В первые мгновения, ему показалось, что Мона мертва.

До того бледным и неподвижным казалось ее лицо в тот момент, когда Донни сбросил с нее это дурацкое покрывало и бережно приподнял ящерку над полом — его собственные руки при этом ощутимо дрожали от волнения и испуга. Техник, кажется, был как никогда близок к умопомешательству, несколько долгих секунд с замершим, будто окаменевшим сердцем всматриваясь в обморочно закрытые глаза саламандры... А затем девушка вдруг вздрогнула всем телом, как при резком пробуждении ото сна, и тотчас уселась, напрочь проигнорировав беспокойные возгласы и расспросы изобретателя. Дон и сам невольно примолк, давая ей возможность прийти в себя после неожиданной атаки. Его собственная, белая как простынь физиономия на миг отразила захлестнувшую парня волну чудовищного облегчения — слава богу... живая. Увидев, как его любимая с донельзя жалобным, даже беспомощным видом схватилась руками за свое помятое горло, Донни тут же мягко приобнял ее за плечи, на автомате шепча какие-то успокаивающие слова:

— Тише, тише, девочка, все позади... Я здесь, никто тебя больше не тронет, — скороговоркой бормоча эти все глупые, скудные утешения, Дон на всякий случай внимательно огляделся по сторонам, выискивая их возможного противника... Но затем снова торопливо склонился над судорожно раскашлявшейся мутанткой, помогая ей удобнее устроиться в его теплых и сильных объятиях. — Укусил?... Где, покажи мне... — дождавшись, пока Мона устало отклонит голову на заботливо подставленное плечо черепашки, последний, наконец-то, рассмотрел на ее шее внушительный, стремительно наливающийся синевой отпечаток чьих-то больших и острых зубов. Чужие клыки также оставили после себя две очень глубокие ранки, из которых все еще обильно сочилась кровь... Дону едва ли самому не поплохело при виде такого серьезного укуса — а точнее, при мысли о том, что могло бы случиться с Моной, опоздай он сюда еще хотя бы на несколько минут. Кое-как справившись с подкатившей к горлу дурнотой, техник немедленно склонился ниже, попутно с этим лихорадочными, спешными движениями извлекая свой черепахофон — так, чтобы получше рассмотреть рану в его ярком свечении и убедиться в том, что туда не попал яд или еще какая-нибудь гадость. — Так... так, потерпи немного... вроде бы, на змеиный укус не похоже... сейчас, — убрав устройство обратно в карман, техник рывком сдернул с себя бандану и, сложив ее в несколько слоев, крепко прижал к шейке саламандры, худо-бедно перекрыв ток крови. — Держи здесь, хорошо? Вот так, крепче держи, не отпускай, — он помог ей накрыть ладонью место укуса, успев неприятно поразиться тому, до чего сильно у нее замерзли руки.

— Ди! — послышался донельзя обеспокоенный голос шутника откуда-то из темных глубин помещения. — Как там Мона?

— Плохо, — лаконично отозвался ему техник, не сумев скрыть легкой дрожи в собственном голосе. — Она ранена, — не дожидаясь ответа брата, Дон подхватил свою девушку на руки, со всей возможной осторожностью поднимая ее над полом; при этом несколько тяжелых, почти черных во мраке капель крови шлепнулись ему на пластрон, уродливым кляксами расползясь по рельефной костяной поверхности. Донни даже не обратил на это внимания — взгляд механика был сосредоточен исключительно на белом как снег лице Моны Лизы, которая все еще бормотала ему какие-то странные, невнятные предостережения. Кто "он", кого нет, где, почему... Донателло счел, что еще успеет выяснить все это позже, когда их компания покинет эту дурацкую выставку и вернется в подземное логово. Главное сейчас — это поскорее доставить ящерку в безопасное место, где он наконец-то сможет оказать ей полноценную медицинскую помощь. — Майк, — напряженно позвал он шутника, едва заслышав, как тот донельзя громко и самоуверенно вызывает их невидимых противников на дуэль. — Майк, мы уходим отсюда, сейчас же! — когда это требовалось, голос изобретателя мог звучать достаточно властно, и даже относительно грозно... Жаль только, что Микеланджело все равно его не услышал. Младший черепашка был занят тем, что настойчиво искал себе дополнительных приключений на карапакс, настойчиво игнорируя свою белоснежную подругу, что также без какого-либо успеха пыталась его остановить. Вообще-то, Ло с трудом могла припомнить, когда это ее в последний раз так ощутимо потряхивало от ужаса... И дело тут было даже не в обволакивающей, голодной тьме, что окружала их с Майком со всех сторон, или невесть как оживших восковых статуях — хотя и это, само собой, могло бы испугать кого угодно... Нет, на сей раз страх лисицы был порожден ее невообразимо тонким, звериным чутьем, подсказывавшим ей, что Микеланджело ни в коем случае нельзя было оставаться в одиночестве. Плохо, что она никак не смогла бы объяснить этого вслух, даже если бы очень постаралась... А Майки в принципе никого сейчас не слушал. И не слышал...

— Майки, не надо, — в который уже по счету раз взмолилась бывшая наемница. — Это глупая идея... Майк! — увы и ах, но мутант даже не подумал оборачиваться на ее зов, более того, он практически не глядя отстранил бедную Алопекс прочь, с донельзя мрачным и решительным видом звеня цепями нунчак. Ну почему он не мог просто послушаться своего старшего брата и покинуть это жуткое, темное место, где они все равно не смогли бы полноценно сражаться? Другое дело — там, наверху, на просторных, залитых ярким электрическим сиянием городских крышах, где они, хотя бы, могли рассмотреть своего нынешнего врага и решить, что  им делать дальше, сражаться или убегать! Алопекс еще раз безрезультатно дернула возлюбленного за рукав, но тот даже не обернулся. Ну почему, почему ты такой упрямый? — Майки... Стой! Вернись! — теперь в ее голосе отчетливо звучали сердитые нотки. Впрочем, она скорее просто досадовала на чересчур самоуверенное поведение шутника, нежели всерьез на него злилась — будучи лисицей, осторожной, хитрой и предусмотрительной, Алопекс не желала так глупо рисковать собственной шкурой в борьбе с неизвестным противником, где все преимущества были явно не на их с Микеланджело стороне... Но разве она могла бросить его здесь одного?

Разумеется, нет!

— Майки, пожалуйста, давай лучше... — она попыталась было еще разок (впрочем, уже без особой на то надежды) воззвать к здравомыслию своего приятеля, даже сделав небольшой, осторожный шаг ему вслед... Да так и замолкла, во все глаза уставившись на огромные красные глаза, неподвижно замершие во тьме перед ее возлюбленным. Майк, очевидно, тоже их увидел, так как ошалело замер на долю секунды... а затем, недолго думая, первым рванул на неведомое существо, на несколько мгновений целиком скрывшись из виду. Тут уж Ло не помогло даже ее хваленое лисье зрение, теперь она вообще ничего перед собой не видела, кроме этих жутких потусторонних глаз. А от того страшно перепугалась, осознав, что при всем своем желании не сможет помочь Майку в его самоубийственной атаке — эдак сама случайно ему когтями полоснет, не отличив черепашку от их противника! — НЕТ!! СТОЙ!! — она беспомощно замерла позади сражающихся друг с другом монстра (а как еще ей было назвать это громадное волосатое чудище?!) и Микеланджело, не зная даже, кто кого сейчас бьет... Впрочем, на этот вопрос довольно быстро нашелся ответ — причем в такой жуткой форме, что у бедной Алопекс едва сердце из груди не выпрыгнуло! Едва заслышав исполненный муки вопль черепашки, а также непонятный грохот как от удара камня о камень, глухое звериное рычание и хруст разрываемой зубами плоти, девушка едва не поседела от макушки и до самого кончика хвоста, вмиг превратившись из молочно-белой лисицы в серебристо-серую. — МА-ААЙК!! — она сама, не удержавшись, в панике заорала ему в унисон, по-прежнему ничего не видя и не понимая, но догадываясь, что если она сейчас же что-нибудь не предпримет — то ее возлюбленному очень скоро придет конец. Но что она вообще могла сделать в такой ситуации?!

"Да какая к черту разница!..." — плюнув на всякую осторожность, Алопекс с грозно оскаленной мордой рванула прямиком во тьму, одним прыжком очутившись рядом со своим скорчившимся от боли приятелем — тот, к счастью, все еще был жив... И оборотня нигде не было видно — неужто спугнули? Склонившись над хрипло вздыхающим, как после километрового забега, мутантом, с отчаянием зажимавшим ногу обеими лапами, Ло спешно зарылась в карманах ветровки, по примеру гения извлекая наружу свой черепахофон. Майк требовал, чтобы она отвернулась и не смотрела, но Алопекс проигнорировала его слова, точно так же, как минутой ранее он проигнорировал ее саму, и, включив экран, направила его свет точно на рану шутника. Увиденное заставило ее поперхнуться от ужаса и сострадания: сквозь плотно сомкнутые вокруг раны пальцы мутанта обильно сочилась кровь, и, судя по характерному блеску, ее уже немало скопилось в глубоких трещинах разбитого мраморного пола под черепашкой.

— О боже, — только и сумела выдохнуть потрясенная наемница... а затем рядом с подростками невесть откуда нарисовался и сам Донателло, ломовым конем примчавшимся сюда на пронзительные вопли друзей. Бухнувшись на колени рядом с ними, умник торопливо выпростал одну лапень из-под согнутых коленей Моны Лизы, которую он все это время заботливо удерживал на своих руках, и схватился за древко посоха Бо, быстро вытаскивая тот из крепления. Тихий щелчок — и вот уже на одном из концов металлического шеста с характерным треском вспыхивает наконечник встроенного в него мощного электрошокера, озаряя помещение до ужаса неровным, хаотично пляшущим по потолку и стенам, но все-таки ярким электрическим светом. Молча воткнув противоположный конец стаффа в образованную на полу щель, Дон осторожно опустил Мону рядом с собой и сам склонился над раненным братом, решительной хваткой разжав его судорожно сжатые ладони. Кровь немедленно хлынула с новой силой, но гения это, похоже, не особо смутило. Он вообще казался сейчас до крайности собранным, и на его побледневшем лице больше не было никаких признаков страха или растерянности. Паника словно бы отступила куда-то далеко на задний план, уступив место тому особому хладнокровию, какое обычно сопровождает опытных врачей или фельдшеров во время вызова неотложной медицинского помощи. В секунду оценив масштабы бедствия, Дон тут же принялся стаскивать с себя один из ремней и плотно обмотал его чуть выше колена шутника, наложив тому импровизированный жгут — видимо, чтобы хоть как-то остановить это бешеное кровотечение. Алопекс отодвинулась, давая ему необходимое пространство для оказания первой помощи, а сама молча скользнула взглядом по длинной цепочке кровавых клякс, на манер звериных следов уходящих куда-то во тьму за нагромождением мрачных восковых статуй. Атаковавшее Майка чудовище, как видно, решило отступить... Ло сама не заметила, как с откровенно злобным, агрессивным оскалом начала подниматься с колен, на ходу вытягивая острые звериные когти, явно вознамерившись догнать этого мохнатого гада и расписать его вонючую серую шкуру под хохлому; однако прежде, чем она успела сделать хоть шаг со своего места, как техник молниеносно схватил ее запястье перепачканной в чужой крови рукой и грубо дернул лисицу обратно, заставив ее с ойканьем приземлиться на пол рядом с Майком.

— Хватит с меня двух тяжело раненных, — рыкнул он, искоса зыркнув на моментально притихшую под его взглядом наемницу, и  убедившись, что та больше не собирается никуда отсюда уходить, вновь продолжил шустро обматывать голень шутника вытащенным из подсумок чистым аптекарским бинтом. Этот парень уже давно приучил себя таскать с собой минимальный запас медикаментов, да хотя бы тот же пластырь с перекисью — и, как выяснилось, не зря... Не в первый раз уже, кстати говоря. — А ну, не дергайся! — шикнул он уже на разнывшегося, то и дело сипло ойкающего от боли весельчака. — Кто тебя просил лезть в драку? Я же сказал, что мы возвращаемся! Теперь будешь скакать домой на одной ноге, я не смогу тащить вас с Моной вдвоем, — сурово закончил он свою короткую, но донельзя сердитую нотацию. — А ну, вставай... давай, обопрись на меня, — наспех завязав края бинта узлом, Донателло тотчас подхватил брата подмышки и начал поднимать с разрушенного пола. Ло тотчас вскочила следом, помогая им с другой стороны. — Ну как, стоишь? Сможешь идти сам? Алопекс, пожалуйста, поддерживай его, как можешь, мне нужно взять Мону, — убедившись, что ребята худо-бедно встали на ноги и теперь, слегка покачиваясь, в обнимку терпеливо дожидаются его дальнейших указаний, Донни быстро выдернул посох из трещины в полу и сунул к себе за спину, не выключая — тот так и продолжал шумно потрескивать у него над плечом, рассыпая целые снопы холодных, быстро гаснущих искр, — и вновь склонился над подозрительно затихшей ящеркой. Очевидно, Мона по-прежнему пребывала в глубоком эмоциональном шоке, и практически не реагировала на шумную возню изобретателя, равно как и на испуганные, вопросительные взгляды остальных мутантов. Взгляд ее оставался пустым и равнодушным, она как будто вообще ничего и никого не видела перед собой... и это откровенно пугало.

— Пошли, — взяв ее на руки, Дон коротко мотнул головой в направлении выхода из музея... а затем испуганно застыл с саламандрой на руках, как и Алопекс с Майком позади него: большие лампы высоко у них над головами вдруг снова зажглись как ни в чем не бывало, моментально разогнав весь мрак и на несколько секунд ослепив растерявшихся мутантов, заставив их дружно сморщиться от чересчур сильной рези в глазах. Какого?...

