигом сориентировалась и на чистом автомате совершила лихорадочный кульбит, на манер кошки извернувшись в полете и успев-таки предотвратить свое неконтролируемое падение с верхнего этажа, относительно мягко спружинив всеми четырьмя лапами о грязный каменный пол. Тем не менее, ей понадобилось еще секунда на то, чтобы сориентироваться в окружающем ее темном пространстве — кажется, Моу "отфутболил" ее прямиком в нишу между двумя бетонными плитами, через которую она еще совсем недавно воровато перебиралась при помощи старой ржавой балки... Алопекс еще ни разу сюда не спускалась, и ей на самом деле чертовски повезло, что на дне провала не обнаружилось вертикально торчащих штырей и прочего опасного строительного мусора, о который лиса могла бы с легкостью напороться при падении. Накрыв ладонью место удара, уже потихоньку наливающееся предательской синевой под слоем густого белого меха, Ло дерганно вскинула ушастую голову кверху, выискивая своего загадочного противника. Как оказалось — очень даже вовремя, так как прямо в морду наемницы уже летела брошенная им вслед граната, та самая, что этот чертов мутант стискивал в своей руке, еще до того, как Алопекс успела на него наброситься. Стиснув клыки, Алопекс стрелой метнулась под прикрытие ближайшего опорного столба, спасаясь от возможного взрыва либо ослепляющей вспышки. К счастью, она двигалась достаточно быстро и проворно, и успела-таки нырнуть в глубокую тень, за мгновение до того, как световая бомба разорвалась посреди недостроенного этажа, залив тот ярчайшим сиянием. Прильнув спиной к холодной каменной поверхности колонны, что так удачно послужила ей временным укрытием, Ло вся съежилась в напряженный, всклокоченный комок, из-за всех сил стараясь унять безумную пляску сердца под ушибленным ребрами.

И что дальше?

"На черта я вообще сюда сунулась," — запоздало выругалась она за собственную непростительную беспечность, машинально прижимая одну ладонь к часто-часто вздымающейся груди. Нужно было успокоиться и решить, что ей теперь делать, но мысли отчего-то скакали как сумасшедшие, беспрестанно ускользая, путаясь и мешая друг другу. Да что с ней такое...? "Это все та дрянь, что он в меня вколол," — запоздало осенило девушку. Что бы это ни было, но угодив в организм пушистой воительницы, оно уже вовсю начинало воздействовать на ее психику, угнетая и замедляя любую мыслительную деятельность, что, само собой, никак не помогало создавшейся ситуации. А что еще хуже — Алопекс начинала ощущать подступающую сонливость, пока что еще совсем легкую и несерьезную, но все же!

"Наверное, это снотворное... Шреддер приказал ему доставить меня живой," — в смятении подумала Алопекс, украдкой выглядывая из-за столба: как она и думала, Моукошан уже успел спуститься вниз и теперь плавной, невозмутимой походкой расхаживал по захламленной площадке, едва-едва освещенной падающим из редких оконных проемов светом. Бледное лунное сияние, строгими прямоугольными пятнами расчерчивавшее голый бетонный пол под лапами обоих мутантов, создавало резкий контраст, еще больше сгущая и без того плотный сумрак помещения, что, безусловно, играло ей на лапу: по-крайней мере, можно было не беспокоиться о том, что Моу сумеет быстро ее найти в таких-то потемках... И все же, Ло до ужаса не нравилась вся эта ситуация. Настолько, что горло лисицы поневоле сжимала чья-то невидимая, но очень цепкая ледяная лапища, отчего дыхание все никак не желало униматься. — "Успокойся," — мысленно скомандовала себе Алопекс, худо-бедно вернув себе часть позорно утраченного ею хладнокровия. Да, этот чертов лис умудрился застигнуть ее врасплох, причем не столько своим появлением (как раз к этому Ло еще более-менее была готова), сколько своей необычной внешностью. Она просто не ожидала, что Шреддер отправит вслед за ней какого-то другого мутанта... И ведь не прогадал! Моу двигался намного шустрее любого рядового фута, и бил куда крепче, причем попадая точно в цель — это ли не повод забеспокоиться? Да еще этот дурацкий дротик... что это за сыворотка и каковы ее последствия? — "Он отлично подготовился... Но у него все равно ничего не выйдет!"

Напряженно скалясь, Ло, однако же, решительно отвернула морду от темного, пугающего силуэта наемника, предпочтя сосредоточиться на поисках выхода. Завидев одно из голых не застекленных окон рядом с собой, девица решительно подскочила к нему и схватилась руками за обшарпанные бетонные стены, с ногами взобравшись на подоконник. Моу зря думал, что у его "жертвы" не имелось в запасе какого-нибудь альтернативного способа незаметно покинуть этот огромный заброшенный небоскреб! Какая лиса может с гордостью называть себя таковой, если в ее норке отсутствуют запасные ответвления?! Вот и Алопекс имелось еще несколько заранее подготовленных вариантов для спасения, один из которых как раз-таки заключался в том, чтобы украдкой перебраться на один из брошенных строительных кранов, на каком бы этаже она сейчас не находилась. Правда, для этого ей наверняка пришлось бы прыгать, но вот насчет этого Ло особо не беспокоилась, зная, что без труда преодолеет это, на первый взгляд, внушительное расстояние между отвесной стеной постройки и металлическим переплетением балок в нескольких метрах от оной.

Только вот, она совсем не рассчитывала делать это с львиной дозой снотворного в крови!

