Донателло недолго провалялся в отключке.
Кажется, Майки с Алопекс едва успели покинуть злополучную крышу, как только груда мятого, деформированного железа, под которой ныне "покоился" их до крайности невезучий собрат-вампир, снова зашевелилась, а затем и вовсе с грохотом отлетела в сторону, снесенная мощным ударом изнутри. Опустив ногу обратно, мутант со сдавленным рычанием ухватился лапами за бритвенно острые края покореженных металлических листов, вовсе не обращая внимания на то, как глубоко те впиваются в его плоть, с легкостью разрезая истончившуюся, побледневшую кожу, и рывком принял сидячее положение — его перепачканная физиономия при этом выражала такую крайнюю степень бешенства, какой ни разу не наблюдалось на лице прежнего Донателло. Хуже этой зверской и перекошенной мины, пожалуй, была лишь глубокая трещина на его панцире, уродливым зигзагом пересекшая карапакс изобретателя от плеча и до самой поясницы, фактически, разломившая его на две равные половинки. Впрочем, это жуткое на вид увечье уже постепенно исчезало из виду: костяная броня с неприятным для ушей хрустом срасталась обратно, в то время как бедный упырь, шипя и скалясь, уже не без труда поднимался обратно на ноги, провожая стремительно удаляющийся силуэт брата донельзя злобным взглядом, от которого у последнего наверняка должны были зашевелиться волоски на мохнатой заднице. Само собой, он не был в состоянии немедленно броситься ему вдогонку — организм бывшего техника еще не до конца оправился от удара, и сейчас Донни только и смог, что резким, дерганным движением распрямить свой поврежденный позвоночник, окончательно сомкнув друг с другом неровные края треснувших пластин. При этом его весьма ощутимо повело куда-то в сторону от боли, так, что юноша едва не рухнул обратно на залитую дождем (и его собственной кровью, спасибо, Майк, старина!) площадку. Лишь каким-то чудом вампир сумел удержать равновесие и, все также хрипло рыча, сделал пьяный шаг вперед, окончательно выходя из развалов трансформаторной будки и попутно с ненавистью пнув какой-то мелкий обломок, отчего последний с грохотом улетел куда-то во тьму.
"Мелкий, жалкий, вонючий ублюденыш..." — поморщившись, Дон провел слегка дрожащей ладонью по лицу и, не удержавшись, порывисто слизнул языком собственную холодную кровь с перепачканных пальцев — это отчасти успокоило его до предела взвинченные нервы. Ничего... ничего, его раны затягивались быстро, куда быстрее, чем мог ожидать его глупый, наивный братец. И обычного вампира не так-то просто убить, а что уж говорить про бронированного вампира-мутанта? — "Не думай, что сможешь так просто от меня сбежать," — он бросил еще один откровенно мрачный взгляд вслед Микеланджело, далеко не сразу обратив внимание на свою разворчавшуюся возлюбленную, предпочтя первым делом отряхнуть грязь с пластрона. Таким образом, он пытался привести мысли в порядок и решить, что им обоим делать дальше. Да, пережитый Моной стресс не шибко его трогал — признаться, в какой-то момент он даже пожалел, что его драгоценная пассия не осталась лежать там, внизу, под шкафом со всеми этими дурацкими крестами, смиренно дожидаясь, пока Дон не спустится вниз, чтобы самостоятельно ее из-под него вытащить. Он сердился на нее не в меньшей степени, чем она досадовала на него самого... Но, с другой стороны, в этой ситуации были свои плюсы. Упустив Алопекс, Мона, по факту, спасла умника от разъярившегося брата-вервольфа, так как именно лисица нацепила на того злосчастную серебряную цепь. Теперь Майки, по-крайней мере, мог себя контролировать... А значит, с ним будет куда проще договориться.