— Смотрите, — пока ее приятели, подслеповато щурясь и хмурясь, недоуменно осматривались по сторонам, гадая, кто же мог заново включить свет в помещении, Ло неожиданно взволнованно ткнула Микеланджело под бок, указав свободной лапой в направлении Хэллоуинского стэнда: — Статуи! Они снова там же, где и были раньше!... Оборотень... лежит, — ее голос в очередной раз дрогнул, — и Дракула... он ведь стоял там совсем в другой позе, — совсем уж тихо и обескураженно пробормотала она, не сводя глаз с неподвижно замерших на своих постаментах восковых фигурах. Следуя ее примеру, Донателло тоже пристально уставился в лицо Графа, воскрешая в памяти его предыдущую позу, в какой он находился до начала сего безумного действия: злобный, крадущийся, таинственно закрывшийся собственным плащом... Сейчас он просто сидел в одном из бутафорских кресел, вальяжно откинувшись на спинку мягкого, обитого красным бархатом сидения, и с ленивым выражением лица взирая точно на пугливо замерших перед ним мутантов. Те еще некоторое время молча пялились на него в ответ, вероятно, ожидая, что его лицо дрогнет, или он хотя бы моргнет, но ничего подобного, разумеется, не происходило: статуя казалась все такой же пустой и безжизненной, как и раньше. Что касается оборотня, то последний с донельзя сытым видом разлегся на полу у его ног; широко распахнутые алые глаза, тем не менее, все также неподвижно смотрели на ребят. Жуткие, немигающие... Алопекс против воли прижалась к Майку, чувствуя, что взъерошенная шерсть на ее загривке еще ох как нескоро уляжется обратно.

— ...ладно, — в конце концов, снова подал голос изобретатель, усилием воли отворачиваясь от зловещей скульптуры и аккуратно поправляя Мону на своих руках, — идем отсюда... пока снова что-нибудь не произошло, — и Донни первым устремился прочь из выставочной залы, осознанно закрыв глаза на учиненный ими чудовищный хаос и беспредел: многие статуи были сдвинуты либо обрушены на пол, пол кое-где потрескался и оказался щедро залит кровью, но все это казалось сущей ерундой по сравнению с ранами, полученными Моной и Микеланджело в пылу сражения с неизвестными. Алопекс тоже предпочла закрыть глаза на все это безобразие, посчитав, что им действительно лучше поскорее уйти домой, пока их снова не атаковали в потемках. Майки, правда, не мог двигаться достаточно быстро — мешала травмированная нога, очевидно, причинявшая ему немало боли и дискомфорта. Ло сердобольно посмотрела на мутанта снизу вверх и аккуратно поправила его руку на собственном плече, в то же время, испытывая неотвратимое желание обернуться назад, все еще затылком ощущая на себе тяжелые взгляды Дракулы и его мерзкого оборотня. "Они не живые... нас атаковал кто-то другой, но только не глупые восковые статуи," — мысленно убеждала она саму себя, уводя Микеланджело прочь. — "В темноте что угодно могло привидеться... А мы, дураки, и поверили!"

— Как ты, малыш? — тихонько прошептала Алопекс уже возле окна, помогая шутнику взобраться на высокий и узкий подоконник. Как, однако, легко было проникнуть в это здание — и как тяжело оказалось выбраться наружу!...

Лучше бы они вообще сюда не приходили.

Майк никак не откликнулся на ее вопрос — должно быть, просто не услышал, во всей этой дурацкой суматохе, а может, ему было слишком больно что-либо отвечать. Еще бы, с такой-то глубокой раной... Ло беспокойно дернулась, заметив, что ее приятель едва не потерял равновесие, влезая на подоконник: как бы не упал, в самом деле. Она же его не удержит! Щас как не дай бог полетит вверх тормашками из окна третьего этажа, а ей только и останется, что беспомощно тянуть лапу ему вслед, да пучить глаза в немом испуге. Но, к вящему облегчению лисицы, Майки все же каким-то чудом удержался от падения, обеими руками крепко схватившись за раму и не без труда перенеся свой панцирь на узкий каменный карниз за пределами комнаты; Ло тотчас полезла следом за ним, лишь на мгновение остановившись, чтобы коротко оглянуться через плечо. Само собой, отсюда она бы уже при всем желании не смогла бы рассмотреть эти жуткие статуи Дракулы и вервольфа, но девушке хотелось убедиться в том, что их никто больше не преследует. Быстро оглядев залитое светом пространство за собственной спиной, Алопекс кошкой юркнула наружу, не забыв также плотно захлопнуть оконную створку — отчего-то так ей стало немного спокойнее. Хотя, конечно, о каком спокойствии вообще могла идти речь, после всего того, что с ними только что произошло! "Вот и сходили... на выставку," — усевшись рядом с Микеланджело, Ло на всякий случай еще немного отодвинулась от злополучного окна и перевела молчаливый, полный искренней тревоги и сочувствия взгляд на странно притихшего мутанта. Ну, как ты, солнышко?... Сильно болит, да? Майк казался сейчас таким огорченным и, ну, растерянным, что ли, Алопекс ужасно хотелось обнять его и утешить, но, наверное, им не стоило надолго здесь задерживаться. Вон, Донателло уже уполз на крышу вместе со своей шокированной до самых глубин души ящеркой, а следовательно, и им с Майком тоже стоило поспешить, пока, чего доброго, их вновь кто-нибудь не атаковал... Ло неуверенно приподняла руку, желая успокаивающе накрыть ею тоскливо опущенное плечо возлюбленного, но тот, как ни странно, ее опередил. Алопекс даже глазом моргнуть не успела, как мутант, наклонившись, впился поцелуем в ее приоткрытые, легка дрогнувшие в преддверии очередной утешающей реплики губы, наградив лисицу пусть коротким, но таким успокаивающим и нужным ей сейчас поцелуем — все-таки, она страшно за него перепугалась, куда больше, чем за саму себя или даже за бедняжку Мону Лизу... Ту, хотя бы, очень быстро нашел и спас ее верный изобретатель, а кто бы выручил Майка, не пни он эту чертову кровожадную тварь ногой в рожу? Хорошо, что черепашка сумел найти способ вырваться из чужой хватки, прежде, чем его точно также утащили бы куда-нибудь во тьму, где ему бы уже точно никто не смог помочь. Ло все также молча закрыла глаза, усилием воли отгоняя прочь все эти пугающие мысли, и спешно откликнулась на спонтанную ласку шутника, чувствуя, как вместе с этим поцелуем постепенно уходит и весь ее страх.

Майк всегда точно знал, как ее успокоить.

— Что со мной будет, — невесело фыркнула Алопекс в ответ на облегченный шепоток подростка, следуя его невольному примеру и мягко поглаживая своего друга самыми кончиками когтистых пальцев по бледной, перепачканной щеке. Измазанная кровью лапа Микеланджело оставила несколько темных отпечатков на ее белой как снег шерсти, но девушка и не подумала обращать внимания на такую ерунду. Подумаешь, "испачкал"... Главное, что живой и при всех четырех конечностях. — Ты ни в чем не виноват, — добавила она уже чуть тише, с досадой вспоминая о том, как в растерянности болталась где-то за спиной у своего приятеля, бестолково крича что-то и даже не попытавшись сразу прийти ему на помощь. Ладно... она еще успеет сто раз извиниться за это, а сейчас им нужно было как можно скорее догнать изобретателя. Хотя едва ли тот оставил их здесь одних — чай, помнит, что его брат едва может ходить, и терпеливо ждет ребят там, на крыше, попутно бегло осматривая раненную саламандру. Бедная Мона... Словно прочтя мысли песца, Майки на пару с ней вскинул голову к темным небесам, отыскав взглядом силуэт старшего мутанта. — С ней все будет хорошо, — не слишком-то убедительно произнесла Алопекс, утешая не то весельчака, не то свои собственные до предела взвинченные нервы. — Она сильная, и у нее регенерация, помнишь? Донни ее мигом подштопает, — ей самой ужасно хотелось в это поверить. Однако Майк прав: девушка и вправду выглядела так, будто в любой момент снова потеряет сознание или, не дай бог, помрет на руках у своего насмерть перепуганного возлюбленного. От этой мысли у Ло аж снова начал подниматься мех дыбом... Нельзя думать о таких вещах, нельзя, нельзя! Воспользовавшись тем, что Майки отвернулся, лисица резко встряхнулась от ушей до хвоста, и запоздала потянулась следом за ним, решив, что не станет больше размышлять на эту тему — по крайней мере, до тех пор, пока они не вернутся домой. Все четверо. Живые!

— Ты дурак, а не пухлик, — беззлобно фыркнула она в панцирь кое-какером вползающему по лестнице мутанту, и даже звонко шлепнула его ладонью по чумазой ягодице, благо, ракурс позволял — впредь будет знать, как ее пугать! — Сама как-нибудь свою задницу донесу, не беспокойся, — тихонько ворча, Алопекс шустро, насколько позволял отчаянно притормаживающий впереди нее Майки, полезла вверх по ржавым перекладинам, теперь уже почти не оглядываясь.

Хватит с нее всей этой пред-Хэллоуиновской бесовщины, ей-богу.

— Чего вы так долго, — едва заметив, что его друзья, наконец, изволили вскарабкаться на крышу музея, Дон отчасти сердито, отчасти взволнованно зыркнул в их сторону. Все это время бедный техник проторчал на корточках перед усаженной на площадку Моной, как видно, силясь дозваться до ее отсутствующего сознания и наспех перевязать полученную ею рану. С раной-то он управился, воспользовавшись остатками медицинского бинта из своих походных запасов, а вот с приведением саламандры в чувство, похоже, нет — взгляд ящерки оставался все таким же пустым и безжизненным. Ло невольно поежилась при взгляде на подругу: она никогда еще не видела Мону настолько потерянной... во всех смыслах этого слова.

— А ты попробуй сам взобраться по лестнице с прокушенной ногой, — больше успокаивающим, нежели сердитым тоном откликнулась Снежинка в ответ на нервную реплику изобретателя, понимая, что тот просто очень сильно беспокоится за свою девушку. Они все за нее беспокоились. — Оставь ее, Ди, она просто еще не пришла в себя от испуга, — коротко вздохнув, юноша все с тем же донельзя тревожным, бледным лицом подхватил саламандру обратно на руки, как видно, и впрямь решив отложить эти безуспешные попытки, пока они не вернутся домой. Обернувшись к брату, он окинул его точно таким же взволнованным, но предельно сосредоточенным взглядом; догадавшись, о чем он сейчас думает, Алопекс вновь поспешила вставить свое слово: — Не беспокойся ты так, я помогу ему дойти... Правда, пупс? — она легонько подпихнула Майка локтем, одновременно становясь рядом с ним и с готовностью подставляя черепашке своей крепкое женское плечо. Тот энергично кивнул, как и раньше, пряча гримасу боли за широким, беззаботным оскалом — никаких проблем, бро, вот увидишь, все будет чики-пуки! Само собой, Донателло не шибко поверил его вымученной улыбке, но, по крайней мере, перестал метаться меж двух огней, решая, кому помочь в первую очередь. Все также нервозно поправив голову Моны на собственном плече, умник со вздохом отвернулся и двинулся прочь, осознанно подавляя в себе желание ускорить шаг: Майк в таком состоянии за ним в жизни не угонится, а ведь не мог же он бросить их с Ло одних!

— Ладно, все за мной... и старайтесь быть начеку, окей? Кто знает, возможно, за нами все еще следят...

---

Само собой, они не стали рассказывать Лео и Сплинтеру всех деталей случившегося. Хотя, конечно же, оба моментально впали в шок от одного их потрепанного, окровавленного вида — и справедливо потребовали у ребят сколь-нибудь внятных объяснений. К счастью, Майк как-то умудрился отбрехаться от их беспокойных расспросов, свалив всю вину на парочку их старых, но чертовски вредных недругов. Что касается его брата, то Донни и вовсе решил промолчать, а когда Леонардо слегка поднажал, мол, ну хоть ты скажи толком, что с вами произошло, лишь вяло огрызнулся, что сейчас не самое подходящее время и ему надо поскорее осмотреть полученные братом и саламандрой укусы. Чем он сразу же и занялся, предварительно захлопнув дверь мастерской перед носом у растерянного мечника и тревожно хмурящегося отца. Пусть... Он еще успеет все им объяснить, просто чуть позже. Усадив Мону на краешек стола, попутно с грохотом спихнув с него целую гору инструментов и запчастей, с которыми он работал накануне, Дон тут же белкой заметался между ящеркой и с кряхтением опустившимся в кресло шутником, попутно раздавая генеральские приказы Алопекс — принеси то, подай это, подержи здесь, направь свет, отойди не мешай, и так далее, и тому подобное. Лисица же, в свою очередь, послушно исполняла все его сухие, отрывистые команды, как видно, понимая, что в одиночку ему не справиться. Обе раны казались такими серьезными... Однако, как только гений размотал худо-бедно закрепленную на ноге брата марлю, предварительно вколов Майку ударную дозу обезболивающего и той особой регенерирующей сыворотки, что они изобрели вместе с Моной Лизой, глазам ошарашенных подростков предстала ровная дуга наполовину затянувшихся, уже почти не кровоточащих порезов — а вовсе не та жуткая мешанина из крови и разодранного до кости мяса, к которой они морально готовили себя заранее. Обменявшись ничего не понимающими взглядами, Ло и Донателло вновь дружно склонились над прокушенной икрой мутанта, гадая, что с ней могло произойти. Они ведь оба очень хорошо видели рану... ладно, быть может, не слишком хорошо, при отсутствии-то нормального освещения, но тем не менее!

— ...это странно, — в конце концов, тихо и донельзя задумчиво изрек техник, все также пристально рассматривая место укуса и невольно пропустив мимо ушей виноватый вопрос Майка. Не могла же их с Моной сыворотка подействовать так скоро? По мнению Донателло, с ногой Майка явно было что-то не в порядке... и при том очень сильно, но что именно — черепашка, понятное дело, объяснить не мог. А вот Алопекс, наоборот, испытала по-настоящему огромное облегчение при виде почти зажившей ноги приятеля. И лисице было куда проще убедить себя в том, что ей всего-навсего почудилось что-то страшное в потемках... как, впрочем, и им всем. Расплывшись в невольной улыбке, наемница тут же накрыла ладонью широкое запястье Дона, привлекая его внимание.