— Ай!... — первый же резкий порыв ветра, ударивший в лицо мутантки, заставил ее опасно покачнуться на краю карниза; размашисто проведя разлохматившимся от ужаса хвостом у себя над головой, Алопекс с судорожным вздохом отпрянула назад в темноту и замерла там на пару секунд, борясь с неожиданно охватившим ее головокружением. Так... ладно, пожалуй, не в этот раз. Она просто не сможет нормально прыгнуть куда-либо в таком состоянии! Очевидно, вариант со строительным краном все же отменялся... А она-то обрадовалась! — "Я... я должна что-то придумать," — Ло напряженно потрясла головой, но это оказалось бесполезно: голова продолжала кружиться, причем с каждым мгновением все сильнее и сильнее. Лисицу вновь ощутимо повело куда-то в сторону, да так, что бедолаге пришлось ухватиться рукой за все тот же голый подоконник. — "Где... где он...?" — несмотря на охватившую мутантку слабость, она все еще сохраняла способность к логическому мышлению — и то, в свою очередь, подсказало, что Моукошан мог услышать ее испуганный вскрик и теперь скорее всего направлялся к тому месту, где она сейчас стояла.

"Хрен тебе, ушастый," — сумрачно заключила Ло, с грехом пополам собравшись с силами и метнувшись прочь от злополучного окна, пока ее присутствие не было рассекречено. — "Это ты здесь ранен... и совершенно не знаешь где находишься... а не я! Я знаю каждый закоулок в этом лабиринте..." — подбадривая себя такими вот сбивчивыми, но донельзя упрямыми мыслями, куноичи безмолвным привидением скользнула вглубь хаотичного переплетения темных безлюдных комнат и коридоров, в котором любой неподготовленный мутант или человек с легкостью сломал бы ногу, а то и сразу две. Даже если она потеряет сознание... или заплутает сама, Моукошан ни за что не сможет ее здесь найти!

По-крайней мере, ей очень хотелось в это верить.

— Черт, — сдавленный, сердитый шепоток против воли сорвался с губ наемницы, когда одна из ее задних лап вдруг с шорохом запнулась на абсолютно ровном месте. Тут бы самой не споткнуться, наделав лишнего шума! Ло молча нашарила ладонью ближайшую к ней стену, а затем и вовсе оперлась на нее локтем, накрыв свободной рукой собственную утомленную, встрепанную мордаху: головокружение усиливалось наравне с какой-то странной, нездоровой усталостью. Теперь даже страх потихоньку отступал куда-то далеко на задний план, что уж говорить про злость или отчаяние! Алопекс банально клонило в сон, и каждый новый шаг давался ей все с большим трудом; по мере того, как снежная удалялась от места схватки с Моукошаном, она все сильнее наваливалась плечом на эту несчастную шероховатую стену, уже совершенно не замечая того, что буквально обтирается об нее боком, точно налакавшаяся валерьяны кошка, то и дело оставляя позади себя небольшие клочки снежно-белого меха. Честно говоря, сейчас ей было совсем не до того... А вот Моу вполне мог бы сориентироваться и "взять след", подобно огромной грозной ищейке — с той лишь разницей, что он был гораздо умнее и опаснее любой из них.

Что если он все-таки найдет ее?...

"...Майки," — неожиданное, можно даже сказать, что совершенно спонтанное воспоминание о голубоглазом черепашке и его братьях на короткое время отрезвило Алопекс, вынудив ее остановиться и машинально зашарить рукой на поясе, словно бы ища что-то. — "Я... могу позвонить... Майки..." — или... нет? Где же этот смешной, но чертовски большой и увесистый черепахофон, который не так давно подарил лисице Донателло? Не привыкшая таскать с собой никаких лишних предметов, Ло, очевидно, попросту забыла взять переговорное устройство с собой в дорогу — еще одна непростительная глупость с ее стороны, помимо того, что она вообще рискнула сунуть нос обратно в свое временное убежище... И смех, и слезы. — "Дурында," — с какой-то невеселой иронией подумала Ло, зябко обхватив лапами собственные безвольно опущенные плечи и прислонившись виском к холодной бетонной поверхности. — "Может, это даже хорошо... что его здесь нет... но я все равно не сдамся без боя!" — собрав остатки сил, мутантка резко отстранилась от стены и развернулась в обратном направлении, одновременно с тем бдительно прислушиваясь к доносящимся из-за поворота шагам наемника. Моукошан, в отличие от нее самой, уже совершенно не таил своего присутствия, вполне спокойно топая по следам подстреленной дротиком куноичи и, кажется, даже что-то ей говоря в спину — похоже, лис не сомневался в скорой победе, раз позволял себе такое раскрепощенное поведение. Его широкая, черная и, что уж скрывать, откровенно пугающая тень лениво скользнула по противоположной стене, намекая о скором появлении самого мутанимала, и Алопекс, в свою очередь, медленно попятилась от него вглубь какого-то темного закоулка, как будто рассчитывая укрыться в нем от вездесущего наемника. Само собой, Моукошан все равно ее отыщет, но перед этим ему придется слегка помешкать, определяя местонахождение затаившейся во тьме противницы.

Быть может, ей все-таки удастся застать его врасплох... Попытка не пытка.