— У тебя еще будет возможность отыграться на этой паршивке, — хладнокровно откликнулся юноша в ответ на откровенно раздраженный писк своей подруги. — Как только мы догоним их обоих, — он указал рукой в том направлении, куда на всех парах умчалась бедовая парочка их младших товарищей по команде. — Отделим их друг от друга, как мы это и планировали. Майк не станет сопротивляться, как только поймет, что его драгоценная Снежинка находится в наших руках... А после ты выпьешь ее кровь и получишь себе нового слугу, — кажется, Мона не шибко вникала в его пространственный монолог, уже целиком и полностью настроившись на грядущую игру в салочки, наперегонки с до смерти напуганным оборотнем и его хвостатой наездницей. Дон лишь украдкой закатил очи к небесам, но тут же сам принял вид крылатого нетопыря и тяжелыми, напряженными взмахами поднял себя в воздух следом за Моной Лизой — после такой-то крепкой взбучки, ему было ох как непросто выписывать фигуры высшего пилотажа, так что летел он нарочито медленно, терпеливо давая себе время на окончательное восстановление... А вот саламандра, кажется, была готова в лепешку расшибиться, лишь бы поскорее догнать их обидчиков. Неудивительно, что в какой-то момент она потеряла контроль над полетом и с размаху впечаталась в грузно порхавшего за ее спиной Донателло, да так смачно, что они оба едва не спикировали вниз, на пару секунд запутавшись в крыльях друг друга. Ну что за наказание! — Уфф... Глаза тебе на что, — раздраженно рявкнул умник, не без труда отпихнув незадачливую вампиршу от себя и наградив ее откровенно уничижительным взглядом. Пожалуй, если бы не желание поскорее настигнуть Майка и его спутницу, дабы сообща преподать им урок хороших манер, страстная парочка наверняка бы закатила очередной пылкий скандал... Но сейчас все их мысли были сосредоточенны на другом. Предоставив Моне в одиночку обшаривать темные закоулки и балконы жилых строений, что было куда проще с ее миниатюрным и вертким строением, сам Дон поднялся чуть выше и на манер хищного орла-беркута обозревая город на предмет наличия в нем громадного зеленого оборотня и куда более мелкой, но от того не менее заметной лисицы, чья снежно-белая шкура, по идее, должна была служить очень хорошим ориентиром для пары охотившихся за ней вампиров.
Так оно и оказалось.
Едва заметив Майка и Ло среди хаотичного нагромождения дымовых труб и вентиляционных камер, Ди немедленно расплылся в откровенно паскудной, кровожадной ухмылке и резко накренился на одно крыло, снижаясь. Мона, конечно же, настигла беглецов куда раньше своего возлюбленного: он очень хорошо видел, как она, злорадно посмеиваясь, набросилась на свою обидчицу и без лишних церемоний ухватилась когтями за ее оттопыренное ухо, очевидно, желая поднять Алопекс в воздух. Едва почувствовав ее цепкую и необычно сильную, а от того до чертиков болезненную хватку, как доселе сосредоточенно смотревшая куда-то вперед лисица коротко охнула и невольно выпрямилась на спине оборотня, при том лихорадочно взмахнув обеими руками: понятное дело, Ло не ожидала, что Мона так скоро выберется из-под того здоровенного шкафа (да и вообще из-под него выберется), так что это нападение стало для нее полнейшей неожиданностью. Скривившись от острой рези в оттянутой, как у какого-то мелкого сорванца, слуховой раковине, Ло слепо замахнулась на вампиршу когтями, силясь поскорее сбросить ее со своей головы.