— Давай-ка я сама им займусь, тут даже зашивать уже ничего не надо, — произнесла она, обнадеживающе заглянув умнику в глаза. — А ты лучше позаботься о Моне, — Донни, помешкав, согласно кивнул и спешно бросился к своей хвостатой подруге. Та по-прежнему сидела на том самом месте, где ее оставили, неподвижно глядя куда-то в пространство и, кажется, даже не заметив приближения мутанта... Дон на несколько мгновений задержал взор на ее обескровленном лице, гадая, как долго еще продлится это шоковое состояние, но затем все-таки переключился на замотанную шею саламандры, спеша проверить, как там поживает ее рана. Полностью размотав насквозь пропитавшийся кровью бинт, Донателло невольно выронил тот куда-то себе под ноги, в растущем смятении уставясь на место укуса. Именно что на место, потому что от самого укуса к тому времени остались всего лишь два крохотных, едва различимых пятнышка — как видно, организм ящерки все-таки справился с этой травмой самостоятельно, хотя, вообще-то, должен был сделать это еще в первые минуты после нападения. Так, спрашивается, какого панциря...?

— Я ничего уже не понимаю, — в искреннем недоумении пробормотал гений, на всякий пожарный осторожно коснувшись пальцами пострадавшего участка светло-салатовой чешуи... и тут же обеспокоенно накрыл лапой какой-то слишком уж холодный лоб девушки, всерьез испугавшись за ее состояние. "Надо ее согреть," — спешно стянув с себя плащ, Дон тотчас накрыл им напряженно вздернутые плечи саламандры, заботливо затянув его на чужой груди... а затем, вспомнив о чем-то еще, переключил свое внимание на всклокоченный затылок подруги — неспроста же у нее была кровь на волосах? Впрочем, и этот порез уже давным-давно затянулся, исчезнув без следа. "Донателло — самая скорая черепашья помощь в мире," — с мрачной иронией подумал изобретатель, нехотя оставляя голову ящерки в покое. Ну... раз уж обошлось без уколов и перевязок, стоило, наверное, еще раз попробовать привести Мону в чувство? — Эй, — едва слышно произнес он, с надеждой обращаясь к своей возлюбленной. Услышала или нет? — Как ты, хорошая? Все позади. Мы дома... Тебя никто больше не тронет, обещаю, — он осторожно взял ее лицо в ладони, пытаясь заглянуть в такие блеклые и пустые глаза девушки. Да что же с ней такое творится? Она ведь переживала и куда более страшные нападения... И ни разу не продемонстрировала явного страха, или паники. Не зная, как еще обратить на себя внимание подруги, Дон схватился за какое-то полотенце и попытался вытереть кровь с чужих волос... А затем, не удержавшись, наградил сидевшего рядом Майка самым убийственным из всех своих возможных недовольных взглядов. Блин, нашел время лезть со всякими глупостями!

— Живая, — тихо рыкнул он, все также удерживая бедную девушку за скулы и неосознанно поводя по ним большими пальцами. Что еще Микеланджело ждал услышать от него в ответ? К счастью для суетливо втянувшего голову в панцирь шутника, в этот самым момент ящерка все-таки соизволила выйти из транса и, дрогнув всем телом, обратилась к технику с донельзя жалобной просьбой, мгновенно переключив его внимание обратно на себя. — Да... да, конечно, милая, сейчас, — выпустив лицо Моны из ладоней, техник тут же протянул ей полный стакан холодной кипяченой воды, в которую заранее сам же предусмотрительно капнул немного успокоительного. — Вот, держи... Как ты себя чувствуешь? — он с плохо замаскированной тревогой пронаблюдал за тем, как девушка медленно подносит стакан к собственным губам... а затем, внезапно скривившись, вдруг резко отстраняет его прочь, с гулким стуком поставив на столешницу рядом с собой. Дон изумленно моргнул, вслушиваясь в ее сиплое, едва разборчивое бормотание... А затем вновь осторожно прислонил пальцы к ее лбу. "Все еще такая холодная... наверное, все никак не может согреться," — решил он в конце концов. Как бы не разболелась... Нет, определенно, ее нельзя было оставлять без присмотра в таком состоянии. — Вот что... — негромко произнес он, наклоняясь к ящерке и вновь осторожно поднимая ее на руки. — Сегодня ты будешь спать здесь, в медицинском отсеке, — развернувшись, Донателло с решительным видом понес ее куда-то вглубь лаборатории — в самый дальний ее и спокойный уголок, отгороженный от всего остального помещения массивными книжными шкафами, внутри которого находилась пара больничных коек и кое-какая аппаратура, вроде старенького кардиографа и стойки для капельниц. Как правило, обычно это место пустовало (и слава панцирю) — но вот сейчас, как видимо, могло сгодиться. Пускай полежит здесь этой ночью, а он, в свою очередь, побудет рядом с ней, контролируя ее состояние. К слову, об этом... Усадив девушку на кушетку, техник не без усилия расцепил ее крепко обвившиеся вокруг его шеи руки — какая же она была напряженная! — Ну, тише, тише, это только до утра. Ложись... вот так, я тебя укрою. Давай я сделаю тебе укол снотворного, чтобы ты смогла отдохнуть как следует, — все то время, пока он оживленно квохтал над своей возлюбленной, Алопекс украдкой коснулась руки тревожно наблюдавшего за ними Микеланджело, напомнив мутанту о своем существовании... и заодно о его собственной больной ноге.

— Пойдем, я помогу тебе добраться до твоей комнаты, — шепотом предложила она, поднявшись с колен и с готовностью подставив юноше собственное плечо для опоры. — Или ты можешь улечься внизу, под лестницей... чтобы не тревожить рану, — добавила Ло, вопросительно поглядев на мутанта снизу вверх. Впрочем, Майк решительно отказался укладываться в тесной и душной подсобке, сочтя себя достаточно выздоровевшим (ага, щас) для того, чтобы более-менее самостоятельно подняться вверх по крутой деревянной лестнице — ну, а что могла поделать Алопекс, кроме как с тревогой почапать за ним, следя за тем, чтобы ее всесильный мачо от усердия не кувыркнулся в обратном направлении? Но, как ни странно, Майки вполне успешно справился с этой задачей, почти даже не опираясь на свою подругу. Видимо, и впрямь почувствовал себя гораздо лучше... "Смотри не перестарайся," — мысленно обратилась к нему лисица, впрочем, и не думая ворчать или кудахтать. Она видела, что Микеланджело вполне справляется без ее помощи, и была искренне рада этому обстоятельству — а вредным бухтежом пускай Донни занимается, или Лео с Рафом, это как раз по их части. Зайдя вслед за шутником в его комнату, Ло терпеливо дождалась, пока ее герой со скрипом уложит панцирь на кровать, а затем аккуратно накрыла его одеялом по самые плечи: спи, отдыхай и не мерзни, как Мона. — "Надеюсь, Ди сможет ей помочь..."

— Хочешь, чтобы я осталась? — шепотом спросила она вслух, присев на краешек матраса рядом с устало выдохнувшим парнем и мягко погладив его щеку ладонью. А ведь он, в отличие от саламандры, казался таким горячим... даже слишком горячим. Ло невольно встревожилась, подумав о том, что неплохо было бы дать ему какие-нибудь таблетки от жара, или, на худой конец, также вколоть снотворного на ночь. Ну, Донателло успел ввести ему обезболивающее, и то неплохо... — С тобой точно все будет в порядке? Я могу сходить вниз за лекарствами, мне не трудно, — она чувствовала, что просто не должна оставлять подростка одного в таком состоянии, но он так энергично замахал на нее руками, что Алопекс волей-неволей пришлось подняться на ноги. Ладно, ладно, ты только не нервничай так... дурашка. — Ты не должен винить себя в случившемся. Ты просто хотел нас развеселить. И тебе это неплохо удалось, — она наклонилась, ласково поцеловав Майка в переносицу. — Ну, до тех пор, пока там не вырубился свет и не появились эти... в общем, это все неважно, — Ло слегка подернула плечами, улыбнувшись. — Не извиняйся... и постарайся поскорей заснуть, если сможешь. Я люблю тебя, глупый, — напоследок еще раз поправив чужое покрывало, Ло выключила свет и на цыпочках устремилась прочь из комнаты, еще немного задержавшись в дверях комнаты, чтобы с теплом оглянуться на своего утомленного приятеля. Надо же... и впрямь уже заснул. Как быстро.

"Хотелось бы и мне так же."

Мона заснула быстро — даже слишком.

Хотя, чего еще можно было ожидать, после такой-то мощной психологической встряски и ударной порции снотворного прямиком в вену? Дон еще какое-то время посидел в ногах саламандры, мягко и успокаивающе поглаживая лапой ее колени сквозь одеяло, и в глубоком молчании размышляя над всем случившимся, машинально перебирая в памяти имена и образы тех, кто, теоретически, мог бы напасть на ребят в музее. В конце концов, он решил, что это вполне могли оказаться их старые знакомые, Фишфейс и Рахзар, благо, что оба они кусались будь здоров, а у первого так и вовсе были длинные ядовитые клыки. Правда, размер и форма укуса на шее Моны Лизы казались гению немного... нетипичными, что ли. Да и само действие яда — помнится, когда Фишфейс цапнул так Рафаэля, бедолага целый час видел гарцующих вокруг него розовых единорогов, пока, наконец, подоспевший на выручку изобретатель не вколол ему антидот.

У девушки были совсем другие симптомы... Куда более серьезные, и потому откровенно пугающие. А главное, Донателло понятие не имел, как с ними бороться. Да и стоило ли? Мона вроде как пришла в себя ненадолго, а затем спокойно уснула под его заботливым присмотром — разве что все еще очень сильно мерзла, но это вполне можно было списать на пережитый ею стресс. "Все же, стоит на всякий случай проверить ее кровь," — подумал техник, наконец, отведя взгляд от все еще нездорово бледного лица своей возлюбленной и покосившись на наполненный ярко-красной жидкостью шприц, брошенный им на столике рядом с больничной койкой. — "Да и Майка — тоже. Может, тогда мне станет понятно, что на самом деле с ними произошло..."

— Донателло, сын мой, — голос Сплинтера, неожиданно раздавшийся у порога лаборатории, заставил его невольно вынырнуть из раздумий и подняться навстречу пожилому мутанту. На морщинистых, но все еще сильных и когтистых ладонях старика лежал большой тюль — аккуратно сложенное в несколько раз толстое ватное одеяло. — Алопекс сказала мне, что твоя подруга сильно мерзнет. Как она? — Дон спешно шагнул к отцу, с благодарностью принимая у того мягкую поклажу.

— Спасибо, сэнсэй... я думаю, ей уже лучше. Я дал ей снотворного, чтобы она скорей уснула.

— Так может расскажешь наконец, что с вами произошло? — возникший за спиной мастера Сплинтера Лео в ожидании скрестил лапы на широком пластроне и облокотился плечом о дверной косяк, внимательно наблюдая за тем, как его младший брат спешно укутывает Мону новым, очень теплым и мягким покрывалом. — Ло говорит, что вы просто отправились на выставку и были внезапно атакованы кем-то... Ты знаешь, кто это был?

— Нет, — устало откликнулся Донни, выпрямляясь. — Никто из нас так и не понял, с кем мы имели дело... Но, я думаю, это мог быть кто-то из наших старых врагов.

— Но у нас их больше сотни, — Леонардо нахмурился, явно не удовлетворенный его ответом. — Кто именно?

— Я знаю не больше тебя, Лео, — не удержавшись, тихо огрызнулся Дон... и тут же виновато поднял вверх обе ладони, признавая свою неправоту. — Извини, я... просто очень устал сегодня, да и перенервничал жутко. Возможно, я сумею выяснить, кто нас атаковал, когда проведу полный анализ взятой у Моны крови. Кто знает, какая гадость могла попасть ей в организм... Может, мне даже повезет обнаружить чье-нибудь ДНК и, таким образом, точно установить личность нападающего, — Лео понимающе кивнул, наконец, расцепив плотный замок рук на груди и снова встав ровно.

— Ты бы и сам отдохнул, Ди, на тебе буквально лица нет, — заметил он уже куда более мягким, увещевающим тоном... а затем, не удержавшись, слегка приподнял уголки губ, перехватив на себе выразительный взгляд механика — какой сон, о чем ты, у меня работы как у Санты перед Рождеством! — Ну, или хотя бы ложись спать пораньше, сразу, как закончишь со всем этим.

— Леонардо прав, — согласно кивнул Сплинтер. — Ты ведь знаешь, мы всегда можем присмотреть за Микеланджело и Моной Лизой, пока ты восстанавливаешь свои силы.

— Спасибо, но я правда лучше сам, — Дон неуверенно поскреб лапой в затылке, оглянувшись на ящерку. — Так... спокойнее. Но я позову вас, если вдруг что.

— Ладно, как скажешь, Дон. Спокойной ночи, — пропустив их отца вперед, Леонардо напоследок ободряюще пожал лапой плечо брата и сам покинул мастерскую. Дон успел рассмотреть за его панцирем мирно прикорнувшую на диване Ло, прежде, чем дверь окончательно закрылась, и техник вновь остался наедине со своими книжками, приборами и, конечно же, крепко спящей Моной. Постояв еще немного один в полной тишине, Донателло, в конце концов, вернулся обратно в медпункт, чтобы забрать набранную им пробу крови; при этом мутант, не удержавшись, мягко провел лапой по холодной щеке своей подруги, убрав несколько влажных и слипшихся, но все еще упрямо лезущих куда-то вперед кудряшек.

Да... ему было куда спокойнее, пока она была рядом, под его присмотром.