"Майку бы это ох как не понравилось," — отчего-то именно эта мысль вынуждает ее мрачновато усмехнуться и в последний раз собраться с мыслями, перед тем, как с низким рычанием броситься на замершего спиной к ней бойца. Длиннющие загнутые лезвия-серпы с плавными шорохом выдвигаются наружу, а сама Алопекс взмывает в высоком прыжке, сложив руки крест-накрест поверх собственной груди — стоит только стремительно распахнуть эти убийственные "объятия", и на широкой спине Моукошана немедленно вспыхнет размашистый алый крест... И ей почти удается это сделать — да только вот лис все равно оказывается быстрее, почти на автомате развернувшись назад и встретив атаковавшего его песца сокрушительным ударом ногой в живот. Сдавленно хлипнув, Ло вполне ожидаемо невесомой пушинкой отлетела прочь и бесформенной кучей бухнулась на пол в нескольких метрах от своего противника, притом как следует приложившись затылком. Перед глазами немедленно все поплыло и закружилось безумной каруселью, но даже тогда Алопекс еще успела различить чей-то неясный силуэт прямо над собой: то, очевидно, был галантно присевший на корточки Моукошан, решивший напоследок с презрительной насмешкой полюбоваться на медленно проваливающуюся в сон лисицу. Вот же... скотина.

— Грррр, — лениво порычала на него Алопекс, прежде, чем бессильно уронить голову на грязный бетон и окончательно ухнуть в темный омут забвения, больше напоминающий глубокий, коматозный сон.

Вот и сделала подарок единственному другу...

Голова болела...

Даже не просто болела — многострадальный череп буквально раскалывался на части, словно бы лисица не просто треснулась затылком при падении, а как минимум пересчитала им все ступени сверху донизу той заброшенной высотки, где она успешно скрывалась от Клана до сего момента. Ну... как выяснилось, скрываться можно было бы и получше. Глухо проворчав что-то невнятное сквозь крепко стиснутые челюсти, Алопекс не без труда разлепила налитые свинцом веки, потратив с добрую минуту времени лишь на то, чтобы вернуть своему взгляду утраченную фокусировку — перед глазами все расплывалось, как у больного после общего наркоза. Она также слышала чьи-то голоса, притом совершенно ей незнакомые; кажется, именно их приглушенное звучание и вывело ее из глубокого забытья. Ло пару раз заторможено моргнула, все еще не до конца понимая, что с ней произошло, равно как и того, где она сейчас находилась, а затем вяло пошевелилась на своем жестком, до крайности неудобном ложе, машинально попытавшись коснуться лапой своего отчаянно гудящего лба... Спросонья, она даже не сразу поняла, что именно ей мешает. Что-то крепко держало ее запястье, и когда девушка растерянно потянула его на себя, то услыхала характерное поскрипывание туго натянутого ремня — именно он и удерживал мутантку на одном месте. Едва только последняя осознала это, весь сон как рукой смахнуло. Широко распахнув глаза, Алопекс в стремительно растущей панике задергала всеми четырьмя конечностями, инстинктивно желая вернуть себе утраченную свободу, но куда там... Ее плотно сковали по рукам и ногам, даже шею, и ту перехватывал жесткий металлический обруч, вероятно, на тот случай, если пленница вздумает ударить кого-нибудь головой или даже просто угрожающе щелкнуть зубами в миллиметре от чужого носа. К слову, о зубах... Алопекс в искреннем возмущении скосила зрачки к переносице, обнаружив на своем лице тугой кожаный намордник — а вот это ей уже совсем не понравилось! Охваченная справедливым негодованием напополам с вполне естественным страхом — какого черта!! — Ло еще раз протестующе взбрыкнула всем телом, глухо шлепнув хвостом по холодной металлической поверхности. Ну, хоть его привязывать не стали, и на том спасибо...

И все же, как она умудрилась влипнуть в такую передрягу?!

"Нет... нет-нет-нет, нет!" — воспоминания о не задавшемся поединке с Моукошаном урывками возвращались к бедной куноичи, вынуждая ее глухо зарыпеть от переполняющих ее душу гнева и вполне справедливой досады — это ж надо было так легко и быстро дать кому-то себя поймать! Сомнений нет, хитроглазый наемник притащил ее обратно в штаб-квартиру Клана, и теперь она, скорее всего, была заключена в одну из местных темниц... или, может, лабораторий, Ло не могла сказать точно, где именно она сейчас находилась. Во-первых, вокруг царила глухая темень, а во-вторых, в воздухе отчетливо пахло пылью, железом и какими-то едкими химическими препаратами, и запах этот был так силен, что полностью заглушал собой все иные ароматы. — "Только не снова... я не хочу!" — она хрипела, шипела и извивалась в своих тугих оковах, но все ее движения были сильны ограничены — Алопекс даже не могла толком приподнять голову, что уж говорить про бесполезные попытки вырваться из цепко опутывающих ее ремней! Тем не менее, Ло не теряла надежды вновь обрести долгожданную свободу и продолжала исступленно дрыгаться всем телом, буквально захлебываясь низким, испуганным рычанием... До тех пор, пока точно ей в глаза вдруг не ударил ослепительный луч света; тогда-то Алопекс наконец умолкла и съежилась в тугую струну, вдобавок, крепко-накрепко зажмурившись — уж больно ярко на нее светили этой дурацкой лампой, вдобавок, навевая лисице до крайности неприятные ассоциации с хирургическим столом... Собственно, на нем она и лежала. Теперь это стало очевидным... Равно как и то, что помещение, в котором ее держали, действительно являлось одной из местных (то бишь, "футовских") лабораторий, благо, она очень хорошо их запомнила, будучи еще не до конца сформировавшимся экспериментальным образцом, некогда содержавшимся в одной из местных клеток. Осторожно приоткрыв глаза, все еще наполовину ослепленная этим холодным электрическим прожектором, Ло со сморщенной от общего дискомфорта и сильнейшего внутреннего напряжения миной покосилась на медленно приблизившийся к ней огроменный, широкоплечий силуэт — приглядевшись как следует, девушка не сумела подавить агрессивного звериного рокотания, моментально зародившегося в глубинах ее пушистой груди.

Рене...

