Это был чудовищно длинный день и казалось, что он никогда не кончится. Время тянулось невероятно медленно, растягиваясь и то и дело замирая вовсе. Погода почти не менялась, в городе, где солнце почти всегда закрыто промышленными тучами, царило примерно одно среднее такое время суток. Это только усиливало эффект того, что время остановило свой ход.
Аясе всегда плохо давались миссии такого рода. Он не любил бездействовать, не любил сидеть на месте и стараться даже дышать бесшумно. Шило в жопе не давало ему спокойно переживать задание, хотя он старался изо всех сил. Язык чесался поболтать, все мышцы уже затекли и хотелось размять тело, походить, скрасить это тяготящее молчание непринуждённой болтовнёй ни о чём. Они торчали на этой крыше вот уже несколько часов, наблюдая как несколько хорошо одетых людей разговаривают друг с другом, что-то подписывают и обмениваются чемоданчиками. Иногда даже до ушей Аясе доносился их наигранный смех и сладкие, прямо таки приторные лестные речи. Они пили горячий чай и перекусывали маленькими бутербродиками, названия которых Аясе никогда не удавалось запомнить. Они ели! А бедным футам оставалось только тяжело сглатывать активно вырабатываемую при виде еды слюну и молча продолжать стоять на своём посту.
Самое ужасное было то, что нельзя было даже поговорить друг с другом! Они должны были остаться незамеченными для любых глаз, поэтому даже эфир был чист и любое нарушение этой тишины каралось строгим выговором, а то и будущим наказанием. Им приходилось сидеть вот так к ряду несколько часов с утра до самого позднего вечера почти в  одной позе, не шевелясь, не разговаривая... даже если против твоей воли у тебя урчал живот, от командующего тут же поступал суровый поворот головы. Лица его было, конечно, за маской не видно, но одного этого разворота в свою сторону было достаточно, чтобы отложить кирпичей и всеми силами и не силами заткнуть бунтующий желудок. И конечно урчал он громко и заливисто именно у Аи.
Терпение ниндзи подходило к концу вместе со сделкой. Те люди внизу пожимали друг другу руки, очевидно, на прощание, а командир плотнее прижимал наушник к уху двумя пальцами, ожидая указаний, готовый с ходу выполнить всё, что бы не донеслось из динамика. Все были вымотаны и поэтому когда была дана команда отступать в  убежище, все облегчённо вздохнули и поспешили за главным. Никаких споров или пререканий, все ждали этого приказа достаточно долго, чтобы обрадоваться, что всё, наконец,  закончено. Их присутствие тут было бесполезно, но эту мысль так скрашивало обстоятельство возвращения "домой", что никто не смел и думать о том, чтобы возмущаться или ворчать. Все ринулись перепрыгивать на соседнюю крышу, мечтая только о душе и о том, чтобы поскорее разбежаться по домам и забыть об этом задании, как о страшном сне. В это время Саюдзуки думал только об одном - огромная пицца на тонком тесте с сыром, грибами и кусочками пряной колбасы.
Ему было плевать на то, что он воняет, что он устал и что если он хочет зайти в любое заведение, ему нужно переодеться. Катана за спиной, маска и камуфляжный тёмный костюм не пройдёт ни один дресс-код в этом городе. Но живот снова требовательно заурчал, хотя Ая и без того не собирался следовать за всеми до базы. У него были другие планы. Никто и не обратил внимания на то, что один фут метнулся в совершенно противоположную сторону. Никто и предположить не мог, что кто-то убежит прямо с задания, не отметившись в штабе. Но Аясе было наплевать и он был уже далеко, на пути к своей сладкой мечте.
То по левую, то по правую сторону от него мелькали трубы, щитки и прочие штуки, торчащие из каждой крыши жилого дома. Он ловко огибал антенны и бежал быстро и ловко, перепрыгивая бордюры и перила. Казалось, что одна только мысль о том, что он скоро поест своей любимой пиццы, заставляла его забыть об усталости и дурном настроении. И чем дальше он бежал от того места, где провёл столько мучительных часов, тем шире и искреннее он улыбался. Он уже видел свет вывески его любимой пиццерии и, казалось, что уже отсюда мог почувствовать её дивный аромат. Сразу двигаться стало легче. Мышцы после пробежки по крышам размялись, в теле снова чувствовалась сила. А от свежего ночного воздуха голова прояснилась.
И вот, когда наступил совсем уже поздний вечер и загорелись вдоль дороги уличные фонари, он был уже на крыше знакомой с первого появления в Нью-Йорке, родной пиццерии! Манящий аромат разносился из всех окон и приоткрытой двери, так что устоять было просто невозможно. Ая стянул с себя маску, откинув её к затылку и просто натянул воротник водолазки на лицо, вдыхая аппетитный запах еды. Маска, как впрочем и вся остальная экипировка, жутко бесили его, но и показывать своё лицо совсем не хотелось. Не объяснишь же, как он оказался в таком костюме на крыше в такой поздний час, чтобы не заподозрили неладное или не сочли сумасшедшим. Он же ниндзя в конце концов, ему нельзя выдавать своих тайн.
Пиццу, к слову, тоже пришлось доставать как положено древнему клану ниндзя... как тень он пробрался на кухню и украл коробку пиццы прямо из-под носа кучи народу. Бесшумный, словно невидимка, он с лёгкостью облапошил хозяина заведения вместе со всеми поварами и вернулся обратно на крышу, где он мог, наконец, расслабиться. Шум города его не беспокоил, для него это уже был определённый вид тишины. Так что он уселся на край крыши, свесив ноги вниз и открыл коробку, с особым упоением вытаскивая первый треугольный кусочек из абсолютно ровного круга сыра и колбасы в томатном соусе. Сыр тянулся и от него исходил пар - свеженькая, только что из печи! Объедение! Решив больше себя не томить, Аясе тут же приступил к трапезе...