Усевшись за стол, Донателло аккуратно разлил взятую у ящерки кровь по нескольким небольшим пробиркам, заранее планируя в уме всю свою грядущую работу. Дальнейшие несколько часов умник провел в сгорбленной, напряженной позе, придирчиво рассматривая тонким слоем намазанную на стекло кровь через увеличительную линзу старенького электронного микроскопа, то и дело с тихим бормотанием капая на нее какими-то химическими реактивами и вновь проверяя то, что у него получилось — не пошла ли реакция, не оказалось ли в ней вируса, наркотика или какого-нибудь другого ядовитого вещества... К вящему облегчению мутанта, кровь Моны оказалась совершенно чиста, в ней не обнаружилось никаких сторонних примесей, и в целом результаты проведенного им исследования выглядели очень даже неплохо. В конце концов, Дон израсходовал почти всю имевшуюся у него кровь саламандры — осталась лишь небольшая ее порция на самом донышке склянки, которую он машинально отставил куда-то вбок, благополучно забыв об этом уже спустя минуту.

Время протекало совершенно незаметно... как, впрочем, и за любой работой.

— Так... ладно, это был последний анализ, — тихонько пробормотал юноша, откладывая в сторонку последнее запачканное кровью стеклышко и с кряхтением протянув обе руки вверх — так далеко, насколько это вообще было возможно, разминая затекшие мышцы и давая отдых уставшему позвоночнику. Да, пожалуй, беспокоиться ему было не о чем... Можно было и самому ненадолго вздремнуть рядом с Моной, взгромоздив панцирь на соседнюю койку, пока ящерка не проснулась и вновь не потребовала к себе его внимания. Беззвучно зевнув во всю свою усталую щербину, Донателло начал было с донельзя сонным видом подниматься из-за стола... и вдруг замер, ошалело клипнув глазами в сторону позабытой им склянки. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что же так сильно его озадачило... А затем весь сон техника как рукой смахнуло: некогда почти пустая пробирка была вновь до края полна чужой крови.

— Хах? — совершенно обалдев, Дон на всякий случай оглянулся на медицинский отсек, словно Мона могла проснуться и незаметно подлить ему свежей кровушки для исследований (З — забота!), но ящерка, само собой разумеется, все еще крепко дрыхла на своей кушетке, и не думая просыпаться. Умник снова непонимающе уставился на склянку и на всякий пожарный крепко потер глаза кулаком — ну, мало ли, вдруг ему уже это снится?... Однако кровь никуда не девалась, и ее по-прежнему было ну очень много, а ведь он точно помнил, что не далее как часом ранее полностью израсходовал весь ее запас. Так откуда ж было взяться новой? Помешкав, Ди осторожно взял пробирку в лапу и какое-то время задумчиво рассматривал ее содержимое, спрашивая себя, не могла ли кровь восстановиться сама. Ну, мало ли, у Майка вон рана чуть ли не за пять минут затянулась... Неужто все дело в регенерирующей сыворотке? Но ведь он взял ампулу из своих старых запасов, то бишь, из тех, что уже неоднократно использовал прежде, во время лечения различных травм и болячек у черепах и их близких друзей — так почему раньше такого ни разу не происходило? Сжав пробирку в ладони, Дон порывисто опустился обратно за стол и спешно вылил порцию крови на одно из оставшихся у него чистых предметных стекл, сунув то под микроскоп. — Ну-ка, поглядим... — сосредоточенно буркнул он себе под нос, аж высунув кончик языка от усердия. Поднеся к стеклышку пипетку, внутрь которой был набрана едкая химическая кислота, Донателло осторожно капнул ею на чужую кровь, фактически, уничтожив добрую половину образца. Не мешкая, техник вжался глазом в окуляр микроскопа и на какое-то время затих в немом ожидании, пристально наблюдая за поведением оставшейся жидкости. Около двух или трех минут, с ней абсолютно ничего не происходило, и у Дона потихоньку начала затекать шея — может, ему все-таки почудилось, или он уже один раз взял у Моны кровь, но в суете и спешке просто забыл об этом?... Однако только лишь он об этом задумался, как субстанция под увеличительным стеклом вдруг начала стремительно разрастаться, на глазах у опешившего гения восстанавливая свою изначальную структуру — и так до тех пор, пока не достигла прежнего объема, вновь заняв собой всю поверхность предметного стекла.

Ну нихрена ж себе!

"Какого панц... ИТИТЬ!!" — мысленно взвизгнул подросток, едва не свалившись под стол от испуга — до того внезапными показались ему эти вкрадчивые, неуловимые объятия ящерки, коими та в полном молчании наградила своего не в меру сосредоточенного приятеля. Вздрогнув всем телом, причем не только от неожиданности, но и от соприкосновения с ледяной кожей девушки, Дон тотчас отстранился от микроскопа и порывисто запрокинул голову к своей возлюбленной.

— Мона!... — он резко вскочил на ноги, теперь уже всем корпусом оборачиваясь к проснувшейся саламандре. — Ты уже встала... Прости, родная, я не слышал, — он суетливо обхватил лапами ее худенькие плечи, с тревогой обратив внимание на то, что она так толком и не согрелась. — Как ты себя чувствуешь? — одна его рука плавно скользнула вниз вдоль локтя Моны, и он крепко обхватил ее собственную холодную ладошку. Впрочем, несмотря на подозрительно низкую температуру тела, внешне ящерка казалась вполне здоровой и бодрой. Это просто не могло не порадовать бедного изобретателя, учитывая, как сильно он за нее беспокоился. — Ты совсем ничего не помнишь, — растерянно произнес Донни, выслушав ее слегка сбивчивый, неловкий ответ, сопровождавшийся тихим и отчасти неуверенным смехом. — Тебя... укусили, в шею. Сразу после того, как ты упала. И Майку тоже досталось... ох, ничего страшного, — в какой-то момент, длиннющий хвост Моны вскользь прошелся по захламленному рабочему столу гения, шумно, со звоном опрокинув на пол все, что там стояло. Ну, хорошо хоть, что микроскоп был крепко привинчен к столешнице... Выпустив прохладную ручонку девушки, умник тут же опустился на колени рядом, слегка отодвинув ее одной рукой в сторонку, чтобы она случайно не наступила на битое стекло. — Я сейчас все здесь приберу, не волнуйся. Сядь пока в мое кресло... — схватив какую-то грязную тряпицу со стола, как раз приспособленную для таких вот "несчастных" случаев, вроде разлившегося на клавиатуру кофе, Донателло быстро собрал осколки пробирки и вытер с пола ее багровое содержимое — черт, теперь точно придется взять новую пробу. — Пока ты спала, я исследовал твою кровь, — объяснил он, вытряхивая собранное им стекло в мусорник. — С ней вроде как все в полном порядке, но кое-что показалось мне интересным. Если ты разрешишь, я возьму у тебя еще немного крови и покажу, что она вытво... — Донателло резко смолк, услыхав неожиданно резкий отказ ящерки, и удивленно поднял взгляд на ее лицо. Вообще-то, ему не терпелось поделиться с Моной своим открытием, но она так решительно попятилась от него к стенке... Словом, гений растерялся. Испугалась она его, что ли? Парень молча выпрямился с окровавленной тряпкой в руках, отчего-то чувствуя себя ужасно виноватым перед угрюмо насупившейся ящеркой. Наверное, зря он ее об этом спросил... — Извини, — на всякий случай пробормотал он, опустив голову и сокрушенно почесав второй лапой в затылке. — И вправду, это, наверное, может подождать... Но тебе и вправду лучше самой это увидеть. Твоя регенерация, она... — и вновь Мона не дала ему закончить реплику, вдруг с озорной усмешкой щелкнув мутанта по носу — как если бы ее совсем не интересовало то, что тот отчаянно пытался ей сказать. Дону волей неволей пришлось заткнуться, широко распахнутыми глазами взирая на девушку в ответ.

Он и вправду так сильно суетился?...

— ...ладно, — совсем уж растерянно отозвался Ди в конечном итоге, признавая, что он и вправду очень сильно утомился за прошедшие сутки. Мона права. Здоровый сон, определенно, пошел бы ему на пользу... Однако он все еще не был уверен в том, что ему следовало оставлять ящерицу без присмотра. Тем более, что ее поведение казалось гению каким-то... непривычным? Она и впрямь вела себя как-то иначе. И смотрела на него так, словно бы знала что-то, чего не знал он сам. И еще это тихое постукивание кулачком по вздымающейся груди мутанта — Дон вновь едва уловимо вздрогнул, теперь уже окончательно смутившись происходящему. Услыхав последнюю реплику саламандры, Донателло машинально повел носом, вздыхая прохладный, слегка душный воздух мастерской, но так и не смог учуять ничего хоть отдаленно похожего на запах чеснока. А ведь она уже не в первый раз ему об этом твердила... И с чего бы у нее так сильно обострился нюх? Как же все это было... странно. — Это все из-за нервов, наверное, — робко предположил он вслух. — Тебя внезапно атаковали в темноте, напугали до смерти и серьезно ранили, а еще этот удар головой, — Донателло начал поочередно загибать пальцы на руках. — Возможно, тебе просто врезался в память тот момент, когда... что? — осекшись на полуслове, черепашка с люто покрасневшим лицом уставился в спину бывшей студентке, запоздало осознав подлинный смысл ее слов. Невольно, взгляд умника опустился чуть ниже и на время задержался на ее пышных, мерно покачивающихся из стороны в сторону бедрах... а затем он сам неуклюже дернулся ей вслед, обратив внимание на то, что девушка едва не упала — видимо, бедняжку все еще слегка мутило, как бы она не пыталась скрыть это от своего приятеля. Ну, и вот как тут быть? Плюнуть не все и отправиться на боковую, дав долгожданный отдых своим усталым, вконец проржавевшим мозгам, или последовать за саламандрой в душевую кабинку, где дать полноценный выход всему скопившемуся внутри панциря напряжению? Дон завороженно склонил голову набок, все еще не в силах отвести взгляда от манящих ягодиц возлюбленной... А затем вдруг легонько шлепнул самого себя лапой по щеке — эй, а ну, не тормози, дубина! Спохватившись, умник торопливо зашагал следом за скрывшейся из виду Моной, но в тот момент, когда он уже готовился преодолеть порог мастерской, как на его пути неожиданно материализовался крохотный, но очень широкий и, вдобавок, сильно встревоженный сгусток пышного снежно-белого меха.

— Ди, — он попытался протиснуться мимо, сосредоточенно отыскивая взглядом уплывшую от него саламандру, но Алопекс не дала ему этого сделать, решительно уперев ладонь в стену. — Ди, с Майком что-то не так, — эти слова моментально заставили его отвлечься и опустить взгляд на песца. Кажется, Ло только-только проснулась и еще даже не успела толком умыться, но ее огромные бледные глаза уже так и сверкали от беспокойства. — Я зашла к нему в комнату, а он весь как в лихорадке, лежит и бредит... и его тошнит. Сильно. Я думаю, тебе лучше самому на него взглянуть... — она убрала лапу, давая технику проход, и оба сломя голову помчались вверх по лестнице, обратно в спальню шутника. Кажется, Донни еще успел подумать на бегу — что могло пойти не так, он же выглядел таким бодрым накануне...?

Видимо, ему в первую очередь следовало проверить его кровь, а не Моны.

— Майк? Что с тобой, братишка? — войдя в комнату Майка, Донателло с искренней тревогой склонился над его постелью. Ло не преувеличивала: мутант и вправду выглядел очень хреново, настолько, что у Донни невольно засосало под ложечкой. Вот панцирь... Не дождавшись внятного ответа, умник решительно накрыл его лоб ладонью, и тут же отдернул руку, как от вскипевшего чайника — ничего себе! — Так, ясно, у него сильный жар, — произнес он, обращаясь к пугливо замершей позади него Алопекс. — Принеси-ка таз с прохладной водой и мою аптечку... попытаемся сбить температуру лекарствами, — кивнув, лисица момента усвистела прочь из полутемной спальни, спеша выполнить приказ их домашнего фельдшера, а Донателло осторожно опустился на краешек чужой кровати, приподняв дальний край сбившегося в кучку одеяла. — Окей, посмотрим, что тут у нас... — он был почти на все сто процентов уверен в том, что его вчерашний укус воспалился, и это, конечно же, немедленно сказалось на его общем физическом состоянии, однако стоило ему снять бинт, как глазам мутанта предстала лишь чистая (не считая пятен засохшей крови), затянувшаяся гладь светло-зеленой кожи — как будто и не было вовсе никакой раны... — Да что же с вами двумя происходит?... — сипло пробормотал Донни, не веря собственным глазам. За его спиной послышался знакомый резвый топоток, а почти сразу за ним — удар чего-то тяжелого по ковру. Обернувшись, техник молча перехватил ошарашенный взгляд Алопекс, как и он сам секундой ранее, в глубоком шоке уставившейся на полностью зажившую ногу шутника.

— Какого...

— Ло, аптечка, — напомнил ей изобретатель, и лисица тотчас бросилась поднимать жестяной короб с пола, однако, все еще не спеша отходить от изумления.

— Ди, что ты ему вчера такое вколол? У него даже шрама не осталось! — она передала медикаменты в руки Донателло, но тот лишь неопределенно пожал плечами в ответ.

— Не в сыворотке дело, — произнес он, сосредоточенно хмурясь и набирая в шприц антибиотик с жаропонижающим эффектом. — Я возьму у него кровь на проверку, а сейчас попробуем облегчить его состояние. Ну-ка, достань спиртовую салфетку...