— С добрым утром, красавица, — знакомая ядовитая ухмылка тенью пробежала по тонким чешуйчатым губам ящера, отчего у глухо разворчавшегося песца невольно приподнялась шерсть дыбом. — Долго же ты спала... Твой хозяин поди заждался, — один из его внушительных, загнутых на манер серпа когтей играюче прикоснулся кончиком к нервно подергивающейся пуговке влажного черного носа, издевательски его пощекотав. Удивительно, но... кажется, он вовсе не торопился причинять ей вред? Ло озадаченно притихла, так или иначе, не сводя с него своего пылающего сдержанной яростью взгляда. Упоминание Шреддера тем более поумерило ее пыл. — Не будем дольше испытывать его терпение, — как ни в чем не бывало продолжил Лизард, степенно заложив когтистые лапы за спину, точно профессор на лекции, и плавно обойдя стол вместе с прикованной к нему мутанткой. Ло судорожно вывернула шею, насколько это позволял охватывающий ее обруч, провожая взглядом длинный зеленый хвост доктора, на подобие осьминожьего щупальца проплывший по воздуху следом за своим владельцем, а затем вновь испуганно распласталась в своей неподвижной позе, чувствуя, с какой силой начало заходиться под ребрам ее собственное сердце. Что... он собирался с ней делать? Хотел отвести к Шреддеру?... Почему-то мысль о грядущем "радостном воссоединении" с мрачным главой Клана пугала ее гораздо больше, чем вся эта чертова лаборатория вместе с хозяйничающим в ней садистом Рене и его безумной местью. "Он убьет меня... прикончит и глазом не моргнет," — она нервно дернула заостренным ухом, услыхав, как пронзительно пищит входной датчик и с характерным шипением разъезжаются герметичные двери помещения — очевидно, пропуская внутрь кого-то... Кого именно — догадаться было несложно, эти тихие, даже вкрадчивые, но в то же время донельзя тяжелые и грозные шаги она безошибочно распознавала среди тысяч других, особенно, в сочетании с характерным скрипом тяжелой металлической брони. Каждый такой приглушенный "лязг", порождающий гулкое, пронзительное эхо в стенах лаборатории, вынуждал ее неконтролируемо вздрагивать всем телом, невидящим взором уставясь куда-то в теряющийся во мраке потолок, покуда ее Мастер не оказался совсем рядом — буквально в двух шагах от будто окаменевшей лисицы, все такой же молчаливый и гнетущий, морально вдавливающий ее в стол одни лишь своим взглядом, от которого у нее аж сердце замирало. Увы, не от любви или обожания — от страха... и безвыходной ненависти.

Но больше все-таки от страха.

Однако, помимо Шреддера, в помещении также находились и другие люди... да и мутанты тоже. Она слышала их шаги, различала запахи и, вдобавок, ощущала на себе их пристальное внимание. Набравшись смелости, Ло осторожно повернула голову набок и быстро оглядела спутников своего бывшего учителя — вот тот лис, что умудрился ее поймать, безразлично наблюдает за ней из-под надменно опущенных век и всем своим видом демонстрирует скуку... Не будь Алопекс так сильно напугана, она бы обязательно адресовала ему свой враждебный, мстительный оскал, но сейчас Ло уже ни на что больше не хватило, кроме как быстро пробежаться взглядом по его равнодушной морде, и тут же отвлечься на второго воина, стоявшего по правую руку от Шреддера. Сердце ее невольно пропустило один удар при виде знакомой бледно-зеленой физиономии, слегка оттененной черной маской, что так сильно контрастировала с льдистым оттенком слегка раскосых глаз. Лео... Он тоже был здесь, и хотя лицо его казалось совершенно беспристрастным, взгляд мечника говорил сам за себя. Алопекс не решилась смотреть на него дольше нескольких секунд и почти сразу отвела взор, боясь, что Саки обратит внимание на их более чем странную реакцию друг на друга; теперь она просто молча взирала на самого Шреддера, как-то даже зачарованно разглядывая жутковатые багрово-алые огоньки глаз в узкой прорези хорошо знакомого ей шлема — что ты теперь намерен со мной сделать?

— Рене, — спустя какое-то время, негромко обратился к Лизарду его наниматель. — Сколько еще у тебя осталось той психотропной сыворотки, что ты использовал на своей ученице?

— Достаточное количество, Мастер, — невозмутимым голосом отозвался ящер, отчего-то неуловимо быстро покосившись на скромно замершего в сторонке Леонардо. — Почему вы спрашиваете?

— Очевидно, что я хочу опробовать ее на этой лисице, — Ло невольно округлила глаза, пытаясь сообразить, чем это может быть для нее чревато. Честно говоря, она ожидала куда более... страшного наказания, вроде смерти или отсечения одной из частей собственного тела, с последующим долгим пребыванием в карцере... или даже передачей ее на исследования здешним ученым. Неужто Шреддер рассчитывал, что сможет стереть ей память, как он некогда сделал это с Моной? И, таким образом, вернет ее утраченное доверие... и преданность. Эта мысль вынудила ее нервно завозиться в своих путах, но прежде, чем девушка успела как следует все это обдумать, и вообще хоть что-нибудь сообразить, ее вниманием вновь завладел Лизард: мутант в легкой задумчивости поскреб когтем нос, словно бы уже заранее прикидывая что-то в своем уме, а затем выразительно протянул в ответ:

— Э-ээто довольно легко устроить. Полагаю, нам хватит 150 миллилитров вещества. Если учесть, что на один укол потребуется минимум 5, а в день их полагается делать...