— А-ай!... Пусти!! — к тому моменту, как Майк начал разворачиваться на ее вскрик, ехидно посмеивающаяся Мона уже успела наполовину стащить песца с чужого загривка — а та, в свою очередь, жмурилась от нестерпимой боли в ухе и тщетно пыталась стиснуть коленями мохнатые волчьи бока, уже мысленно прощаясь если не с жизнью, так со своим воображаемым седлом точно. К счастью, ее приятель среагировал вовремя: едва заслышав этот угрожающий рявк, очевидно, адресованный вконец обнаглевшей вампирше, Алопекс с надеждой распахнула подернутые влажной пленкой глаза... и тут же снова в панике их зажмурила — широкая лапень Майка промелькнула в пугающей близости от ее головы, аж всколыхнув густую белую шерсть на затылке наемницы. Пискнув, точно новорожденный щенок, Ло вновь рухнула грудью на чужой загривок и тут же крепко-накрепко вцепилась в него всеми четырьмя конечностями, распластавшись на нем всем телом, точно большущая снежная коала. Мамочки!...
— Ты там цела? — прежде чем ответить, Алопекс вновь уселась прямо и опасливо оглянулась на блинчиком размазанную по стене Мону, гадая, как скоро та оправится на этот раз... и стараясь не думать о том, что было бы, умудрись та все-таки поднять лисицу в небо.
— Да... да, пострадала только моя гордость, — откликнулась она в конце концов на вопрос Микеланджело, причем тон ее казался слегка запыхавшимся. Ло с досадой потерла собственное ухо, вновь переводя взгляд на беспокойно смотревшего на нее Майка. — Нам нужно поскорее уматывать отсю... БЕРЕГИСЬ!! — волк порывисто дернул мордой, оборачиваясь на новую угрозу, но не успел даже пасть открыть: вихрем ворвавшийся в узкий промежуток между вентиляционными шахтами огромный серый нетопырь с надсадным, терзающим слух скрежетанием врезался точно ему в переносицу, целиком накрыв ту своими широкими кожистыми крыльями. Майк немедленно затряс лобастой башкой, тщетно силясь стряхнуть вампира на землю, но тот глубоко впился ему в мех своими острыми загнутыми когтями, вдобавок, шипя и клацая зубами, точно большой сердитый кот — попробуй-ка, отцепи! — Не... рыпайся... ты так!... — сдавленно пропыхтела Алопекс, как и Донателло, из-за всех сил хватаясь лапами за вздыбленную гриву вервольфа, что необузданным скакуном подбрасывал вверх свои длинные задние лапы, грозя в любой момент сбросить подругу на землю — устроил, блин, родео! Кое-как подтянувшись на чужой шее, Ло с рычанием поймала одно из шумно бьющих по морде Майка перепончатых крыльев и грубо дернула то на себя. Донателло издал громкое, протестующее шипение, жутковато скаля свои длиннющие верхние клыки и наградив лисицу откровенно взбешенным взглядом; оскалившись в ответ, Алопекс резко отодрала нетопыря от исцарапанной им же волчьей физиономии и, перехватив его за второе крыло, с отвращением запустила бывшего механика куда-то далеко во тьму — а ну-ка, полетай немножко, проветри буйную голову, пока ее тебе не отгрызли ко всем чертям! Кажется, это сработало, и Дон на какое-то время скрылся из виду, но явно ненадолго: по-крайней мере, Ло не расслышала звука удара от столкновения с каким-нибудь твердым препятствием.
— Не за что, — проворчала она едва слышно, вновь крепко обнимая своего пупсика за шею: тот довольно быстро пришел в себя и немедленно продолжил свой бег, торопясь скрыться от глаз преследователей. Но, если подумать, куда они могли от них убежать? По ее возлюбленный размашистыми прыжками спускался с крыши в темную подворотню, Алопекс то и дело с тревогой озиралась по сторонам, выискивая в небе знакомые крылатые силуэты, но затем все-таки сосредоточилась на словах Майка и послушно уставилась вперед, с упавшим сердцем пересчитав его рыскавших по безлюдной улице собратьев. Ей категорически не нравилась эта идея, но разве у них был какой-то иной выбор? Если так подумать, церковь и впрямь должна была послужить им надежным укрытием от парочки оголодавших вампиров — если бы они только смогли безопасно до нее добраться. Алопекс молча перехватила на себе пристальный, непривычно серьезный взгляд шутника... и коротко кивнула головой в ответ, показывая, что готова рискнуть. А что еще им оставалось, черт возьми! Склонившись как можно ниже к мохнатому загривку оборотня, почти целиком утонув в зарослях густой серовато-зеленой шерсти, Ло на какое-то время замерла в такой вот до ужаса напряженной позе, с опаской переводя взгляд с одного глухо рычащего монстра на другого, надеясь, что никому из них не придет в голову преграждать путь их негласному лидеру. К счастью, остальные вервольфы были слишком заняты погромом и междоусобными драками, и почти не обращали внимания на медленно, осторожно ступавшего по тротуару вожака. Украдкой поежившись, Алопекс все также молча накрыла лапой тихонько бренчавшие на ее груди украшения, старательно заглушая их звон, как этого просил Майки.