---

Оставшийся день прошел в каком-то густом, душном облаке тревоги и режиме непрекращающейся беготни. Целое утро они с Алопекс вместе толкались у кровати бредящего Майка, силясь сбить его высокую температуру, но в итоге смогли лишь отчасти ее снизить — тогда их пациента вновь начало безудержно рвать, и тогда уже к процессу лечения невольно подключилось все остальное логово, включая даже Рафаэля с его особой, якобы "исцеляющей" руганью по черепахофону. Но даже это не смогло поднять шутника с кровати. Ребята только и успевали, что подавать ему стаканы со свежей кипяченой водичкой, после чего мутант вновь со сдавленным "Ик!" склонялся мордой над ведром, спеша вывернуть желудок наизнанку — хотя тошнить ему, по сути, было уже нечем. Пока Ло нежно ворковала над своим несчастным возлюбленным, утешающе поглаживая его лапой по склоненному ниже кровати затылку, а Сплинтер с невозмутимостью опытного отца-одиночки смачивал тряпку в теплом лечебном компрессе, Дон страусом носился взад-вперед по лестнице, то уходя в лабораторию, чтобы провести анализ крови шутника, то возвращаясь обратно к Майку с новой порцией лекарств, пока тот, наконец, не задремал прямо на коленках у Алопекс вконец замученный лихорадкой. Во всей этой безумной канители, Донни как-то совсем забыл о своей драгоценной саламандре, хотя та, кажется, изз-за всех сил пыталась привлечь его внимание к своей благополучно выздоровевшей персоне — то украдкой совала нос в двери мастерской, подглядывая за лихорадочно копавшемся в медицинских справочниках изобретателем, то будто случайно сталкивалась с ним в узком коридоре на втором этаже, кокетливо красуясь свежевыкрашенной гривой иссиня-черных волос. Пожалуй, в любое другое время техник обязательно бы потерял дар речи при виде такой кардинальной смены полюбившегося ему образа, но сейчас ему было совсем не до того. Он даже не сразу обратил внимание на перемену, лишь неуклюже пробормотав в ответ какой-то наспех выдуманный им комплимент, что-то вроде "Да, милая, тебе очень идет этот цвет, прости, мне надо бежать, давай попозже", и вновь галопом умчался в спальню шутника, на ходу обдумывая, что еще он мог бы для него сделать. И лишь когда Майки заснул, все их донельзя уставшее семейство нехотя расползлось по своим комнатам, надеясь, чтобы следующим утром бедному подростку стало хоть капельку лучше... Одна только Алопекс пожелала остаться с ним на ночь, решив на всякий случай пронаблюдать за его состоянием, пока все остальные отдыхали. В конце концов, и сам Донателло отчалил в свою комнату, где все-таки умудрился подремать пару часиков, прежде, чем снова спустился к себе в лабораторию, на ходу мрачно прихлебывая жуткий растворимый кофе без сахара.

Мда, ну и денечки у него выдались...

"Спать, какое спать, зачем спать, мне и так хорошо," — мысленно бормотал он, усаживаясь обратно за свой рабочий стол и усталым жестом подтягивая к себе последний, так и не завершенный анализ крови Майка на бешенство — нет, ну стоило все-таки рассмотреть все возможные варианты... На сей раз техник почти даже не удивился, обнаружив, что оставшаяся на дне пробирки багрово-алая жидкость вновь украдкой восстановила свой прежний объем: честно говоря, его уже потихоньку самого начинало подташнивать при виде чужой крови. Что же с ней было не так, черт возьми?

— Я в тупике, — сумрачно объявил гений, подперев щеку кулаком и с откровенно заколебавшимся видом болтая заново наполнившуюся склянку на уровне покрасневших от острого недосыпа глаз. Вздохнув, Ди размашисто откинулся панцирем на тихо скрипнувшее под его весом сидение и отставил емкость прочь, уже и не зная даже, как ему разобраться во всей этой дьявольщине. — Это столь же безнадежно, как и анти-научно...

Вот уже в который раз за последние сутки, Донателло не на шутку испугался этого тихого, вкрадчивого голоска, столь неожиданно раздавшегося откуда-то из-за спины устало потирающего глаза мутанта. Гений аж натурально подпрыгнул на своем сидении, с размаху ударив лапой по железной столешницей и всем корпусом развернувшись к своей бесшумно подкравшейся возлюбленной, при том до крайности неудачно врезавшись локтем в стоящую рядом с ним склянку. Само собой, та полетела вниз и с тонким звоном ударилась о плитку под ногами черепашки, щедро забрызгав кровью все вокруг. Вслед за пробиркой, на пол также полетела и принесенная им кружка горячего черного кофе, но в этот раз Дон умудрился ее поймать — правда, часть драгоценного напитка все равно выплеснулась наружу, и вдобавок обожгла его ладонь. Отставив чудом уцелевшую кружку подальше от опасного края, Ди запоздало наклонился к блестящим в темноте осколкам, мысленно отругав за неуклюжесть. Это ж надо было так умудриться!...

— Панцирь, — тихо выдохнул он, не на шутку расстроенный "гибелью" подопытного образца и на мгновение даже позабыв о стоящей у порога ящерке. Но та моментально напомнила ему о своем существовании, неспешно подойдя ближе к рабочему столу механика, внимательно наблюдая за его неловкими попытками убрать разбитую пробирку с пола и хоть как-то оттереть с него пятна яркой, багрово-алой жидкости, уже наполовину смешавшиеся с каплями пролитого Доном кофе. — Да, это была Майка, — устало откликнулся изобретатель в ответ на ее небрежный вопрос, промокнув лужу пачкой салфеток и тут же с донельзя раздосадованным видом швырнув их в мусорную корзину, вслед за собранными им осколками. Уже которая по счету склянка за сегодня... — Точно не мой день, — пробормотал он, выпрямляясь... да так и застыл, во все глаза уставившись на грациозно присевшую прямиком на стол девушку, а точнее, на ее призывно выпяченную вверх и вперед грудь, по воле случая (случая ли?) оказавшуюся точно напротив его лица. Да так близко, что Дон аж завис поневоле, беспардонно рассматривая до крайности смелое декольте и не менее вызывающий наряд Моны. Она... она ведь никогда так не одевалась. Сегодня что, какой-то праздник?...

"Ах, ну да... завтра же Хэллоуин," — в конце концов, спохватился Донни. — "Вот зачем она покрасила волосы..." — повинуясь мягкому касанию когтистых пальчиков к собственному подбородку, он молча перевел взгляд чуть выше, теперь уже сосредоточив внимание на пугающе выбеленной, — как видно, тщательно загримированной под готическую вампирессу, — мордашке саламандры. Ну, не могла же она быть такой бледной сама по себе, правда? Вообще-то, ей очень шел этот образ, хотя в нем и было что-то откровенно пугающее... Но, с другой стороны, каким еще мог быть костюм на Хэллоуин?

— Видимо, на сей раз мне можно обойтись без грима, — он слабо улыбнулся ей в ответ, но тут же вновь состроил донельзя серьезную, встревоженную физиономию. Все-таки, он не мог так спокойно отнестись к чужому недомоганию,  тем более, что на сей раз заболел его родной братишка. И у этой "болезни" была явная подоплека в форме укуса неизвестного науке существа — едва ли такой сильный жар и безостановочную рвоту могло вызвать банальное отравление позавчерашней пиццей... По-крайней мере, самому Донателло верилось в это с очень большим трудом. — Я беспокоюсь за него, родная. Он очень плох... Я провел с десяток анализов на предмет наличия в его организме вирусов или отравы, но она совершенно чиста. Зато я обнаружил кое-что другое, — говоря это, умник невольно оживился, а его тон приобрел знакомую деловитую сосредоточенность. — Его кровь тоже меняется... точнее, она просто регенерирует с огромной скоростью, как, кстати, и твоя собственная. Я пока не знаю, в чем может быть причина, но у меня есть несколько гипотез... — все то время, пока он говорил, лицо Моны сохраняло какое-то снисходительное, прямо-таки оскорбительно-незаинтересованное выражение, и, честно говоря, техника это сильно задевало. А уж когда она ненавязчиво протянула ему свое запястье, у Дона так и вовсе аж дыхание перехватило от искреннего возмущения. Она не верила ему! Нахмурившись, Донателло метнул откровенно обиженный взгляд на свою подругу и с невесть откуда взявшимся азартом потянулся рукой за шприцем — ну, ничего, сейчас он все ей покажет на живом примере, и она убедится в том, что его нервы в полном порядке!

"В конце концов, не так уж долго я не спал," — сердито подумал он, вынимая иглу из-под чужой кожи и аккуратно прижимая смоченную в спирте ватку к месту укола, после чего вновь оживленно зазвенел уцелевшими склянками и предметными стеклами, спеша вынести пробу чужой крови под увеличительную линзу микроскопа. — "ТАКОГО мне даже спустя целую неделю бодрствования привидеться не могло!" — полностью уверенный в собственных доводах, умник слегка подвинулся на своем кресле, приглашая Мону склониться к окуляру и воочию убедиться в его правоте. Ящерка послушно нагнулась над микроскопом, а Дон, в свою очередь, с видом триумфатора замер у нее над душой, упершись рукой в столешницу и молча дожидаясь ее изумленного восклицания.

Которого, увы, он так и не дождался.

Зато получил более чем выразительное "И?", заставившее его растерянно хлопнуть зенками и самому торопливо сгорбиться над столом, не веря собственным глазам и ушам.

— Но как же... — ...такое возможно? Он же сам все видел... почему оно больше не...? Черепашка едва не шлепнул себя ладонью по лбу: ох, ну да, конечно! Что за идиот! — Погоди, я забыл кое-что сделать, — едва осознав собственную ошибку, Дон торопливо выдвинул один из ящиков стола и потянулся рукой к хранившимся там запасам едкой кислоты, чтобы с ее помощью повредить образец и заставить его регенерировать, как полагается... Но был резко перехвачен саламандрой, с удивительной легкостью развернувшей техника кругом на вращающемся сидении стула, кажется, даже не приложив к этому действию особых физических усилий. Дон послушно замер, во все глаза уставясь на свою возлюбленную, смущенный и сбитый с толку ее ласковыми увещеваниями — ты устал, тебе показалось, с этой кровью все в полном порядке! — но затем начал с протестующим выражением подниматься со своего рабочего места, твердо вознамерившись доказать ей обратное. — Я вовсе не... — Донателло вновь заткнулся на полуслове, не успев закончить своей запальчивой реплики, все также пристально глядя в пылающие глаза своей подруги, с таким лицом, будто первый раз ее увидел. Что-то в голосе мутантки заставило его успокоиться и прекратить этот бессмысленный спор, даже толком не начав его... Вообще-то, ему ужасно хотелось поверить ее успокаивающим словам. Может, он и вправду перенервничал? Он не спал толком вот уже два с лишним дня, и вдобавок сильно тревожился за Мону и Микеланджело — возможно, утомленный рассудок гения уже просто отказывался работать как надо, подбрасывая ему своего рода видения и галлюцинации...? Дон беспомощно примолк, вслушиваясь в нежный, вкрадчивой голосок Моны, покуда та не коснулась его запястья своей леденящей, как у мертвяка, ладонью. Вздрогнув, техник отвел взгляд от ее будто бы светящихся в полумраке комнаты глаз и машинально перехватил чужую кисть. — Ты до сих пор такая холодная, — растерянно пробормотал он, мягко сжав ладошку ящерки обеими своими лапами, в полу-инстинктивном стремлении поскорее ее согреть, а затем и вовсе поднес ту к собственной усталой мине, овеяв чужую кожу своим теплым дыханием и осторожно разминая ее всеми шестью пальцами.

Почему она все никак не могла согреться...

— Хм? — Мона неожиданно отняла у него свою остывшую руку, заставив парня отвлечься от своего нехитрого занятия и вновь заглянуть ей в глаза. Всего на мгновение — внезапный толчок в пластрон без малейшего труда опрокинул его на гладкую металлическую столешницу, предоставив механику с остолбенелым выражением лица уставиться куда-то в темный потолок мастерской. "Что?..." — вот уже второй раз за их с Моной разговор, Донателло всей душой поразился ее значительно возросшей силе, совершенно не понимая, откуда ей было взяться у вроде бы такой хрупкой и слабой на вид ящерки. Да, бывало, что Мона умудрялась поднять какой-нибудь донельзя тяжелый предмет, и даже бросить его куда-то, но такие случаи, как правило, были очень редки и происходили в самые отчаянные, напряженные моменты боя, так сказать, на самом пике выброса адреналина. Но сейчас-то, они ведь ни с кем не сражались и даже не ругались толком! Умник так поразился творящимся с Моной переменам, что даже не сразу обратил внимание на собственный кровоточащий порез — видимо, зацепил рукой микроскоп, когда падал... Быстро покосившись на свое оцарапанное запястье, Донателло попытался было встать, но это оказалось не так-то просто, как он думал: во-первых, опрокинутая на панцирь черепашка, даже мутант — это едва ли не самое беспомощное существо во вселенной, а во вторых, Мона уже деловито взгромоздилась на стол поверх изумленного подростка, нависнув над ним с таким лицом, будто всерьез вознамерилась его сожрать. Донни тут же прекратил дрыгать лапами и ошалело уставился на девушку в ответ, невольно ощутив пробежавшуюся по его телу волну знакомого, первобытного жара.

Ничего себе...

— Тебе нравится мой новый цвет? — шепотом поинтересовалась его маленькая хулиганка, вскользь коснувшись его груди вьющейся копной иссиня-черных волос — мягко и щекочуще. Дон не ответил, молча пройдясь взглядом по ее бесстыдно изогнувшемуся в тонкой пояснице телу, невольно задержавшись на отвисших книзу, соблазнительно-округлых грудях саламандры. Казалось, еще немного, и они просто выскользнут из туго зашнурованного корсета, коснувшись его собственного тяжело вздымающегося пластрона.

В лаборатории вдруг стало как-то невообразимо жарко и душно... А в паху изобретателя — до невыносимого тесно и болезненно.

Пока Ди молча раздевал не в меру расхрабрившуюся ящерку взглядом, та уже решительно перехватила рукой его широкое запястье и с хитрой мордашкой слизнула языком несколько длинных красных дорожек поверх его исцарапанной кожи, отчего умник вдруг глубоко, шумно вздохнул, на пару секунд сократив расстояние между их распаленными телами... А затем с большой охотой ухватился обеими лапами за пышные ягодицы саламандры, невольно крепко сжав ими пальцами и привычным жестом подтянув ее саму чуть выше, инстинктивно стремясь оказаться еще ближе к этой дерзкой, наглой девчонке. Словами не передать, как сильно ему нравилось все происходящее между ними... И ей, очевидно, тоже.