— Меня не интересуют твои расчеты, — прервал его Саки, нетерпеливо приподняв ладонь. — И я не собираюсь неделями ждать положительных результатов. Введи ей полную дозу — посмотрим, что из этого выйдет, — судя по нервно дернувшемуся веку на здоровом глазу Лизарда, тот и сам далеко не сразу поверил собственным ушам.

— Полную дозу? Правильно ли я понял, что вы хотите...

— Ты прекрасно слышал, что я тебе сказал, а я нанял тебя не для того, чтобы по два раза повторять тебе мои приказы. Вколи ей столько вещества, сколько способен за раз выдержать ее организм. Мне нужен послушный и верный солдат... А не вздорный питомец, только и ждущий удобного момента для совершения побега, — Шреддер буквально ожег ученого своим ледяным взглядом, отчего тот поневоле захлопнул свою зубастую пасть и, отвернувшись, с деланно-невозмутимым видом занялся приготовлением нужного раствора. Очевидно, слова Мастера пришлись ему не по душе... Но он не осмелился говорить этого вслух, предпочтя молча выполнить чужой приказ. В конце концов, какое ему было дело до этой мелкой, наглой сучонки? Он бы только посмеялся, наблюдая за ее невыносимыми мучениями, вызванными фатальной передозировкой изобретенного им препарата... А вот Алопекс стало вовсе не до смеха от всего того, что он только что здесь услышала. В глазах песца отчетливо плескался страх, да нет же, самая натуральная паника, граничащая с откровенным помешательством. Уж ей-то не нужно было объяснять, что с ней станется после подобного укола... Даже если она выживет — если она выживет — то в самом лучшем случае обратится в безвольную марионетку, лишенную памяти и каких-либо желаний. Пустую, безэмоциональную машину для убийства... коей она, в принципе, и являлась когда-то, но кто сказал, что ей хотелось становиться прежней? Едва придя в себя от первого шока, Алопекс с удвоенной силой завырывалась из своих кожаных пут, тщетно стремясь высвободить хотя бы одну-единственную лапу, теперь уже совершенно наплевав на то, попытается ли ее кто-нибудь утихомирить. Она не хотела, она отказывалась смиряться с такой судьбой! Да уж пусть лучше Шреддер лично отрежет ей голову, чем она допустит такого... такого... измывательства над своим рассудком!...

"Не надо... я не хочу, оставьте меня в покое!..." — увидев, что Рене разворачивается обратно к операционному стволу, до умилительного трепетно сжимаясь в когтях внушительных размеров шприц, Ло невольно притихла, вылупив глазищи и широко распахнув рот... но лишь на долю мгновения. — "НЕ НАДО!!" — хирургический стол под ней вес трясся и стенал от нечеловечески мощных, панических рывков, а туго растянутые ремни, казалось, вот-вот лопнут от натуги — так сильно она билась в плену, буквально захлебываясь своим полубезумным, истерическим рычанием. Нет, не надо, нельзя, так нельзя, прекратите это... пожалуйста! Неужели нельзя было придумать что-нибудь другое, пускай даже более болезненное и мучительное?! Она была готова даже на всю жизнь остаться калекой, но только не терять контроля над собственным разумом, зная, каким кошмаром это в итоге обернется для ее друзей. В первую очередь, конечно же, для Майка и его родных, ведь она знала, помнила дорогу к их секретному логову, а значит, могла привести врагов прямиком к его порогу! А что ее заставят сделать с самими черепашками?! С их сэнсеем, и общими друзьями... Что будет со всеми ними?!

— МММФФФФ, — невнятно промычала она сквозь сомкнутые зубы, не то моля, не то угрожая, не то просто зовя кого-то на помощь... Но кого, если подумать, она могла бы сейчас позвать? "...Лео!" — бессильно упав спиной обратно на стол, Ло с молчаливым отчаянием повернула голову к старшему из братьев, словно бы желая передать ему свои мысли на расстоянии — пожалуйста, сделай что-нибудь, останови их, прежде, чем случится непоправимое!... Само собой, этот взгляд не укрылся от внимания Саки. Расцепив хладнокровно сложенные на груди руки, лидер Футов движением остановил неспешно (явно желал растянуть удовольствие, гад) приближающегося к операционному столу ящера.

— Не ты. Он, — забрав шприц у молчаливо недоумевающего Лизарда, Шреддер без лишних пояснений вручил его остолбеневшему подростку. — Я хочу, чтобы это сделал ты, Леонардо. Карать бывших соратников нелегко, но ты должен этому научиться. Клан не терпит предателей, — застыв, Алопекс с неверящим видом пронаблюдала за тем, как юноша, отмерев, молча забирает у Шреддера шприц и, в свою очередь, медленно приближается к ней, не сводя глаз с вытянутой, откровенно потерянной мордашки песца.

"Он... он правда сделает это...?" — ну конечно же сделает, дурочка... И вовсе даже не потому, что сам этого хочет, но разве ж он должен рисковать собственной жизнью ради какой-то глупой, никому не нужной лисы? Да, она могла выдать Шреддеру точное местоположение его родных, но... Это ведь куда проще проконтролировать — или, на худой конец, ребят можно заранее предупредить об опасности, верно? Все лучше, чем это... Ему не выжить, если он раскроет себя Шреддеру. Особенно здесь, особенно — сейчас. Ло понимала это, она очень хорошо это понимала, да и сам Лео тоже это осознавал, но легче от этого, увы, никому из них не становилось.

Готова ли она была пожертвовать собой ради этого паренька?