— Нам придется как-то взломать двери, — едва слышно, фактически, одними губами прошептала лисица своему возлюбленному, для лучшей слышимости, нагнувшись к самому ему уху. — Ты ведь не сможешь пролезть через окно... Я могла бы открыть замок изнутри, но я не уверена, что для этого нам не придется разбить стекло, — да уж, часовня — это вам не ломбард, здесь нет форточек или черного входа, через который можно было бы беспрепятственно проникнуть внутрь! Хотя, может, им и удалось бы отыскать нечто подобное, но на это требовалось время, а вот его-то как раз у них и не было. Ло слегка повернула голову, вновь пристально озирая темную, наводненную оборотнями улицу, одновременно прислушиваясь к столь же тихому ответу Микеланджело... а затем вдруг испуганно дернула его за пряди взлохмаченного серого меха, вынуждая на время отвлечься от их разговора. — Майк... — упавшим голосом обратилась она к подростку, еще крепче обхватывая лапами его шею. Взгляд ее был прикован к двум юрким, полуразмытым теням, то и дело мелькающим на фоне рваных молочных облаков. — Майк, кажется, я их вижу, — нет, Донателло с Моной она не боялась (хотя, наверное, все же стоило) — куда больше наемница переживала за то, что эта парочка обратит на них внимание остальных чудищ, не менее сильных и кровожадных, а оттого чертовски опасных. Они просто не смогут отбиться от такого количества голодных оборотней вокруг!
Это, разумеется, очень хорошо понимали не только Ло с Микеланджело, но и их крылатые преследователи.
Даже на таком большом расстоянии, Донателло с легкостью ощущал исходивший от них страх в чудесной примеси с тревогой и холодящим осознанием собственной беспомощности. Эти эмоции наполняли его тело, он с удовольствием вдыхал их полной грудью, точно аромат свежей выпечки в хлебной лавке... Саламандра, очевидно, тоже это чувствовала — только, в отличие от своего невозмутимого, мрачновато усмехавшегося приятеля, вовсе не была расположена к длительному и томному созерцанию их явно подрастерявшихся жертв. Зашипев, Мона сложила крылья в отвесном пике, готовясь с пронзительным криком пронестись точно над головами у съежившихся от испуга подростков, дабы нарочно привлечь к ним внимание десятка озлобленных тварей... Но была неожиданно остановлена самим Доном, что с сердитым рычанием бросился к ней наперерез и буквально грудью отпихнул не в меру злопамятную, алчущую кровавой расправы девушку в сторонку, не дав ей спуститься ниже.