— Я не... — Дон хотел было возразить ее ласковым насмешкам, не желая больше оставаться в дураках, но не успел — Мона уже сама накрыла его рот страстным, подавляющим волю поцелуем, от которого у бедолаги немедленно поплыл весь мир перед глазами. Закрыв глаза, умник с охотой откликнулся на более чем возбуждающие касания прохладных (ну и что с того?), непривычно жадных девичьих губ, кажется, на какое-то время полностью отключившись от окружающей его реальности. Было забыто все: и случившееся в музее, и болезнь Майка, и даже его собственное имя, панцирь его дери. Почему-то Донни только сейчас понял, как сильно ему, на самом деле, не хватало чего-то подобного, особенно, теперь, когда он так сильно устал — и физически, и морально. Объятия Моны всегда даровали ему ни с чем сравнимое умиротворение, но сейчас это чувство было особенно сильно. Настолько, что он едва не задыхался в наплыве бесконтрольной похоти, сам не замечая того, как неловкими, непослушными лапами пытается избавить свою любимую от одежды, едва ли не разрывая тонкую, глянцевую ткань. Такого резкого и бесконтрольного наплыва желания он не испытывал ни разу в своей жизни и, честно говоря, был совершенно выбит им из колеи, но в настоящий момент это казалось совершенно неважным. Ему вообще не хотелось ничего анализировать. Он просто ее хотел.

И, само собой, техник был страшно недоволен тем, как вдруг резко оборвался их головокружительный поцелуй... Впрочем, уже в следующий миг Мона обезоруживающе коснулась поцелуем его шеи, и тут уж Ди, не вытерпев, издал короткий, отрывистый стон, больше похожий на рычание. Дискомфорт внизу живота стал совсем уже невыносимым, а саламандра, будто нарочно, дразнила его своими ласками, как видно, твердо вознамерившись довести мутанта до оргазма, при том даже не снимая с себя штанов. Ну да, щас, разбежалась! Донни поморщился, нехотя приоткрыв один глаз и скосив взгляд на чуть "сползшую" по его груди ящерку, как-то слишком уж сильно увлеченную его ключицами. Разумеется, если бы он знал, что именно она задумала, и чего ради устроила весь этот спектакль, он бы ни в коем случае не позволил ей себя коснуться... ну, разве что совсем немного. Но, к счастью для бедного, охваченного страстью изобретателя, он не видел искаженного лица своей подруги, равно как и не подозревал о том, до чего сильно она алчет испить его теплой кровушки, а потому не предпринимал ровным счетом никакого отпора, с присущим этому мутанту вселенским терпением дозволяя Моне вволю позабавиться с его мускулистой, жилистой шеей. Вновь закрыв глаза, Дон с тяжелым вздохом откинулся затылком на холодную металлическую столешницу, уже просто сам мысленно умоляя девушку поскорее перейти к активным действиям. Его даже не смутило ее тихое, прерывистое урчание, куда больше смахивающее на звериный рык, чем на хриплый стон желания.

Он просто сдался ее воле.

---

Алопекс замерзла.

И это было странно, учитывая, что она лежала в обнимку со своим насквозь болезным, терзаемым лихорадкой приятелем, чье тело казалось ей таким горячим, что о него можно было бы легко обжечься. Тем не менее, лисица никуда не ушла, с присущим ей упрямством выдерживая эти неприятные ощущения, вкупе с тяжестью развалившегося у нее на коленях многокилограммового черепашьего карапакса, врезавшимся в ее живот своим жесткими, острыми краями, и пугающе крепкой хватки сильных рук мутанта — все же, понимала, что Микеланджело сейчас приходится гораздо хуже, чем ей. Она не хотела оставлять его одного... А вот он, наоборот, спокойно куда-то ушел, оставив мутантку в одиночестве дремать поверх мятого, насквозь пропитавшегося запахом пота и лекарств одеяла. А она-то беспокоилась, что он еще нескоро сможет встать с кровати! Вот же зеленый обормот... Сонно моргнув, Ло устало вскинула голову над ворохом чужих подушек; одно ее ухо загнулось ушной раковиной наружу, а густой мех на щеках некрасиво торчал в разные стороны, от того, что она слишком долго провалялась в одной неподвижной позе. Машинально пригладив шерсть рукой, куноичи приняла сидячее положение и с хрустом потянулась лапами вверх — ну и ночка, черт возьми... да и прошедший день был ничем не лучше. Но куда, скажите на милость, подевался ее больной приятель? Алопекс все также донельзя устало и заспанно накрыла зевок ладонью, после чего с огромной неохотой стекла задницей с матраса и поплелась на поиски Майка. Кажется, в убежище все еще царила глубокая ночь: все прочие жильцы, очевидно, дрыхли у себя в комнатах беспробудным сном вконец задолбавшихся мутантов, и не думая реагировать на тихое поцокивание лисьих когтей в темном коридоре. Так куда же, ориентировочно, мог упереться едва прочухавшийся от сна Микеланджело? На ум напрашивались сразу два возможных варианта: либо умчал блевать в туалет, либо утолять жажду на кухню. Хотя, вообще-то, они специально оставили ему полный графин питьевой воды на тумбочке, а также пустое ведерко у кровати — на оба случая, так сказать. Может, не заметил в темноте?

— Майк, ты тут?... — шепотом спросила Алопекс, легонько постучавшись в двери уборной. — Солнышко?... — не дождавшись ответа, лисица нажала лапой на дверную ручку и осторожно заглянула внутрь помещения, не забыв включить свет, но, понятное дело, внутри оказалось пусто. Озадаченно оглядев девственно-чистый унитаз, Ло снова закрыла дверь и теперь уже поплелась в направлении лестницы. Сон потихоньку отступал, хотя она все еще украдкой позевывала в сжатый кулак, бесшумно ступая вниз по скрипучим деревянным ступеням, пока, наконец, не оказался на первом этаже и не сунула морду промеж легкой, шелестящей занавеси из бус, висевшей на входе в местный "камбуз". — Майки? — и вновь никого. Недоуменно клипнув черно-белыми глазами, Алопекс теперь уже целиком вошла на кухню, хотя и так прекрасно видела каждый ее уголок. Помешкав, она даже на всякий случай заглянула под большой обеденный стол, точно ожидая, что ее ненаглядный дрыхнет прямо на полу комнаты. Естественно, там его тоже не оказалась... Совсем уже растерявшись, лисица на цыпочках выскользнула обратно в гостиную. — Майки! Майки, куда ты... Майки? — заметив подозрительного вида выпуклость под брошенным на диван пледом, Ло не без опаски приподняла краешек клетчатого покрывала, но, само собой, обнаружила там вовсе не здоровяка Микеланджело, а взъерошенного, хрипло урчащего Кланка. — Эй, малыш, ты чего...? — кот неожиданно зашипел и метнулся прочь из комнаты, распушив свой огромный рыжий хвост.

Теперь уже Алопекс и вовсе стало не до сна.

— Майки! — она распахнула дверь кладовки. — Майки?! — проверила нижние душевые. — МАЙК, — не поленилась взбежать вверх по лестнице и еще раз обшарить комнату весельчака, после чего все тем же пушистым, откровенно паникующим колобком скатилась обратно в гостиную и молнией метнулась в лабораторию изобретателя. Отвлекать Ди от любой работы было до крайности рискованно, но сейчас девушке было не до его капризов. С грохотом распахнув двери мастерской, Ло решительно шагнула внутрь, намереваясь если не самостоятельно обыскать помещение сверху донизу, то как минимум поставить на уши самого механика. — ДОН!

Он и вправду оказался занят... даже слишком.

— ...о, — только и смогла вымолвить Алопекс, с огромными, как два желтых фонаря, глазами уставясь на развернувшуюся перед ней порнографическую сцену, с ювелирной точностью перенесенную на живую реальность откуда-то из обожаемых мастером Йоши бразильских сериалов. Вообще-то, Донни и его хвостатая подружка, даже будучи наедине друг с другом, представлялись наемнице эдаким воплощением белокрылых ангелов на грешной земле, а потому обнаружить их в такой... интересной позе, да еще и взгромоздившимися прямо поверх рабочего стола гения, было до крайности неожиданно. Неудивительно, что она на пару мгновений впала в глубочайший ступор, аж позабыв о том, что ее возлюбленный куда-то исчез... А вот подростки, что ожидаемо, синхронно повернули головы в ее сторону, причем если на лице Донателло просто отразилось справедливое негодование столь внезапным вторжением без стука, то про искаженную в яростном, поистине монструозном оскале физиономию Моны Лизы хотелось поведать отдельно. Нецензурно. Возможно, что фальцетом...

Знала бы Алопекс, как сильно ее подруга не любит, чтобы ее отвлекали от секса — в жизни бы к ней не сунулась!

— Ик!... — лисица аж шарахнулась от пылающего взгляда Моны, не на шутку испугавшись зрелища бледной, перекошенной вампирской гримасы, в сочетании с непривычно удлинившимися верхними клыками девушки. Дон, кажется, тоже не шутку струхнул: едва перехватив на себе взгляд сверкающих от злобы глаз, техник моментально пришел в себя и даже на автомате загородился от саламандры одной рукой — еще бы, поди не отложи кирпичей под такой-то страхолюдиной! Но, кажется, Мону это ни капли не смутило. Резко ухватившись за его широкое запястье, мутантка с пугающей легкостью отстранила то от обнаженной шеи умника и грубым рывком прижала его к столу, проигнорировав встречное сопротивление техника. Донни глазом не успел моргнуть, как его голову чуть ли не до пугающего хруста в шее отвернули в сторону, естественно, причинив ему нешуточную боль этим движением.

— Мона!... — глухо вскрикнул он, однако, все еще силясь упереться в ее плечо свободной ладонью. Странно, но и это ему не помогало: ящерка оказалась так нечеловечески сильна, что с равным успехом он мог бы толкать от себя нефтяной танкер. Ее леденящее дыхание опасно коснулось взволнованно пульсирующей артерии у основания шеи растерявшегося механика, и теперь-то Ди, наконец, понял, как круто он влип.

"Панцирь!!..."

— Отвали от него! — никто из них двоих не ожидал, что истуканом замершая у дверей Алопекс неожиданно снова придет в движение и миниатюрной кометой влетит точно в бок саламандры, одним крепким ударом сбросив ее с пластрона изобретателя. Правда, даже атакуя, Ло все равно не стремилась причинить вред своей подруге: извернувшись, лисица умудрилась принять удар об пол на свою собственную спину, а точнее, задницу, но затем с рычанием прокатилась дальше, не позволяя Моне вырваться из ее крепкой и вроде бы такой надежной хватки. Врезавшись в стену, обе девушки на мгновение отцепились друг от друга, но лишь затем, чтобы возобновить прерванную борьбу уже в нескольких метрах от быстро усевшегося на столе мутанта. Потирая ноющую после резкого поворота шею, Дон с непередаваемым выражением лица уставился на обеих противниц, кажется, даже не решаясь вмешиваться в их поединок. Алопекс, впрочем, и не ждала, что он немедленно придет ей на помощь: все ее усилия в настоящий момент были сосредоточены на том, что перехватить оба запястья дико царапавшейся Моны, уже успевшей оставить несколько кровоточащих порезов на морде и плечах атаковавшего ее песца, и прижать ее к стене... Однако на этот раз саламандра оказалась быстрее. Схватив пискнувшую лисицу за горло, так, что у той аж в глазах потемнело, Мона с пугающей легкостью подняла ту над землей, а затем и вовсе отбросила прочь. Ло беззвучно влетела спиной в огромную кипу каких-то папок и бумаг, немедленно вихрем разметавшихся по всей лаборатории; это отчасти смягчило ее падение, но отнюдь не сделала его менее унизительным.

— Да что с тобой не так, — не выдержав, вновь подал голос Донателло, но тотчас замолк, едва не свалившись панцирем со стола: до того зверским показался ему ответный взгляд возлюбленной. К счастью, Мона больше не пыталась никого из них атаковать, но то, с какой силой она врезала кулаком по жесткой каменной кладке, просто не могло не напугать ее и без того встревоженных друзей. Придя в себя от шока, Дон спешно поднялся на ноги и устремился на помощь ощетинившейся от ушей и до кончика хвоста Алопекс, стараясь при этом сохранять безопасную дистанцию между собой и Моной. Подхватив лисицу за локоть, гений молча поставил ее на ноги, и теперь уже оба мутанта с откровенной опаской уставились на порядком раздраженную саламандру, боясь, как бы та вновь не перешла в наступление.

Впрочем, у Моны были совсем другие планы.

— Я... — снова беспомощно забормотал техник, неожиданно ощутив, что просто не в силах отвести взгляда от разгладившегося лица новообращенной вампирессы. Окружающий мир вновь начал растворяться в тягучей, липкой пустоте, медленно сосредотачиваясь на так невинно и в то же время коварно улыбающейся Моне, и Дон сам не заметил, как сделал короткий шаг ей навстречу. Он просто не мог игнорировать ее жалобный, умоляющий голос... равно как и противиться ее чарам. Обнаружив, что ее друг завороженно качнулся вперед, Алопекс немедленно заволновалась, боясь, как бы он вновь не подставил свой панцирь под удар. Точнее, шею.