Еще несколько мгновений, оба подростка просто молча всматривались друг другу в глаза, словно бы ведя ожесточенный мысленный спор на тему того, кто из них должен был рискнуть собственной жизнью ради спасения другого... Алопекс видела этот медленно зарождающий проблеск отчаянной, фактически, суицидальной решимости в глубине прозрачных кристально-голубых глаз — и просто не могла позволить ему перерасти во что-то большое. "Не надо," — одними губами произнесла она, надеясь, что никто из их общих врагов не сможет рассмотреть этого из-за широченного панциря мутанта... а затем устало сомкнула веки, внутренне смиряясь со своей жалкой судьбой.

В конце концов, какая к черту разница?

Она слышала, как Лео подошел совсем близко к столешнице, на которой она лежала, теперь уже полностью расслабленная и неподвижная, и лишь вяло повела ухом в его сторону, реагируя на тихий шорох чужой амуниции. Ее тело вздрогнуло против воли, когда к внутреннему сгибу локтя наемницы прижалось холодное острие иглы — но больше именно что от холода, чем от страха или невысказанного протеста. Пусть... Пусть все будет так, как должно быть. Лео в очередной раз докажет Шреддеру свою преданность и избежит жуткой расправы, а она... она просто будет и дальше выполнять свою основную роль. Роль наемника и убийцы, во всем послушного приказам своего Мастера. У нее ведь это неплохо получалось, хах? Алопекс слегка поморщилась, ощутив, как игла медленно и плавно входит ей в вену; она чувствовала также, как по ее жилам бежит прохладный раствор, смешиваясь с кровью лисицы и постепенно внедряясь в ее организм, неминуемо отравляя его своими наркотическими соединениями. Ло лишь крепче стиснула коренные зубы, борясь с исступленным желание дернуть предплечьем, избегая, таким образом, рокового укола... А затем вдруг почувствовала, что игла все также незаметно выскальзывает из-под ее кожи, однако, не отстраняясь от нее полностью. Слегка приоткрыв глаза, Алопекс украдкой покосилась на собственную руку — тоненькая струя выдавливаемой из шприца сыворотки теперь бежала по ее коже, впитываясь в густой снежно-белый мех, совершенно незаметная для посторонних взглядов.

Леонардо... не собирался вкалывать ей всю дозу целиком?

"Он надеется, что она не подействует," — догадалась воительница, молча переводя взгляд на непривычно бледную, сосредоточенную мину подростка. — "Или подействует, но не в полную силу... Он пытается дать мне шанс на спасение!" — теперь в расширившихся зрачках девушки читалось искреннее потрясение. Ее друг сильно рисковал... Но ведь это и вправду могло сработать! По крайней мере, они оба на это надеялись... Лишь бы только Шреддер и его помощники ничего не заподозрили. — "Я должна... должна ему подыграть," — растерянно подумала Алопекс. Дождавшись, пока Лео снова промельком заглянет ей в лицо, Ло едва заметно качнула ушастой головой ему в ответ, как бы желая сказать, что с ней все будет в порядке — а если и нет, то он все равно поступил правильно, и она ужасно ему за это благодарна. Благодарна за эту отчаянную попытку... Впрочем, уже в следующий миг разрисованная мордашка куноичи вновь исказилась гневным, протестующим оскалом; исступленно зарычав, девушка с новой силой забилась на операционном столе, воинственно взмахивая распушившимся хвостом, так что Лео поневоле пришлось отступить на несколько шагов, попутно демонстрируя Шреддеру опустевший шприц. Тот удовлетворенно кивнул мечнику в ответ, а затем вновь обратился к недовольно молчавшему рядом с ним Лизарду:

— Сколько времени ей потребуется?

— Гмм... даю примерно сутки, плюс-минус несколько часов, — равнодушно откликнулся ящер, как и Саки, отворачиваясь от привязанной к столу лисицы и направляясь к выходу из лаборатории. — Если она, конечно, не сдохнет от передозировки...

— Что ж, посмотрим. Леонардо, Моукошан, за мной. Приготовьте бойцов — скорее всего, вы отправитесь в подземелья уже следующей ночью... — ученики покорно двинулись прочь следом за своим Мастером, как и он сам, уже совершенно не обращая внимания на мигом утихомирившуюся Алопекс; дождавшись, пока все они выйдут за пределы комнаты, лисица молча поглядела им вслед, после чего устало закрыла глаза и с беззвучным вздохом отвернула голову прочь. Она не видела, остановился ли Лео перед тем, как покинуть лабораторию, да и не желала перехватывать его сердобольного взгляда — пусть идет... Нечего ему корить себя за случившееся, он ведь ни в чем толком не виноват. Не хватало еще, чтобы у него взыграла совесть из жалости к бестолковому, неосторожному песцу, что так глупо угодил в эту дурацкую ловушку...

Она сама все себе испортила.

Что могло быть хуже осознания своей скорой (неминуемой!) потери разума и последующего обращения в холодную, бездушную машину без чувств и эмоций? Только долгие, растянутые, исполненные внутреннего содрогания часы, проведенные в ожидании того момента, когда безумие, наконец-то, начнет брать вверх.

Ее оставили совершенно одну, даже не приставив охрану в лице парочки безмолвных воинов-фут — все равно сбежать Алопекс уже не смогла бы, да и какой в этом смысл? Теперь, когда лисице вкололи эту чертову сыворотку, пускай даже в не полной дозе, никаких выходов или возможных путей к спасению попросту не осталось. Разве можно бежать или прятаться от себя самой? Вдобавок, все ее тело по-прежнему стягивали крепкие кожаные ремни, — так туго, что даже пальцем не пошевельнешь толком, да и не чувствовала она их больше, этих несчастных пальцев! — а на морде красовался все тот же дурацкий и очень тяжелый намордник. Боль, онемение конечностей, холод и липкий, закрадывающийся в самые глубины сердца страх — а еще бесконечные усталость и отчаяние, граничащие с каким-то отупелым смирением... Вот что она сейчас испытывала, оставшись в гордом одиночестве посреди темной и пустой лаборатории, а сколько еще времени ей предстояло провести в таком состоянии? Кажется, Лизард говорил, что-то около суток...