— Нет, дуреха, — грубовато рыкнул он на свою пассию, шумно хлопая крыльями рядом и негодующе скаля зубастую пасть. — Мы не собираемся их убивать... Они нужны нам, причем оба, ты помнишь об этом? — ну, конечно же, Мона немедленно начала с ним спорить, злобно напомнив своему приятелю о том, что она-то сама ни капли не нуждалась в обществе какого-то вонючего вервольфа и его линяющей, толстозадой подружки. Что ж, это было довольно... предсказуемо. Дон вновь раздраженно закатил блеклые глаза, весьма наглядно демонстрируя, как сильно ему действуют на нервы подобные разговоры. — Хорошо, они нужны мне, и я не намерен отдавать их на растерзание кучке вшивых оборотней, нравится тебе это или нет! Твоя месть подождет. А теперь, будь так добра, помоги мне отогнать их от этой дурацкой часовни, — и, оставив Мону потрясенно хватать ртом воздух (это ее-то месть должна была подождать?!?!?! а не попутал ли ты часом кисейные берега, милый!), Донателло первым начал свое снижение — правда, далеко не так стремительно, как это намеревалась сделать его любимая, наоборот, вампир нарочно двигался так, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Описывая широкие, плавные круги над залитой лунным сиянием улицей, Ди терпеливо дожидался того момента, когда бедовая парочка, наконец, окажется на безопасном расстоянии от разгуливавших тут и там вервольфов... а затем, не выдержав, снизился еще немного и зацепил лапами какой-то увесистый горшок, или скорее даже внушительных размеров вазон с цветами, стоявший на краю одного из аляповатых угловых карнизов, позволив тому тяжело рухнуть вниз, точно на крышу припаркованного под ним автомобиля. Грохот при этом поднялся такой, что почти все присутствовавшие неподалеку оборотни единым потоком устремились к источнику подозрительного шума — все, кроме Майка, непонимающе замершего на противоположном конце улицы.
Ну, теперь-то им точно никто не смог бы помешать.
Триумфально оскалившись во весь частокол длиннющих, острых как иглы зубов, Дон теперь уже совершенно не скрываясь полетел вслед за рысью припустившим к церкви братом. И ладно бы на этот раз он просто преследовал ребят в облике летучей мыши! Нет, на сей раз Донателло намеревался схватить их прежде, чем они доберутся до порога часовни, а для этого ему требовался облик покруче... Так что, тело вампира начало трансформироваться прямиком в воздухе, на глазах увеличиваясь в размерах и вроде бы принимая узнаваемый черепаший облик — да только вот Ди не стал целиком обращаться в себя прежнего, как это можно было бы ожидать, а предпочел сохранить отдельные черты нетопыря, в первую очередь, крылья и жуткую клыкастую пасть, способную посоревноваться с волчьим зёвом Микеланджело. Алопекс первой обратила внимание его приближение — а едва заметив, тут же в панике подпрыгнула на чужом горбу, едва сдерживаясь, чтобы не забить пятками по широким волчьим ребрам. Создавалось невольное ощущение, будто ребята вновь играли в догонялки по ночному городу, только вот на сей раз Ло, отчего-то, совсем не хотелось оказаться в списке проигравших.
— Быстрее, малыш, быстрее! Он догоняет! — тревожно закричала она, на всякий случай, как можно крепче вцепившись лапами в заросли чужого меха. Коротко оглянувшись на Дона через плечо, Майки теперь уже и сам галопом рванул наутек, явно впечатлившись эдаким летучемышиным "апгрейдом" зануды-техника. Донателло, однако, летел еще быстрее, и каждый новый взмах его огромных серых крыльев на добрые метры сокращал и без того маленькое расстояние между ним и во весь опор мчавшимся вперед оборотнем — казалось, еще немного, и его когти вцепятся в распушившийся от страха хвост Микеланджело, с легкостью оторвав последнего от земли. — МАЙКИ, — совсем уж испуганно взвизгнула Алопекс, спиной ощутив леденящие порывы ветра — признаться, в этот момент самообладание окончательно изменило наемнице, сменившись самой натуральной паникой. И она понятия не имела, что в данный момент пугало ее больше: оглушительно хлопающая крыльями и шипящая им в затылок горгулья, или же тот факт, что Майк всерьез намеревался проломить двери церкви собственным лбом... Летевшая вслед за умником Мона, не менее стремная и зубастая на вид, с развевающейся на горгоний манер шевелюрой и длиннющим, хлыстом бьющим по воздуху хвостом, навевающим прямые ассоциации с какого-то демонической тварью, также не прибавляла девушке ни грамма оптимизма. Зажмурившись, Ло всем телом прильнула к спине бывшего весельчака и ныне, очевидно, своего единственного спасителя, мысленно приготовившись отдать душу безымянному лисьему богу, и если не в загребущих когтях Дона и Моны, то уж точно при лобовом столкновении с тяжеленной расписной деревяшкой, стоявшей на входе в часовню.