— Майк... — она попыталась было напомнить технику о его больном брате, очевидно, нуждающемся в их помощи, но Донни даже не обернулся — так и продолжил молча двигаться в вампирские объятия Моны, словно ничего другого для него больше не существовало. Очевидно, что влияние саламандры на тихоню-механика было слишком уж сильно... Как это ни странно, но в тот момент Ло почти не задавалась вопросом о том, что ей делать дальше. И ежу понятно было, что их подруга находилась под влиянием какой-то страшной потусторонней силы, и что Дона срочно нужно выручать, пока он не стал таким же бледным и клыкастым, а главное, жадным до чужой кровушки, как и его возлюбленная. И пока умник с откровенно отсутствующим выражением лица подходил к призывно шипящей Моне, бывшая наемница уже вовсю рыскала взглядом по мастерской, выискивая предмет потяжелее — такой, чтобы и ударить можно было, и при том случайно не пробить чужой череп. Все-таки, ей не хотелось причинять вреда ящерке... В конце концов, Ло обнаружила рядом с собой какой-то большой стальной поднос, на котором в идеальном порядке были разложены чисто вымытые хирургические инструменты Дона, очевидно, хранившиеся там на всякий пожарный случай (ну, или он просто был маньяком-убийцей, украдкой препарирующим человеческие трупы по ночам, пока все спали — да какая нахрен разница!), и тут же решительно сдернула его со стола, одновременно стрелой метнувшись на перехват изобретателю. Отвлеченная на своего одурманенного приятеля, Мона далеко не сразу обнаружила себя на прицеле у донельзя взъерошенной куноичи, успев-таки гневно замахнуться когтями в ответ, но не успела: тяжелый поднос с грохотом опустился точно ей на голову, оставившую фигуристую вмятину на серой металлической поверхности, и ящерица молча повалилась на пол рядом с бедным изобретателем. Не дожидаясь, пока тот окончательно придет в себя, Ло несколько раз со злостью врезала этим же подносом по его тупому панцирю, отчего Ди шарахнулся уже и от нее тоже, кажется, всерьез испугавшись, что в лисицу вселился демон.

— Очнись, дурак! Будильник прозвенел, вставать пора! — рявкнула Алопекс, с грохотом отшвырнув злосчастный поднос в сторонку. — Ты совсем с ума сошел?! Тоже захотел стать вампиром?! А если бы она тебя укусила!...

— Ай! Мона не вампи...

— Ага, а ты не здоровенная черепаха-мутант с пиццей вместо мозгов! Как еще ты можешь это объяснить?! — Ло выразительно всплеснула руками в сторону развалившейся у них под носом саламандры. — Ты ее клыки видел вообще?! А что насчет гипноза? А как она тебе в шею вцепиться пыталась? Забыл уже? Она ВАМПИР, Ди, и нам срочно надо ее связать! Помоги мне, — не дожидаясь, пока ее приятель вновь погрязнет в омуте научных гипотез, Алопекс первой склонилась над спящей Моной и принялась крепко спутывать ее запястья сдернутой с полки стеллажа цепью; Дон, еще немного поколебавшись, все-таки присоединился к лисице. Вместе они обмотали девушку на манер египетской мумии и усадили ее на освободившийся стул гения, лишь тогда вздохнув спокойно — теперь Мона, по-крайней мере, не угрожала расправиться с ними одним легким движением руки, а была надежно зафиксирована в одном месте. Попятившись от сонно свесившей голову мутантки на пару-тройку безопасных шагов, Донни и его белоснежная помощница молча обменялись донельзя напряженным взглядами. Иии... что теперь?

— ...может, чеснок на нее повесить? — наконец, робко предложила Алопекс. Первичная злость улеглась, и теперь наемница смотрела на гения уже с откровенной растерянностью. Донателло, впрочем, выглядел не лучше... Опустив взгляд, Ло неожиданно глухо фыркнула и тут же прижала кулак ко рту, борясь с охватившим ее смущением напополам с диким желанием истерично расхохотаться на все убежище, перебудив всех его спящих обитателей. К слову, странно, что они еще сами не проснулись, от такого-то грохота... — Ди, — техник вопросительно глянул в ее сторону. — Ты... ты бы ширинку застегнул, — мутант недоуменно нахмурился, явно не понимая, к чему она клонит — он ведь в жизни не надевал никаких штанов, так откуда же у него взяться шири... ПАНЦИРЬ!!!

— Не смотри туда!... — тут же воскликнул он, загородив низ живота обеими руками и возмущенно зыркнув на лисицу в ответ. — Она моя девушка, и была весьма убедительна!... — Алопекс сдавленно хрюкнула в ответ, отчего техник теперь уже окончательно запунцовел всей поверхностью лица и головы, мысленно благодаря небеса за то, что не успел целиком, ээ, обнажить собственную мужскую сущность из тесной щели в пластроне. Отвернувшись от хихикающей наемницы, Дон вновь тревожно оглянулся на Мону... и неожиданно вспомнил кое о чем еще. — Что там с Майком? Он тоже обратился? — Ло моментально перестала трястись со смеху и состроила взволнованную мордашку.

— Не знаю... он просто исчез, Ди. Его нет нигде в убежище. Ты думаешь... думаешь, он тоже мог стать вампиром?

— Или кем похуже, — сумрачно откликнулся изобретатель, вооружаясь шприцем. Подойдя к Моне, он быстро и осторожно взял у нее из вены очередную пробу крови и немедленно отошел прочь, не сводя с девушки напряженного и в то же время до невыносимого тревожного взгляда. Бедная Мона... это все из-за него, от того, что он оставил ее одну —  там в музее. — Это все моя вина, — устало выдохнул он, вернувшись к рабочему столу и выдавливая часть собранной им крови на предметное стекло. — Если бы я смог их защитить... или хотя бы догадался раньше, с чем имею дело!

— Прекрати себя терзать, Донни, — Ло мягко накрыла его плечо ладонью. — Никто из нас не ожидал, что так все закончится. Вампиром и оборотней ведь не существует... ну, как мы тогда думали. Но у нас все еще есть шанс все исправить! Ты же гений, Ди, ты можешь сообразить, как обратить этот процесс вспять!

— Легче сказать, чем сделать, — угрюмо откликнулся черепашка, впрочем, послушно склонившись над микроскопом. — Может, я и придумаю своего рода противоядие для Моны, но нам все еще нужна кровь Майка... и сам Майк. Нужно найти его, пока не случилось беды, — его голос едва заметно дрогнул. Донни беспокоился за брата, но умник также беспокоился за тот хаос, что он мог устроить в шкуре здоровенного голодного оборотня. Ло, как видно, посещали примерно такие же мысли, так как девушка умолкла на какое-то время, зябко обхватив себя руками за плечи и не мешая технику работать. Но затем...

— Послушай... Ди, — гений с вопросительным видом отвлекся от изучения чужой крови под микроскопом. — Может... может быть, она знает, где нам его найти? — и Ло осторожно указала пальцем на бессознательную ящерку.

В самом деле... чем черт не шутит.

На сей раз Ди не стал тратиться на бессмысленные демонстрации своего якобы научного эксперимента, решив, что Алопекс и без него на все сто процентов уверена в собственной правоте — нет, он просто хотел убедиться в этом сам, исключив, так сказать, все прочие возможные варианты, вроде коллективного умопомешательства или галлюцинаций на почве нервного перенапряжения. Капнув немного кислоты на предметное стекло, Донателло с замиранием сердца прильнул к окуляру микроскопа, на несколько минут застыв в таком неудобном положении... А затем едва подавил триумфальное восклицание: ну, конечно! Ее кровь и вправду регенерировала, да еще с такой огромной скоростью, что буквально за секунды восстановилась до своего прежнего объема. Распрямившись, умник в смятении накрыл лоб ладонью, только сейчас осознав, что на его коже успели выступить крупные горошины холодного нервного пота... И молча скосил глаза на вновь подавшую голос наемницу, выслушивая ее тихое предложение. Да... да, пожалуй, Мона и впрямь могла знать, куда именно сейчас направился бедный и, вероятно, с головы до пят обросший мехом весельчак, только вот Донни очень сильно сомневался, что она им об этом скажет.

С каких пор вампиры стремились помогать своим жертвам?

— Я не уверен, что она станет указывать нам путь. Если только не попытается заманить нас в очередную ловушку... — Ло понимающе кивнула, соглашаясь с его словами... А затем они оба дружно подпрыгнули на своих местах, когда Мона неожиданно вновь пришла в движение и с тихим, жалобным стоном приподняла свою кучерявую голову, окинув ребят донельзя мутным, как после двухнедельного запоя, взглядом. Ло немедленно отскочила подальше к стеллажам, на ходу "вооружившись" своим погнутым в нескольких местах подносом, и Дон, на всякий пожарный, попятился следом за ней: мало ли, вдруг Мона снова попытается их атаковать? Кто знал, насколько она сильна теперь, и смогут ли эти жалкие цепи надолго удержать ее на одном месте... И что делать, если она вырвется на волю? Каждый раз бить ее по голове чем-нибудь тяжелым? Или, может, лучше воспользоваться шокером... Интересно, действовал ли электрический ток на вампиров. "Не осиновый кол же в нее загонять," — тревожно подумал изобретатель, становясь рядом с младшей куноичи и наполовину загораживая ее своим большим крепким панцирем. Вместе, подростки молча, во все глаза уставились на тихонько похныкивающую саламандру: теперь та выглядела совсем иначе, показавшись технику куда более спокойной и... беспомощной, что ли. Дон с сомнением пригляделся сперва к выражению ее бледного, напуганного лица, а затем обратил внимание на ее почти исчезнувшие верхние клыки, гадая, может ли это означать, что его девушка вновь вернулась к своему адекватному состоянию. Ло за его спиной недоверчиво вздыбила свой огромный снежный хвост, также, как и Донни, с напряжением присматриваясь к их подруге, желая поверить в то, что ящерка больше не пыталась их обмануть. Кажется, та говорила вполне искренне... вот только ее глаза, точно два огромных желтых фонаря, все еще светились этим жутким, потусторонним огнем, едва ли не прожигавшим дыры в их с Доном лбах.

"Это не Мона," — решила Алопекс в конце концов, нахмурившись и чуть крепче стискивая лапами свой поднос. — "Я не верю ей, Ди!" — она хотела было сказать об этом вслух, но не успела: стоявший впереди нее техник вдруг снова шагнул куда-то вперед, сердобольно протягивая ладонь привязанной к стулу девушке, точно желая хоть немного, но ослабить ее холодные жесткие путы. Что, опять?! Ло едва ли не выругалась вслух и, выпустив "оружие" из рук, всей своей массой повисла на литом бицепсе подростка, вынудив его остановиться. — "Он совершенно безнадежен!..." — титаническим усилием развернув черепашку мордой к себе, Алопекс тотчас сердито пихнула его в пластрон — очнись ты, наконец!...

— Донни!!

— ...что? Я просто подумал, что ей...

— Она же гипнотизирует тебя, дурак! Неужели ты совсем этого не осознаешь? — перебив невнятно лопочущего оправдания механика, Ло аж притопнула ногой от возмущения и обвиняюще ткнула в Мону своим когтистым пальцем. — Не надо смотреть ей в глаза и слушать, что она тебе говорит! Иначе сам не заметишь, как окажется в миллиметре от ее клыков... Что с тобой, ты что, фильмов не смотрел ни разу?! Вампиры всегда так делают!

— Откуда ты знаешь, что в фильмах говорят правду?! — окончательно придя в себя, немедленно горячо заспорил с ней Донателло. — Это же просто выдумки, фантазия создателей! В такое только Майки верит!

— Ты сдурел?! У тебя настоящий вампир в лаборатории, а ты все еще отказываешься это признавать?!

— У всего этого наверняка есть какое-то разумное логическое объяснение! Вроде особого, еще неизвестного науке вируса, или...

— Вот и обоснуй мне все, что здесь происходит, а я пока схожу за святой водой и серебром! Нам нужно что-то с этим сделать, Ди, пока она или Майк еще кого-нибудь не покусали!

— Так я и пытаюсь сообразить, что нам с этим делать! И я не... — подростки живо умолкли, вновь синхронно повернув головы к сердито прицыкнувшей на них Моне, кажется, только сейчас вспомнив о ее существовании. Та, само собой, уже давно прекратила строить из себя святую невинность, и теперь донельзя раздраженно закатывала глаза к потолку мастерской, вальяжно закинув ногу на ногу — ну, вы, может, определитесь наконец, кто я такая, вампир или больное дитя научного регресса? Заслышав ее вызывающую реплику, Ло немедленно вся распушилась от гнева, точно миниатюрная копия белого дикобраза, и теперь уже сама сделала шаг навстречу мутантке, на ходу угрожающе обнажая клыки.

— Да я тебе сейчас чеснок в зубы затолкаю, ты, комариная пародия...!

— Эй, ну все, успокойся, — Донателло спешно ухватил ее лапой за плечо и дернул обратно, теперь уже сам не позволив лисице так глупо рисковать собственной шкурой. — Это делу не поможет. Нам нужно успокоиться и подумать как следует... а не кидаться с головой в пекло, — Ло понуро опустила уши, нехотя останавливаясь. Убедившись, что она больше не намерена кидаться на Мону с кулаками, Дон в глубокой задумчивости обхватил ладонью собственной подбородок, как и всегда в моменты словесного рассуждения. — Ты права, нам нужно разыскать Майка... И чем скорее, тем лучше, — он вопросительно скосил взгляд на снова заговорившую с ними Мону... и сам не заметил, как вновь начал покрываться тревожной испариной. Итак, их самые худшие опасения подтвердились: Микеланджело и впрямь обратился в оборотня, и теперь едва ли мог их узнать, и, вдобавок, был до крайности агрессивен — если, конечно же, словам ящерки можно было хоть немного, да верить. Они с Алопекс дружно побледнели, представив на минутку, как много ни в чем не повинных людей мог уже искусать их озверевший собрат... и как быстро те разнесут заразу дальше. Хорошо еще, что сейчас на дворе глубокая ночь, и улицы Нью-Йорка относительно пусты — возможно, Майк еще банально не успел отыскать для себя первую жертву, а значит, у них с Ло все еще был шанс все исправить. Ну, или хотя бы предотвратить дальнейшее распространение волчьей "эпидемии". Донателло коротко поглядел на свою мохнатую подругу, заметив, с каким непередаваемым отчаянием та смотрит на Мону в ответ; он и сам чувствовал себя ничуть не лучше. Вот уж в чем саламандра была по-настоящему права, так это в том, что им ни в коем случае нельзя было медлить.