Целые сутки, господи боже! Уж лучше бы ей вкололи снотворное.

Пожалуй, не имеет смысла подробно описывать, как она проводила это время. В какие-то часы она лежала смирно, медленно и размеренно дыша, мысленно призывая себя к спокойствию и нарочно пытаясь войти в состояние глубокой медитации, но все казалось тщетным. Тело затекало, в желудке пустело, глаза то и дело щипало от подкатывающих к ним слез — словом, какой уж тут покой... Дай бог не сойти с ума раньше положенного! Потому спасительная медитация то и дело срывалась, не успев толком начаться; сердцебиение ускорялось, а затем очередной всплеск адреналина и неконтролируемой тяги к жизни, к свободе, вынуждали ее остервенело ерзать, дрыгаться и крутиться на своем жестком металлическом лежаке, тщетно силясь избавиться от давящих на нее оков. Пару раз она даже срывалась в неконтролируемую истерику, больше напоминающую вспышку яростного, слепого гнева, точь-в-точь как у дикого зверя, угодившего лапой в капкан и вынужденного дожидаться в таком виде прихода охотника. Пожалуй, не будь у нее намордника, Алопекс даже попыталась бы вгрызться зубами в ремни на своей шумно вздымающейся груди — лишь бы только высвободиться, сбежать из этого кошмарного, враждебного места и не допустить грядущей трагедии... А затем Ло снова вспоминала о том, что бежать бесполезно, и в отчаянии замирала, часто-часто моргая и, кажется, даже тихонько поскуливая от собственной тоски и бессилия. А может, это были всхлипы, черт их разберет. Она никогда еще не плакала раньше вот так, почти навзрыд, поэтому не знала точно, что именно с ней происходит. Ей просто было очень, очень плохо.

Да, Алопекс была очень терпеливым существом по своей натуре. Привычным к боли, голоду, холоду, одиночеству и прочим возможным тяготам, коих немало выпадало на ее долю, но сейчас все это казалось гораздо выше ее сил.

В конце концов, страшно изнуренная, раздавленная обрушившимся на нее непосильным испытанием и окончательно потерявшая счет времени, мутантка каким-то чудом умудрилась заснуть — а когда снова открыла глаза спустя несколько часов, то даже не сразу поняла, что стало причиной пробуждения. Она чувствовала себя как-то странно... в легком помутнении, словно бы не до конца проснувшись... и голова болела. Ло были смутно знакомы эти ощущения: так она когда-то давно отходила от глубокого наркоза, после очередного лабораторного исследования, из числа тех, которым ее постоянно подвергали в первое время после попадания в клетку. Да господи, не далее как несколько часов назад она точно также приходила в себя после предательского выстрела "отравленным" дротиком в задницу! Вот только было одно важное отличие — тогда ей потихоньку становилось лучше, и сознание прояснялось, по мере того, как снотворное выветривалось из организма; сейчас же, все происходило совершенно наоборот. Мигрень постепенно усиливалась, перед глазами все сильнее плыло и кружилось, а мышление становилось все более скомканным, обрывистым, нечетким. Отдаленным.

"Препарат... препарат действует," — запоздало поняла Алопекс, бестолково тряся ушастой головой и моргая. Как видно, страшный процесс начался... И почему нельзя было проснуться, когда все уже закончится! Головная боль становилась поистине нестерпимой, плавленным железом разливалась по внутренней поверхности черепа, скапливалась и пульсировала в висках, отдавала во все возможные и невозможные места — даже в корни зубов, вынуждая морщиться и гримасничать, будто в кресле у стоматолога. В какой-то момент, Ло показалось, что ее собственные мысли стали какими-то слишком уж громкими. Создавалось впечатление, будто кто-то кричал прямо у самого ее уха, причем совсем не ее голосом, повторяя различные слова и реплики, когда-то давно услышанные ею и невольно отложившиеся в памяти. Они принадлежали разным людям... мутантам... и звучали так реалистично... могло ли быть так, что-то из ее старых знакомых находился сейчас в этой темной, жуткой комнате рядом с нервозно дергающимся песцом? Чем больше Алопекс крутила головой по сторонам, с замирающим сердцем всматривалась во тьму, тем больше она в это верила и тем сильнее пугалась.

— Ты уже все узнала что тебе надо, и что теперь будешь делать? Убьешь меня? — отблеск ярких огненно-рыжих волос мелькает где-то на самой периферии зрения, вынуждая резко отвести взгляд влево. В тот же миг, с противоположной стороны доносится еще один, куда более едкий и холодный голос, вне всяких сомнений, принадлежащий Лео, и лисица тот час с надеждой оборачивается к нему...

— За мое будущее не трудись беспокоиться... Алопекс, — силуэт мечника стремительно тает в темноте, оставляя ее беспомощно пялиться ему вслед, гадая, что это было — галлюцинация или явь?

— ТЫ?! УБИРАЙСЯ ОТСЮДА ВОН! — раньше, чем Ло успевает это понять, еще один темный и хвостатый силуэт возникает прямо перед ней, агрессивно замахиваясь на лисицу кулаком. Едко-желтые глаза саламандры так и полыхают ненавистью, и все внутри невольно сжимается в крохотную, едва различимую точку. Однако и Мона тотчас бесследно исчезает во тьме — чтобы почти сразу же смениться еще более страшным и пугающим видением.