Да чтобы она еще раз с Майком в музей пошла, черт его подери...!
Кажется, Майк что-то предупреждающе рыкнул ей на бегу, не то чтобы она пригнулась, не то чтобы спрыгнула с его спины — Алопекс в любом случае этого не расслышала. Зато очень хорошо различила грохотание входных дверей, что на удивление покладисто распахнулись от первого же удара грудью впечатавшегося в них оборотня: подростки сами не поняли, как с разбегу влетели внутрь церкви, снеся собой задние ряды длинных тяжелых скамеек и едва ли не кувыркнувшись через голову при торможении. Откуда-то снаружи послышались протяжные, гневные вопли их преследователей — наверное, им обоим пришлось резко вильнуть в противоположные стороны, а может, их остановил какой-то невидимый глазу барьер... Честно говоря, Ло меньше всего на свете хотелось сейчас в этом разбираться. Лихо соскочив со спины Майка, она первой ломанулась назад, к выходу и, схватившись за одну из громыхнувших о стену дверных створок, из-за всех сил потянула ее обратно на себя, спеша закрыться от бесновавшихся за порогом монстров. Кое-как выкарабкавшись из горы им же обрушенных скамей, Майк в два прыжка очутился рядом и помог ей захлопнуть двери часовни, а затем принялся с грохотом баррикадировать их изнутри. Хотя, наверное, в этом не было никакого особенного смысла — вампиры все равно не могли проникнуть внутрь, но за массивным дверным засовом и внушительной горой из мебели все же было как-то... поспокойнее. Ло даже помогла Майки подтащить пару-тройку тяжелых бронзовых канделябров, подперев ими сию донельзя шаткую конструкцию, а затем спешно отскочила подальше, только сейчас осознав, до чего сильно колотится ее сердце. Лапы дрожали так, будто это она сама сейчас поставила неофициальный олимпийский рекорд по бегу на стометровку; шумно выдохнув, Алопекс с размаху бухнулась на задницу и замерла в такой позе на пару долгих минут, натурально вывалив язык из пасти — точь-в-точь как ее мохнатый приятель, шлепнувшийся на пол рядом с ней, с той лишь разницей, что у Майка язык был куда больше, слюнявее и длиннее.
И что теперь... Они ушли...?
"Ага, как же, уйдут они... размечталась!" — они с весельчаком синхронно дернулись, когда в одно из высоких витражных окон неожиданно с воем ударилось что-то очень большое и, очевидно, до невозможности сердитое — Донателло несколько раз впустую шкрябнул когтями по наружному стеклу, оставляя на нем внушительных размеров борозды, тщетно пытаясь найти способ добраться до запершихся внутри церкви ребят.
— МАЙКИ, — взревел он так, что аж витражи задрожали. — ТЫ НЕ СМОЖЕШЬ ВЕЧНО ОТ МЕНЯ ЗДЕСЬ ПРЯТАТЬСЯ!! — он подлетел к следующему окну, вновь с силой врезав по нему кулаками. — Я ДОСТАНУ И ТЕБЯ, И ТВОЮ МАЛЕНЬКУЮ СУЧОНКУ!! Я УБЬЮ ВАС ОБОИХ, ЕСЛИ ВЫ ОТКАЖЕТЕСЬ МНЕ ПОДЧИНЯТЬСЯ!! ТЫ СЛЫШИШЬ МЕНЯ, МАЙКИ?!