...и все-таки, он просто не мог заставить себя сдвинуться с места, с замиранием сердца прислушиваясь к дальнейшему урчанию новообращенной вампирессы и не отводя взгляда от ее жутких горящих глаз. Это... это не было гипнозом, иначе Дон наверняка бы снова шагнул ей навстречу, позабыв обо всем на свете, но что-то в голосе Моны по-прежнему заставляло его целиком покрываться нервными мурашками. И еще это зловещее обещание, что в конечном итоге они все-таки обязательно будут вместе... В любое другое время, Донни только порадовался бы услышанному, но сейчас за репликой саламандры крылся иной, куда более пугающий смысл.

Как бы сильно он не любил эту девушку, он совершенно не хотел становиться монстром ей под стать.

— Донни... — коротко пробормотала Ло, как видно, желая привлечь внимание техника к странным переменам во внешности и без того едва узнаваемой ящерки, но Донателло прекрасно видел все и сам. На глазах у обомлевших, на несколько секунд напрочь лишившихся дара речи мутантов, их пленница вдруг начала стремительно обрастать густой лоснящейся шерстью, а затем и вовсе рассыпалась липким черным пеплом, запорошив мягкое сидение кресла и заляпанный кровью пол вокруг. Так и не успев ничего понять, Ди с Алопекс молча уставились на крохотную, почти что безобидную на вид летучую мышку, внезапно оказавшуюся на месте их исчезнувшей подруги; пожалуй, именно в этот момент Дон окончательно перестал сомневаться в том, что имеет дело с настоящим вампиром.

Все-таки, вирусы обычно не так работали!

— ДИ! — испуганно взвизгнула Алопекс, как всегда, первой среагировав на стремительный рывок обратившейся саламандры. Дон и сам едва ли не заорал в голос от испуга и неожиданности, всем телом отшатнувшись прочь от налетевшей на него мыши — к слову, едва ли превышавшей его ладонь по размерам. "Святая залупа!!" — он уже начал было мысленно прощаться со своей человеческой, пардон, мутантской натурой, приготовившись словить глубокий укус в шею, или скулу, но Мона отчего-то не стала его трогать, а лишь с тихим, хихикающим попискиванием потершись ушастой головой о щеку перепугавшегося мутанта. Это было бы даже... приятно, не будь оно так, черт возьми, внезапно! Донателло ошарашенно замер посреди лаборатории, балансируя на одной ноге, приподняв и согнув вторую в колене, а руками так и вовсе изобразив нечто из разряда только что обратившейся в древо нимфы, с огромными глазами уставясь вслед упорхнувшей возлюбленной... И, кажется, намеревался пробыть в такой позе еще какое-то время, медленно приходя в себя от испуга. А вот Ло, наоборот, почти сразу же рванула следом за подругой, на скаку так крепко зацепив Дона пышным бедром, что несчастного аж развернуло кругом на манер балеринки, а затем он и вовсе грохнулся мордой вниз на жесткий бетонный пол, едва не расквасив себе при этом свой многострадальный нос. — Она уходит!! В смысле, улетает!... — рявкнула Алопекс уже из гостиной, великолепным прыжком перемахнув через софу и умудрившись зацепить лапой одну из мягких диванных подушек. Замахнувшись, лисица от всей души метнула ту вслед вампирше, но промазала, и Мона с раскатистым (хоть и писклявым) смехом вылетела куда-то в темный канализационный коллектор. — Черт! Ди, срочно поднимай свой панцирь! — выскочив из логова, лисица на всех парах помчалась вслед за Моной, ориентируясь на ее злодейский гогот и с шумом разбрызгивая лужи у себя под лапами. Где-то далеко позади слышался слоновий топот огромных ножищ Дона, но куда бедному технику было угнаться за летучей мышью и бешеной полярной лисицей! Ничего удивительного, что к тому моменту, как Ло, наконец, стрелой вылетела из распахнутого люка посреди безлюдного городского парка, Донателло все еще оставался где-то далеко позади нее. Выскочив на свежий воздух, мутантка остервенело заозиралась по сторонам, выискивая знакомый темный силуэт — и нашла его в доброй полусотне метров у себя над головой, ехидно бьющим крыльями на фоне круглого лунного диска.

"Проклятье," — с досадой пронаблюдав за Моной со своего места и убедившись в том, что ей ни за что не достать ее на такой большой высоте, Ло молча опустила взгляд ниже... да так и застыла, не веря собственным глазам. — "О, нет... Майки!" — моментально забыв о существовании летучей мыши, да и вообще о подлинной цели своего выхода на поверхность, Алопекс с тревожно забившимся сердцем подскочила к разбросанным по асфальту кускам отлично знакомого ей широкого кожаного ремня, вне всяких сомнений, брошенному здесь ее приятелем. Схватив один из порванных обрывков, Ло еще несколько мгновений испуганно рассматривала его в ярком свете луны... а затем порывисто прижала к собственной груди, теперь уже в откровенном ужасе взирая на землю у себя под лапами. Где-то за ее спиной послышалось тяжелое, сбившееся дыхание поднявшегося из колодца техника, а затем и его взволнованный голос, окликнувший песца по имени, но Алопекс и не подумала откликаться, точно обратившись в каменное изваяние — так сильно ее напугало увиденное.

— Ло?... Ло, где она? Где Мона? — едва выбравшись на поверхность, Донни тотчас метнулся к бедной лисице, на ходу зорко оглядываясь по сторонам — с его подруги вполне могло статься атаковать их откуда-нибудь сверху, пользуясь своим воздушным преимуществом. — Ло? В чем... дело, — он осекся, увидев то, на что вот уже больше минуты в глухой прострации пялилась Алопекс — а конкретно, широченную лужу крови, очевидно, оставленную здесь шутником. Даже Донателло, уже до мозолей в глазах наглядевшегося на чужую кровь за прошедшие сутки, невольно поплохело от такого зрелища. Но хуже всего было то, что неподалеку также валялись нунчаки Майка — к слову, тоже перемазанные кровью и, вдобавок, раздавленные в мелкую щепку. — Он... он должен быть в порядке, раз ушел отсюда, — опомнившись, неловко попытался утешить Ди лисицу. Честно говоря, он и сам не был до конца уверен в собственных словах. — Видимо, уже успел обратиться... Что ж, наверное, теперь нам даже будет чуть проще его отыскать, — говоря это, Донателло как можно мягче накрыл рукой плечо бывшей наемницы, но тут же отдернул ладонь: резко вздыбив свой роскошный белый мех, Алопекс буквально ошпарила его взглядом в ответ.

— "В порядке"? "Чуть проще"?! Дон, ты точно спятил! — швырнув огрызок ремня на землю, Ло огромным скачками помчалась прочь, ориентируясь на смазанные звериные следы на асфальте. Моргнув, Дон спешно двинулся следом, боясь отстать — слишком уж быстро неслась его соратница, эдак не пройдет и пары минут, как он вновь потеряет ее из виду... Им ни в коем случае нельзя было разделяться! Теперь Донни беспокоился уже не только за Мону с Майком: этой ночью, Алопекс вела себя на редкость дергано, если даже не сказать, что психовано, то и дело срываясь на рычание и крик — и ее вполне можно было понять. Когда дело касалось ее приятеля, лисица моментально теряла весь свой хваленый самоконтроль, превращаясь из сдержанного и хладнокровного бойца в миниатюрный ураганчик, сплошь объятый пламенем тревоги и беспокойства. И сейчас она, кажется, могла думать лишь о том, чтобы поскорее найти Микеланджело и привести его домой, сознательно наплевав на ту опасность, что он нес в своем нынешнем облике. Дон, конечно же, и сам очень сильно хотел разыскать брата, всерьез за него волнуясь, но нельзя же было так явно рисковать! Не без труда, но механик все-таки нагнал лисицу уже где-то далеко за воротами парка — и то, лишь потому, что Ло сама остановилась на перекрестке, силясь понять, куда ей теперь бежать.

— Ло... Ло, постой!

— Сам стой! — огрызнулась Алопекс, не оборачиваясь, и уже хотела было рвануть дальше, но оказалась крепко схвачена за плечо. — Пусти меня, Донателло!...

— Успокойся, очень тебя прошу...

— Как я могу быть спокойна, когда он там, где-то, совсем один и в облике дурацкого вервольфа?! Ты видел ремни и кровь? Он может быть ранен, ему может быть плохо...

— И нам тоже придется плохо, если мы сейчас же не соберемся с мыслями, — Дон ощутимо тряхнул мутантку лапами за плечи, от усердия аж оторвав ее лапы от земли. Кажется, это подействовало. По крайней мере, Ло больше не вырывалась, а молча смотрела ему в лицо. — Мы найдем его, но только если будем держаться вме... — они дружно повернули головы в сторону ближайшей к ним темной подворотни, из глубин которой вдруг неожиданно раздался чей-то низкий, до предела вымученный стон. Ну совсем как тогда в лаборатории... Техник недоуменно хлопнул глазами, все также держа Ло на весу — неужто отыскали, да еще и так быстро?...

— Эй, ну пусти ты меня наконец, — ужом вывернувшись из цепкой черепашьей хватки, Алопекс тут же двинулась на звук, и Дон, опомнившись, немедленно присел ей на хвост, на всякий пожарный выхватив посох их крепления. Та-аак...

— Майки? — шепотом обратился он к неизвестному, как только они с Ло вместе ступили во мрак городского тупика. Раненный (ой ли?) не откликнулся... но зато стоявшая рядом с ним Алопекс вдруг негромко охнула, явно разглядев что-то во тьме. Что-то очень нехорошее.

— Он точно был здесь! Майки! — залепетала она, падая на колени рядом с неподвижно лежавшим на земле человеком. Присмотревшись, гений понял, это был какой-то мужчина... крепкий, плечистый, темноволосый и с широкой пурпурной лентой, кажется, вытатуированной прямиком у него на коже. Под его грудью расплывалась широкая и темная лужа крови — и как давно, интересно, он здесь валялся?

— Пурпурный дракон? — в смятении пробормотал Ди, опуская шест. — Я смотрю, Майк по-прежнему верен старым привычкам... Он хоть живой?

— Вроде бы, — Ло осторожно перевернула незнакомца на спину, и они с Доном молча уставились на его нагой, окровавленный корпус: чьи-то острые зубы порвали на нем рубашку, но на самом теле не было видно и следа укуса. Похоже, рана уже успела затянуться сама собой. — Гляди! — отвлекшись от рассматривания бандита, Алопекс ткнула пальцем куда-то вглубь подворотни. Прищурясь, Дон с растущим ужасом обнаружил там еще нескольких таких же мужчин — все они находились без сознания, и валялись на асфальте в разных причудливых позах, живописно раскидав руки-ноги по сторонам, будто их с легкостью разметала чья-то огромная звериная лапа. Впрочем, так оно и было на самом деле, Донни в этом ни капли не сомневался.

— Ничего себе, — только и смог выдохнуть изобретатель, не веря собственным глазам. — Похоже, что Майки отрывается на полную катушку!

— Ди... — тихим, напряженным голосом окликнула его лисица, — если он их всех перекусал... Как быстро они должны...? — она не успела договорить, вдруг испуганно навострив уши; Донателло рядом с ней также дернулся всем телом, реагируя на низкое, звериное урчание, неожиданно раздавшееся откуда-то сверху. Медленно развернувшись, оба подростка с немым ужасом уставились на выросший за их спинами силуэт — поистине огромный, лохматый, занимающий собой чуть ли не все пространство между домами и буквально обтирающий плечами грязные, изрисованные граффити стены, он неожиданно возник у входа в подворотню. Красные глаза ярко сияли в темноте, отдаленно напоминая два пылающих рубина... и смотрели прямо на замерших перед ним мутантов.

"Но у Майка-то глаза голубые," — рассеянно подумал техник, наблюдая за монстром со своего места. Он и подумать не мог, что оборотни могут быть ТАКИМИ огромными!

— Ди, — снова тихо позвала его Алопекс, кажется, всерьез напуганная невесть откуда взявшимся здесь вервольфом. Они ведь просто хотели найти Майка, а вовсе не подраться с кем-то из его несчастных жертв!...

— Я полагаю, самое время разделиться, — донельзя серьезно откликнулся Донателло... после чего внезапно перешел на крик, откровенно граничащий с фальцетом: — ВАЛИМ ОТСЮДА!! — к счастью, Ло не нужно было повторять дважды. Вскочив на ноги, куноичи пушистой молнией рванула куда-то мимо оборотня, с завидной легкостью проскользнув у того под боком, в то время как сам механик бросился к высокому забору в дальнем конце закоулка и, воспользовавшись Бо на манер олимпийского шеста, ласточкой перемахнул на другую сторону.

— Эй, громила!! Беги за мной, получишь косточку на ужин!!...

— Давай сюда, ты, мохножопый гоблин!! — кажется, чудище заметно растерялось от такого количества лестных приглашений... но затем, негодующе рыкнув, огромным скачками понесся следом за Алопекс. Впрочем, уже очень скоро потеряв ее из виду: лисица была куда быстрее, и в одночасье оторвалась от погони, нырнув в очередную подворотню. Само собой, этот тупоголовый оборотень промчался мимо, с ревом скрывшись в дальнем конце улицы; коротко выглянув ему вслед, Ло вновь начала отступать в глубокую тень между жилыми постройками, решая, как ей теперь найти Дона и при том не попасться на ужин очередному вервольфу — коих, очевидно, в этом районе было уже дофига и больше.

— Ди? — в третий раз окликнула она изобретателя, впрочем, не решаясь повышать голоса, но искренне надеясь на то, что Донателло все еще находится где-то поблизости. — Дон, где ты?... — пока Алопекс в растерянности озиралась по сторонам, сам техник уже вовсю рыскал по закоулкам где-то в паре сотен метров от своей подруги, также силясь поскорее ее найти. 

— Ло! Ло, ты в порядке? Ло!...