— ФУТОВСКАЯ КРЫСА... — разгневанный Рафаэль грохочущим танком несется прямо на нее, замахиваясь своими громадными острыми кинжалами, и мутантка в искренней панике втягивает голову в плечи, жмурясь и отворачивая голову, вжимаясь затылком в холодный металл, точно беспомощный, напуганный ребенок. — ТЫ УБИЛА МОЕГО БРАТА, ДВУЛИЧНАЯ ТВАРЬ! ГОТОВЬСЯ УМЕРЕТЬ!

— Я ТВОИ КИШКИ ПОВЕШУ НАД ВХОДОМ! — с разъяренному рыку саеносца присоединяется не менее громкий и пугающий рев Лизарда. Сердце девушки окончательно уходит в пятки — хватит... не надо! Словно услышав ее внутреннюю мольбу, Рене прекращает реветь во всю силу легких и уже гораздо тише, но все также пугающе шипит ей на самое ухо, опасно приблизив зубастую, массивную морду к ее собственному, искаженному страхом лицу. — Была шавка Шреддера, стала шавка черепах? Почему я не удивлен, дорогая моя!

— ГРОХНИ ИХ УЖЕ!! УБЕЙ ИХ ОБОИХ, MAîTRE!! — округа снова наполняется безумным, нечленораздельным воем, и мозги едва ли не взрываются изнутри от стремительно возрастающей головной боли — не выдержав, Алопекс сама начинает кричать, забившись, точно мотылек в паучьей сетке. Хватит, ХВАТИТ!! Пусть это прекратится!...

Увы — это было лишь самое начало.

Дальнейший час или два, бедная девушка то начинала ни с того, ни с сего заходиться громкими, паническими криками, постепенно переходившими в остервенелое звериное рычание, по мере того, как ее слуховые и зрительные галлюцинации становились совсем уж невыносимыми, то снова резко умолкала, то ли уставая, то ли просто ненадолго обретая контроль над своим помутненным разумом. Ощущение времени окончательно размылось — самой Ло казалось, что эта ужасная пытка длилась минимум несколько дней и ночей, хотя по факту прошел не такой уж большой срок; вполне возможно, все закончилось бы гораздо раньше, если бы Алопекс смирилась со своими видениями и прекратила сопротивляться им, однако она упрямо, из-за всех оставшихся у нее ментальных и физических сил, с отчаянием утопающего цеплялась за свой медленно растворяющийся во мраке рассудок, как за ту единственную соломинку, что еще могла удержать ее на "поверхности" и не дать окончательно потерять саму себя. Она пыталась бороться... и от того неосознанно продлевала свои мучения — до тех пор, пока перед внутренним взором лисицы не возник ее последний, самый главный и страшный враг. И когда это произошло, Ло немедленно затихла, во все глаза уставясь на его рослый, широкоплечий силуэт, закованный в тяжелую шипастую броню, столь неожиданно возвысившийся над ее съежившимся, мелко вздрагивающим силуэтом; ремни и намордник исчезли куда-то, равно как и бесследно растворились во тьме голые, серые стены лаборатории — у этого места не было названия или точных координат, потому что это был ее личный, персональный Ад... И она сама больше не была Алопекс — а всего-навсего мелкий, лишенный имени и характера зверек, совершенно голый и беззащитный перед грозящей ему смертельной опасностью. Окинув ее холодным, ничего не выражающим взглядом, Шреддер молвил, на удивление спокойно обращаясь к своей растерянной ученице:

— Разве ты не прекрасна? — он развел руками, склонив голову набок и чуть сузив пылающие в узкой прорези забрала рубиново-красные глаза. — Идеальный солдат, о котором я не мог бы и мечтать. Но ты... — его фигура начала стремительно увеличиваться в размерах, в считанные секунды принимая куда более массивные, округлые очертания и на глазах обрастая густым звериным мехом. Ло судорожно сглотнула, уже заранее понимая, что сейчас произойдет. Она уже много раз видела этот кошмар раньше... и осознавала, что на этот раз ей уже никак не удастся от него спастись. — ...ты должна... знать... свое место, — оскалившись, здоровенный полярный медведь... нет, жуткий снежный исполин, монстр с темной и заледеневшей пропастью вместо сердца, ринулся прямиком на нее, распахнув огромную клыкастую пасть, и Ло снова пронзительно закричала, чувствуя, как его челюсти намертво смыкаются вокруг нее, целиком захватывая в свой черный и кровавый плен.

Теперь уже, наверное, навсегда.

*****

— Давно она не подает признаков жизни? — выдержав небольшую паузу, холодно осведомился Ороку Саки у доктора Рене, задержавшись возле широкого стеклянного экрана и расслабленно заложив руки за спину, вот уже какое-то время молчаливо наблюдая за неподвижно повисшей на ремнях Алопекс по другую сторону от смотрового окна. Стоявший рядом с ним ученый только тихо, раздраженно выдохнул себе под нос, явно с большим трудом сдерживая свое недовольство. Чего ты, спрашивается, ожидал, приказав вколоть ей полный шприц чистой, неразбавленной галлюциногенной сыворотки?

— Я предупреждал, что такая большая препарата доза может стать для нее лета...

— Я спросил тебя не об этом, — равнодушно оборвал Лизарда глава Клана, не отрывая своего пристального, испытующего взгляда от безжизненного силуэта мутантки. — Не заставляй меня повторять мой вопрос.

— ...вот уже полтора часа, кажется.

— Жизненные показатели?

— Слабые. Говорю вам, она не жилец.

— Проверим это. Моукошан... — Шреддер слегка повернул голову, отыскав взглядом своего хвостатого помощника. — Зайди внутрь. Развяжи ее.

Отредактировано Alopex (2019-02-05 15:20:04)